-- Солья, это тебя не касается! Не вмешивайся! -- кричал в ответ отец, неотвратимо приближаясь, словно рок.

Его глаза потемнели от бури, шумящей внутри его яростного духа. Каждый в этом зале вздрогнул и внутренне сжался. Повелитель подавлял волю всех вокруг, горел невыносимо ярким солнцем, сейчас смертоносным и суровым. Ещё мгновение и в гневе погибнут несколько судеб.

-- Я доверял тебе Джаспер, а ты воспользовался невинностью Ариэль и соблазнил её! Уничтожу тебя прямо сейчас, не останется даже следа или воспоминания о вероломном предателе! -- гнев отца достиг апогея.

Пространство наполнилось напряжением и искрящейся воинственной энергией. С его рук стекали мощные заряды молний, закручивающиеся в сферы и ожидающие только импульса Повелителя. Это не моё лёгкое баловство, а смертоносное оружие и что самое главное Джаспер ничего не собирался делать. Мой Джаспер! Он застыл с широко распахнутыми глазами, наполненными неизбывной тоской. Любимый, что же ты делаешь?

-- Прости Повелитель, но я люблю твою дочь, -- со спокойствием обречённого на смерть и смирившегося с этим, проговорил Джаспер.

А я вспомнила его слова, когда капризничала и вынуждала поцеловать себя. Джаспер уже тогда знал, на что идёт и чем ему это может грозить. Он был уверен, что будет казнён, и всё равно поцеловал меня. Ох, любимый, почему же ты ничего не сказал мне тогда.

-- Прости и ты, рыбка моя, но я не сожалею ни об одном мгновении, проведённом с тобой, -- грустно прошептал тритон. Он готовился к смерти и прощался навсегда.

-- Джас, не прощайся со мной, делай что-нибудь! -- потребовала я, пытаясь перекричать проклятия отца.

-- Я не буду сражаться с Повелителем, а главное с твоим отцом, Ариэль. И бежать тоже не собираюсь. Мне нечего стыдиться, милая, -- тихо отвечал Джаспер, и я понимала, что он искренен и бесконечно благороден духом.

-- Ариэль, если ты не сделаешь что-нибудь именно сейчас, потом будет поздно, -- проговорила Солья.

Только то, что мы стояли слишком близко к Джасперу, вынуждало отца медлить и не обрушить на него шаровые молнии. Чёрт, чёрт! Что делать? Два самых дорогих мне мужчины сейчас замерли напротив друг друга. И один собирался убить другого, так и не встретив сопротивления. Чёрт, такие благородные, но такие глупые! А я? Что могу сейчас сделать я? Сразиться с отцом? Это смешно, я не смогу и в страшном сне представить сражение с папой. Но и Джаспера я не могу потерять. От этой мысли закружилась голова. Потерять Джаса? Навсегда?

Я переводила взгляд с одного упрямца на другого и отчаянно пыталась придумать хоть что-нибудь. А потом сделала так, как поступала много-много лет назад, когда была маленькой девочкой. А именно: кинулась к папульке на шею и сделала самую жалобную мордашку, виновато заглядывая в отцовские глаза. Чтобы не поранить меня, отцу пришлось погасить молнии. Схватив его за ладони, я прижала их к своим щекам. Нужно переключить его гнев на себя, заставить услышать не рокот гнева, а меня.

-- Папулечка, папуль, -- тараторила русалочка, -- это я! Только я во всём виновата. Слышишь? Я безответственно вынудила Джаспера дать мне клятву, о том, что он выполнит любое моё желание, и потребовала поцелуй. Он спас меня от солнечного наваждения, а я так жестоко отплатила ему за это. Сама добивалась его, сама желала, сама влюбилась. Если наказывать, то только меня.

-- Не о таком будущем я мечтал для тебя, Ариэль. Ты принцесса, дочь древнейшего рода, самые знатные тритоны будут драться, чтобы снискать твоего внимания! -- высокопарно проговорил отец, уже чуть спокойней.

Но в его глазах я видела нечто другое и пыталась разгадать истинный смысл поступка великого духа...Что же хочет Повелитель на самом деле? Чего ждёт от меня не яростный и великий бог, а любящий отец? В смертоносном гневе бог легко смог бы убить, не посмотрев на наше присутствие, но не родитель, нет! А значит, есть надежда!

-- Отец, ты же самый сильный и могучий, самый мудрый! Пожалуйста, послушай меня. У тебя пять дочерей и трое из них уже оправдали отцовские надежды. Солья заменила тебе сына, а я...Позволь самой выбрать судьбу. Позволь быть счастливой, позволь любить того, кого выбрала душа. Я очень люблю тебя, но и Джаспера я люблю тоже. Не заставляй разрываться моё сердечко, ведь я только-только начала жить и чувствовать, как взрослая.

Повелитель тяжело вздохнул и погладил меня по волосам. С самого детства я бессовестно пользовалась мягким отношением ко мне отца. Детям свойственно манипулировать взрослыми, причём делают они это чаше всего несознательно, но очень успешно. Ребенок безошибочно находит слабое место у родителей и играет на этой струне на бис снова и снова. Сейчас я самым наглым образом пользовалась лестью и любовью папы. Мало того, я собиралась применить запрещённый, грязный приём. Стало мучительно стыдно, но я переживу это, лишь бы подействовало.

-- Пап, отпусти Джаса. Я обещаю пока не произносить клятвы, но от Джаспера ни откажусь, ни за что. Позволь нам быть вместе. Это станет самым лучшим подарком на День рождения. Подари мне счастье, пожалуйста, -- я преданно заглядывала в отцовские глаза.

Напомнить Повелителю об ответном подарке было нечестно с моей стороны. Но я видела только этот выход из сложившейся ситуации. Отец молчал и смотрел по очереди на меня и Джаспера.

-- Неужели ты откажешь, неужели заставишь умереть от тоски и горя, -- жалобно проговорила я. Бог мой, прости меня папуль, сволочь бессовестную, за грубый шантаж. Прости и пойми!

-- Все вон, -- тихо сказал Владыка, но его услышал каждый в огромной торжественной зале.

Народ ринулся в рассыпную, мгновенно расплываясь, кто куда, только бы подальше отсюда. Прошло несколько секунд, а в зале остались только четверо. Солья тревожно вглядывалась в выражение лица отца, как собственно и я с Джаспером. Все ожидали вердикта Повелителя. Какие мысли сейчас владели бесконечным разумом подводного бога? Мы затаили дыхание и боялись даже пошевелиться от напряжения.

-- А вы чего застыли? Прочь с глаз моих! -- сурово сказал отец.

Но каждый из нас понимал, что буря миновала и нужно линять подальше, пока не поздно, пока Повелитель не передумал. Я свистнула Жоре и сразу же почувствовала, как его тюнингованная морда толкнулась мне в руку. Мы с Джасом ухватились за широкие кольца на спинном плавнике моего "Мерседеса" и рванули прочь из дворца. Я оглянулась лишь на мгновение, но мне никогда не забыть того, что увидела.

Солья опустилась к подножию трона, на котором замер отец. Она склонила голову на его могучий хвост и взяла за руку. Красновато-рыжие волосы Сольи покрывалом укрыли колени Повелителя. Волны тяжёлых переливающихся локонов завораживающе мерцали, словно раскалённая лава вулкана стекала из жерла. Солья останется с отцом навсегда, до скончания мира. Именно она будет его утешением и опорой, продолжением его силы и власти. Даже богу нужно это. Но для меня Повелитель, прежде всего, заботливый отец, который отпускал своё непоседливое чадо, дарил новую жизнь. Во скольких бы мирах не жил его бессмертный дух, сколь могущественен и непостижим не был, для меня он останется именно воплощением родительской ласки и нежности. Сейчас папа задумчиво смотрел нам вслед. Он всё знал, любил и отпускал, просто отпускал.

-- Прости папа, -- прошептала я. Не думала, что на таком расстоянии он услышит, но отец махнул рукой, и сердце сжалось в непонятной тоске.

-- Возвращайся, доченька. Чтобы не случилась, здесь твой дом, и я всегда буду ждать тебя, девочка моя, -- донёсся тихий папин голос. Я улыбнулась и облегчённо вздохнула.

-- Вернусь пап, я обязательно вернусь...

Жорик нёс нас к поверхности, развив умопомрачительную скорость. Количество адреналина в крови зашкаливало. Я до сих пор не могла прийти в себя от пережитого за сегодняшний долгий день, который отнюдь не окончен. Любящие глаза отца, праздник совершеннолетия, душа океана, входящая в меня, песня-зов русалки, рождённая тоской, Джаспер, обречённый и решительный... Яркие и противоречивые картинки мелькали в голове сумасшедшим калейдоскопом. Пережитого за пару дней хватило бы на всю жизнь медсестры Светки Лапиной, но я чувствовала, что это лишь начало. Каждая минута переживалась за десять, час за сутки. Время играло со мной непонятную игру, выворачивало наизнанку. Водоворот событий уносил дальше и дальше от Светы прежней, от моей старой жизни. Уже не человек, нет, не человек. Я необратимо менялась. Этот мир, как искусный скульптор обнажал во мне неведомые ранее грани. Облетали истлевшие слои, и на свет рожалась новая сущность.