Глава 8

Когда гнев усиливается ― подумайте о последствиях.

Конфуций

Лана

Резкий. Безразличный. Высокомерный.

Три слова, которые я никогда не думала, что буду использовать, чтобы описать этого человека.

Несправедливо прятать меня в моем же доме и не давать мне той же возможности узнать, что он в безопасности... Я даже не могу выразить словами, как сейчас зла.

― Ты даже не потрудился выделить время, чтобы написать мне сообщение, что в порядке, ― продолжаю я, сохраняя тон ровным, потому что отказываюсь показывать слишком много эмоций.

Я больше не буду истекать кровью на потеху миру.

Он видел больше, чем кто-либо другой, и ему было все равно, что это значило.

― Лана, я понимаю, что ты зла, но ты не можешь тут находиться, ― говорит он мягким голосом.

― Я врубилась, ― резко отвечаю я, делая шаг назад. ― Прости, что беспокоилась. Этого больше не повторится.

Звучит истерично и по-детски, и сейчас это привилегия обиженной девушки.

Я поворачиваюсь и ухожу, но он идет следом, хватая меня за руку. Я вырываю ее.

― Ты не понимаешь, ― шепчет Логан, оглядываясь на камеры. ― Он может наблюдать. Мы не знаем, на что он способен сейчас, и его прошлое все еще остается загадкой.

― Ты посадил меня в пузырь, и я позволила тебе, чтобы агенту Беннетту было спокойнее. Тебе было не все равно. Я сделала все возможное, чтобы ты не волновался, ― я проглатываю ком в горле, отказываясь показывать свои эмоции, слабость и уязвимость. ― Но я тоже волнуюсь, Логан. Дьюку позвонили и сказали, что автомобиль вашей команды сбили, и вы все в больнице. Ты не отвечаешь на звонки. Даже смску не написал. Не ответил хотя бы на одно из сотни моих сообщений. Я могу выдержать многие вещи, но не позволю так с собой обращаться, а потом отказывать мне в том же успокоении. И еще злишься? Говоришь со мной свысока? Да за кого, бл*ть, ты вообще меня принимаешь?

Я разворачиваюсь и ухожу, и он позволяет, потому что не может пойти за мной. Ему нельзя устраивать сцен.

Ведь Бугимэн может наблюдать.

Пусть эта сволочь придет.

Мне нужно кого-нибудь пырнуть.

― Оставайся с ней. Я приеду, как только освобожусь, ― слышу, как Логан говорит, вероятно, Дьюку, пока я продолжаю уходить. ― И кто-нибудь, найдите мне херову зарядку для телефона!

Первая слеза скатывается, когда я захожу в лифт и яростно нажимаю кнопку вестибюля. Я пробежала три лестничных пролета, беспокоясь, что Логан был ранен, когда не получила от него ответа ни на один из миллиона моих сообщений и звонков.

Оказывается, я просто та, о ком он даже не удосужился подумать, когда я сходила с ума от всех худших сценариев развития событий.

Разрядившийся телефон ― недостаточное оправдание. Не тогда, когда все в команде здесь со своими телефонами, которые он мог бы использовать.

Дьюк скользит в лифт прямо перед тем, как двери закрываются, и опирается о стену.

Он не говорит ни слова, и я бросаю ему ключи, как только мы ступаем в вестибюль. Мы молча добираемся до машины и долго едем домой. Я ничего не говорю. Радио молчит. Единственный шум ― это звук моего «Мустанга V8», едущего по улице.

Экран моего телефона загорается, когда приходит сообщение от Логана. Полагаю, что он все же нашел зарядку, но читать я не собираюсь. Я собираюсь поступать с ним так же, как он со мной.

Когда мы, наконец, подъезжаем к моему дому, я беру у Дьюка ключи и забираюсь на место водителя.

― Что ты делаешь? ― спрашивает он.

― Даю тебе время убраться из моего дома. Я не хочу, чтобы сейчас рядом сновали люди. Вам всем лучше покинуть мою собственность, прежде чем я вернусь.

Его глаза расширяются.

― Слушай, Лана. Я понимаю, сейчас ты сердишься. Он властный придурок, который просто действовал как легкомысленный козел, но не рискуй своей собственной безопасностью, чтобы наказать его. Позволь нам остаться и защитить тебя.

Я держу дверь открытой, одну ногу поставив в салон автомобиля. Дьюк хороший парень, но трудно не отыграться на нем сейчас, потому что кроме него вокруг никого нет.

― У тебя нет никаких прав находиться тут. Прямо как ты и сказал. Я не могу помешать вам слоняться без дела на улице, но официально это будет считаться незаконным проникновением, если вы останетесь на моей собственности. Чтобы вас тут не было, когда я вернусь, или, как ни странно, позвоню в полицию.

Он стонет и чертыхается, пробегая рукой по своим и без того взъерошенным волосам.

― Куда ты поедешь?

― Куда, бл*ть, захочу, ― огрызаюсь я, посылая его и садясь в машину. ― Если у Логана будут с этим проблемы, напомни ему, что это свободная страна, ― добавляю, прежде чем закрыть дверь.

Не дав ему больше времени на споры, я завожу машину и включаю первую передачу, делая круг на своей подъездной дорожке, ощущая, как зад авто кружит, пока я начинаю нестись вперед. Я не оглядываюсь, когда еду на склад, который арендовал Джейк. Управляю коленями, чтобы выключить телефон и вытащить аккумулятор.

Когда добираюсь, оставляю машину на складе, прежде чем схватить ключи от «альтимы» (прим.: модель автомобиля марки «ниссан»). У нас есть несколько машин, которые я использую, когда направляюсь взыскать долги. Здесь нет камер, поэтому никто никогда не видел, как я их меняю.

У склада лучшая система безопасности, и если кто-то взломает ее, они не смогут отыскать, кому все это принадлежит. Ну, за исключением моего прекрасного маленького «мустанга», который будет тут, когда они нагрянут.

Но это маловероятно, так что я не беспокоюсь.

Машины подвергаются утилизации после того, как отслужат своей цели.

Я покидаю склад, включаю одноразовый телефон, который был в машине, и звоню Джейку.

― Да?

― Это я. Нашел что-то на Бугимэна?

― Нет. Этот парень выводит меня из себя, ― ворчит он. ― Как Логан?

― В целости и сохранности. А еще снова одинок.

Он тихо вздыхает, а я игнорирую слезу, которая скатывается по щеке.

― Не могу поверить, что говорю это, так как мне было бы намного лучше, если бы ты не встречалась с федеральным агентом и не жила с копами в одном доме, но уверена, что не слишком остро реагируешь?

― Он даже не подумал, что я схожу с ума от волнения, хотя я из штанов выпрыгивала, чтобы держать его в курсе своего «жива-и-здорова» состоянии.

― Звучит... жалко. Уверена, что не просто ищешь предлог, чтобы выйти из игры, пока слишком сильно не привязалась?

Я уже чертовски сильно привязалась. Ибо я никогда не плачу.

Не плакала с того самого дня, как слезы перестали падать.

И все же, слезы обжигают мои глаза с новой силой, пока я еду к дому Джейка.

― Жалко ― это когда я злюсь, что он не звонит, когда говорил, что будет. Когда он даже не сказал мне, что жив. Я не могу, Джейк. Не могу жить с полицейскими в своем доме. Эти значки... Я хочу сорвать их и спустить в унитаз. Они носят их с такой гордостью.

― Они не с Делейни Гроув, милая. Ты не можешь путать их.

― Это не так. Они были бы мертвы, если бы возникла какая-то путаница. Я просто чувствую себя... грязной. Не хочу, чтобы они сновали там. Я больше не хочу видеть его дома... не потому, что он заставляет меня чувствовать себя гадко. Просто я слишком многое упускаю, играя по его правилам. Я даже не начала следить за домом Энтони, не считая двух камер.

― Я сделал это за тебя, так как знал, что было бы трудно поставить больше камер в доме, если бы полицейский преследовал тебя, чтобы ты была в безопасности. Уверен, что помощь убийце ― это не то, что они имели в виду.

Он пытается быть легким и забавным, но у меня в голове нет места для этого прямо сейчас.

― Хорошо. Мне нужно сконцентрироваться на этом.

― Чувствуешь злость? ― размышляет он, все еще пытаясь поднять мне настрой.

― Еще какую.

― Где ты?

― Направляюсь к тебе домой. Планирование убийства для меня будет не очень легким занятием некоторое время.

― Почему одноразовый телефон? И почему я не слышу твой «мустанг?»

― Я в новенькой «альтиме», которую мы выбрали. У меня коп в доме, уже очень долго... ощущение, что года. Я не верю, что он не станет звонить друзьям и что-нибудь сообщать о моем отъезде. Кроме того, у ФБР есть возможность отследить телефон, если аккумулятор все еще внутри, поэтому я не доверяю GPS, дабы не сообщать им свое местоположение.

― Не слишком параноидально? Они не могут этого сделать, пока ты не будешь подозреваемой.

― Ты так говоришь, будто они играют по правилам. Не забывай, что агент Хэдли Грейс взломала мои медицинские данные. Ну, медицинские данные Кеннеди.

Он испускает длинный вздох.

― Забираю свои слова обратно. Я очень рад, что эти отношения закончились, хотя ненавижу, что ты теряешь первое, что вроде как заставляло тебя улыбаться за десять лет.

Горечь усиливается, но я сглатываю ее, сердито отгоняя снова подступающие слезы. У меня нет времени плакать и валяться в постели из-за расставания. Было глупо думать, что я когда-нибудь смогу быть в отношениях.

Я выжила, чтобы отомстить за ошибки прошлого.

Влюбиться? Для такой девушки как я, это станет концом.

― Кстати, об агенте Хэдли Грейс, ― произносит Джейк, прерывая мой мысленный монолог. ― Я накопал грязи, как ты и просила.

― И? ― подбиваю я, гадая, важно ли это сейчас.

― Она была завербована ФБР в шестнадцать лет после взлома защищенного файла в их сети. О тюремном или федеральном сроке. Довольно распространенная вещь, особенно среди несовершеннолетних хакеров. Она, очевидно, стала своего рода вундеркиндом и попала в команду Логана.

― Это не грязь, ― замечаю я.

― Нет, но она была хакером в шестнадцать лет, потому что сбежала. Ее отец умер в Ираке вскоре после ее рождения. Ее мать вышла замуж за Кеннета Фергюсона, когда Хэдли было около десяти. Ее отправили на терапию примерно через два года после того, как он вошел в семью. Ее мать была президентом крупного банка, а это значит, что едва появлялась дома. И уже через три недели терапевт поставил Хэдли диагноз «патологическая лгунья».