В задачу дивизии, вошедшей в состав 6-й танковой армии СС под командованием Зеппа Дитриха, входило прорваться за узкую линию фронта американцев на участке от Рётгена до Лосхайма, удерживаемую силами девяти дивизий. Осуществление самого прорыва возлагалось на две пехотные дивизии — 3-ю парашютно-десантную и 12-ю фольксгренадерскую дивизию. Их задачей было проделать брешь в обороне американцев в лосхаймском коридоре, через которую предстояло пройти 1-й танковой («Лейбштандарт») дивизии СС под командованием генерала Монке. Затем эсэсовские танкисты должны были быстро добраться до реки Маас и захватить мосты в районе Юи. Оттуда наступление четырех танковых дивизий СС 6-й танковой армии должно было продолжиться на Антверпен, основной порт снабжения сил союзников на континенте. Стратегические и политические цели этого дерзкого предприятия заключались в том, чтобы разделить английские и американские силы, оседлать главный путь их снабжения и поставить под угрозу способность Англии продолжать войну в Европе. Даже если последняя цель и осталась бы недостигнутой, все равно война затянулась бы, и Гитлер явно ожидал, что тогда англо-американо-советская коалиция распадется. В результате войны бы он все равно не выиграл, но мира мог бы добиться на более благоприятных условиях, чем требуемая союзниками «безоговорочная капитуляция».
Кроме того, Гитлер решительно хотел, чтобы ту великую победу, которой он ждал от наступления на Западе, одержали его войска — СС, не предавшие его, в отличие от служащих вермахта, устроивших июльский заговор. СС следовало предоставить лучшее оружие, лучшие танки, лучшее снаряжение; они должны были принести фюреру победу, а возглавить наступление должна была его именная дивизия — «Лейбштандарт Адольф Гитлер».
Командовать броском «Лейбштандарта» к Маасу предстояло Йохену Пейперу. Как только 12-я и 3-я дивизии прорвут оборону противника, Пейпер должен был броситься в образовавшуюся брешь силами боевой группы из 5 тысяч солдат на «Тиграх», «Пантерах» и «Королевских тиграх», с группой САУ и зениток на шасси танков и БТР, саперами и батальоном мотопехоты.
Маршрут наступления Пейпера шел на запад от места прорыва — через деревню Хонсфельд на Бонье. Там он должен был повернуть в направлении Линьевиля, а оттуда двигаться на город Ставло на реке Амблев — это была первая река, которую Пейперу предстояло форсировать. Из Ставло дальнейший путь лежал в стратегически важную деревню Труа-Пон, где надо было форсировать следующую реку — Сальм. Переправившись, по узким арденнским долинам группа должна достичь Вербомона, а там выйти на хорошее шоссе и дойти по нему до Мааса.
Изучая подробную карту — составленную для предыдущего, 1940 года, наступления по тому же маршруту, — Пейпер буркнул командиру своей дивизии Монке, что это путь для велосипедов, а не для танков. Маршрут, правда, имел то преимущество, что на нем было не очень много мостов, которые могли бы взорвать, но на большой протяженности дорога была чересчур узка или извилиста, а на некоторых участках — например, от Линьевиля до Ставло — и узка, и извилиста одновременно, к тому же склоны местами чертовски круты. Танкам, особенно гигантским 72-тонным «Королевским тиграм», невозможно двигаться по такой дороге быстро, а Пейпер прекрасно понимал, что именно скорость передвижения способна обеспечить успех операции, что для победы необходимо действовать, пока янки не оправились от неожиданного удара.
Чем больше Пейпер думал о предстоящем пути, тем меньше он ему нравился. Разработанный Дитрихом план броска к Маасу предусматривал день на прорыв, день на то, чтобы пробраться через Арденны, и день — на окончательный бросок до реки. Вечером третьего дня уже следовало начать подготовку к форсированию Мааса, на четвертый день — захватить плацдарм на другом берегу. Пейпер сразу указал на нереальность этих сроков, но его никто не слушал. Ему объяснили, что маршрут выбран самим фюрером и обсуждению не подлежит. Пейпер умел держать удар, поэтому больше не поднимал эту тему и углубился вместе со своими офицерами в работу над картами. Однако он лично потратил ночь на пятидесятимильный бросок в «Тигре», чтобы убедиться, способен ли танк физически в означенное время пройти это расстояние. Удостоверившись, что это так, Пейпер перешел к другим делам.
На совещании 14 декабря с участием корпусного командира Германа Присса, который два месяца успешно оборонял Мец от генерала Паттона, и Монке, командира дивизии, оба этих командующих дружно уверяли Пейпера, что тот не должен беспокоиться о своих флангах. Его цель — Маас, и задерживаться для подавления какого бы то ни было местного сопротивления — не его задача. Полностью понимая свою миссию, воспитанный на гудериановской доктрине мобильной войны Пейпер был вполне готов оставить проблемы с местным сопротивлением или угрозой с флангов следующей за ним пехоте.
Однако на следующий день после совещания он услышал, что два состава с горючим для корпуса так и не прибыли. Это означало, что топлива не хватит и, несмотря на приказы двигаться на запад как можно быстрее и нигде не останавливаться, все же придется задержаться, чтобы где-нибудь горючее найти. Иначе как добраться до Мааса? Разведка, которой в изобилии поставляли информацию как шпионы, так и сочувствующие жители с той стороны фронта, сообщала о возможности наличия у американцев складов горючего в Бюллингене, Ставло и Спа. Соответственно, эти три населенных пункта, расположенные чуть севернее оси наступления, приобретали для Пейпера особое значение. Но эти соображения он пока держал при себе.
Чем ближе подходил намеченный срок операции, тем больше появлялось у Пейпера сомнений в успехе. Перед его глазами все чаще возникала карта, на которой синими стрелочками были отмечены американские части, расположенные в Арденнах. Каким образом он должен был пробиваться сквозь них силами одной боевой группы? Вспоминался разрушенный Дюрен, куда его полк на несколько дней посылали помочь в расчистке города после бомбардировки союзниками очевидно невоенных объектов. Тела убитых приходилось чуть ли не соскребать со стен, и Пейпер готов был «кастрировать совершивших это свиней розочкой от бутылки». Его решимость во что бы то ни стало довести операцию до успешного завершения от этого только возросла. Кремер тоже, должно быть, разделял сомнения Пейпера в успехе операции, потому что незадолго до ее начала позвонил Пейперу и сказал:
— Мне плевать, что и как вы будете делать. Только дойдите до Мааса — даже если у вас останется к тому времени только один танк. Хоть одним танком доберитесь до Мааса — это все, что я прошу.
Пейпер сделал из этого только один вывод — Кремер сам не верит в то, что удастся добраться до Антверпена, и стремится лишь успокоить фюрера, что его указания выполнены и танки дошли до Мааса — что само по себе было бы достижением.
15 декабря пришли плохие новости по поводу отсутствия ожидаемых составов с горючим. Для Пейпера это было ударом. Но первый день великого наступления оказался еще хуже: казалось, все не так. Пехота с обоих флангов не сумела вовремя достичь своих целей. 3-я парашютно-десантная дивизия, хорошо зарекомендовавшая себя во Франции и оснащенная лучше любой другой пехотной дивизии в 6-й армии, оказалась укомплектованной плохими офицерами и зелеными солдатами. И вот на дороге в лосхаймский коридор в грязи и снегу стояло множество бронированных машин, забивших всю дорогу в ожидании сигнала к наступлению. В полдень пришло срочное сообщение из штаба корпуса: «Повернуть на запад, в Ланцерат. Наступление 3-й парашютной дивизии захлебнулось. Прибыть туда и обеспечить продолжение наступления».
Пейпера не было необходимости торопить — первые танки вскоре уже двигались в указанном направлении. На дороге постоянно попадались машины, принадлежащие наступающим пехотным дивизиям. По обе стороны дороги тянулись печальные колонны раненых, которые пешком двигались в тыл, к медпунктам. Внезапно впереди на дороге показалась колонна артиллерии на конной тяге. Пейпер, ни секунды не колеблясь, промчался прямо сквозь них, оставляя за собой бросившихся врассыпную лошадей и зависшие над кюветом повозки.