Вскоре после возвращения в Будапешт на одном из общественных мероприятий к Хольтену подошел Кути.

— Мои искренние поздравления, мой дорогой доктор, — с улыбкой заявил венгр.

— Поздравления? Но с чем?

— С тем, что вы, пользуясь нашей дружбой, подкупаете моих людей.

— Прошу прощения?

— Не изображайте невинность. Мне, как и вам, прекрасно известно, что вы сумели подкупить Бибо и теперь он работает на вас.

— Но вам должно быть известно и то, что я получил на это согласие вашего премьер-министра.

— Но я лично не давал такого согласия.

На следующее утро Хольтен спросил у Бибо, не начал ли Кути каким-либо образом мешать его работе. Тот ответил:

— Он свел все к шутке и заявил мне, что я должен платить ему десять процентов своего вознаграждения, как его агент. Но вам следует быть осторожным: он очень коварный тип и при первой же возможности воткнет вам нож в спину.

Вскоре это предсказание оправдалось. Случайное замечание Бибо о том, что все венгерские разведчики прошли тщательную подготовку радистов, натолкнуло Хольтена на мысль использовать их для передачи данных, собранных немцами. Без предварительной консультации с Шелленбергом Хольтен получил у Швенда значительные денежные суммы (разумеется, «в долг») и начал набирать людей. Вскоре он столкнулся с первыми трудностями. Большинство людей, к которым он обратился, были бывшими офицерами, которые поначалу с восторгом восприняли мысль об отъезде в нейтральные страны. Но потом у некоторых отказывались уезжать жены, поскольку врач не советовал им менять климат, другие сочли предлагаемую оплату слишком низкой. Многие объяснения звучали настолько надуманно, что Хольтен решился переговорить с этими людьми начистоту. После нескольких откровенных разговоров удалось узнать, что все эти люди говорили с Кути. Последний неизменно предупреждал каждого о том, что Хольтену совершенно нельзя было доверять. Этим-то и было вызвано неожиданное падение интереса к работе.

Хольтен был настолько тверд в своем намерении создать новую сеть, что был вынужден поговорить с Кути открыто. Тот непринужденно лгал:

— Эти люди обратились ко мне за советом. Я старался быть объективным. Я говорил им, что нахожусь с вами в отличных отношениях, но некоторые ваши действия вызывают у меня сомнения.

— И при этом вы все еще продолжаете давить на Бибо? Ведь может случиться, что когда-нибудь и вам потребуется моя поддержка. Хотели бы вы, чтобы и я в этом случае вел себя подобным образом?

В конце концов, используя эту тактику кнута и пряника, Хольтен сумел добиться перемирия. И сразу же приступил к формированию сети I (от Invasion — «вторжение»), которая продолжала бы снабжать Берлин информацией о положении в Венгрии даже после того, как страну оккупирует Красная армия.

Крюгеру, наконец, удалось закончить навязанную ему Гиммлером работу с английскими марками. Глядя на готовые «изделия», рейхсфюрер сиял от гордости. Штамп с латинской буквой d черной марки «Тринидада» стоимостью один пенни превратился в серп и молот. Марки «Ямайки», «Багамских островов», «Сент-Люсии», «Барбадоса» имели разные номиналы. Гиммлеру был нужен кто-то, с кем он мог бы разделить переполнявшую его радость. Без чьей-либо помощи он нашел пропагандистское оружие, способное сокрушить Британию. Он в самых бурных выражениях поблагодарил Крюгера, а потом отправился на встречу с Кальтенбруннером. Кальтенбруннер, который был признанным знатоком и коллекционером марок, сразу же увидел, что идея была полной ерундой, однако изобразил на лице бурный восторг:

— Это была блестящая мысль, и в этом не может быть сомнений. Распространение марок следует возложить на VI управление. А конкретно эту работу мы поручим приятелю Хольтена Швенду.

Через несколько дней, когда Хольтен прибыл для встречи с Кальтенбруннером, тот вручил ему образцы всех марок. Хольтен внимательно изучил каждый из них, но так ничего и не смог обнаружить, поэтому он вернул их обратно. Тогда Кальтенбруннер указал ему на особые «пропагандистские точки» на марках и передал Хольтену инструкции Гиммлера. Хольтен немедленно позвонил Швенду и назначил ему встречу в Будапеште.

Несколько смущенный порученным ему заданием, Хольтен осторожно обратился к Швенду:

— У меня для вас задание от самого Гиммлера. Рейхсфюрер поручил мне сердечно поблагодарить вас за всю прошлую работу и разъяснить, что отныне в операцию «Бернхард» будет входить также и распространение марок.

— Марок? — не смог скрыть изумление Швенд.

Тогда Хольтен показал ему образцы и пояснил замысел автора идеи.

Швенд отреагировал немедленно:

— Я не могу позволить себе и своим людям заниматься подобными глупостями.

Потом он высказал то, что думал о рейхсфюрере. Этих мыслей было вполне достаточно, чтобы заслужить расстрел на месте. Но Хольтен доложил руководству придуманную им самим версию произошедшего. Швенд был счастлив доверием, которое ему оказал сам рейхсфюрер. Но к сожалению, вряд ли он будет в силах его оправдать. Маленькая организация Швенда не обладала достаточной мощью для того, чтобы воплотить в жизнь проект такого огромного потенциала, блестяще продуманный рейхсфюрером. Поскольку этому плану были бы вредны столь скромные масштабы, Швенд берется в течение полугода подготовить людей, которые будут готовы распространять не менее пяти миллионов почтовых марок.

Горько разочарованный Гиммлер вызвал к себе Шелленберга. С нехарактерной для него прямотой он заметил:

— Я не могу ждать полгода. К тому времени война может уже закончиться. Мы должны предпринять что-то немедленно.

Двое единомышленников стали обдумывать новую идею о том, что распространение марок следует поручить зарубежной агентуре. Шелленберг сразу же понял, что это только привлечет ненужное внимание к людям, профессия которых требует всегда оставаться незаметными. Поэтому, когда Гиммлер закончил свою речь, он согласился со всеми его мыслями и пообещал сделать все, что от него зависит. На самом же деле Шелленберг абсолютно ничего не стал делать.

В конце концов, он написал на имя Гиммлера рапорт, в котором указывал на большой риск и практически нулевые результаты в работе, в связи с чем просил рейхсфюрера отказаться от идеи продажи «пропагандистских марок» Гиммлера через агентурную сеть. Гиммлер позвонил Шелленбергу.

— Это такая отличная пропагандистская идея, — почти умолял он, — и мы не должны дать ей пропасть. Даже если ваши агенты не в состоянии продавать марки, вы должны придумать, как еще можно их использовать.

— Будет ли достаточно, если мы просто организуем рассылку этих марок?

Сначала Гиммлер был несколько обижен тем, что его детищу предстоит превратиться просто в дешевые подарки, но потом его неожиданно вдохновила эта мысль.

— Хорошо, рассылайте эти марки, но только при одном условии. Я обсужу это с Геббельсом, а ваши агенты должны будут помочь. Мы должны распространить слухи о том, что в Англии существует подпольное движение фашистов, которое с каждым днем набирает размах. Эти люди полны решимости свергнуть Черчилля, и они обладают достаточными связями за рубежом, чтобы организовать мощную антибританскую пропагандистскую кампанию.

Как обычно, Шелленберг согласился со своим шефом. И опять не стал ничего делать. Эта мастерская пассивность заставила впоследствии сбыться пророчество Гиммлера. Поскольку очень небольшое количество отдельных «марок Гиммлера» и их серий шести различных номиналов стоимости попали за границу, они превратились в настоящие филателистские редкости и сейчас имеют просто огромную стоимость.

В одном из контролируемых партизанами районов Югославии Хартман чувствовал себя не в своей тарелке. Ему предстояла самая большая сделка с оружием за все время его карьеры, но немец чувствовал, что успех уходит из рук. Сначала все, казалось, шло просто. Большая и хорошо организованная группа партизан с осени 1943 года начала заботливо накапливать оружие и боеприпасы, чтобы в дальнейшем нанести мощный удар по немецким оккупантам одновременно с открытием союзниками Второго фронта. К февралю 1944 года эти люди устали от постоянных боев и решили распродать свои запасы. Вскоре была установлена цена — два с половиной миллиона фунтов стерлингов наличными, но после этого все пошло наперекосяк. Командир, на котором замыкались все контакты по сделке, неожиданно был убит. Тот, кто занял его место, пожелал, чтобы все суммы были оговорены заново, но, когда это было сделано, возникли проблемы с транспортом. Слухи о сделке дошли до других групп партизан, которые пригрозили атаковать любую колонну с оружием. Вынужденный вести непрекращающиеся переговоры, Хартман раздумывал, не пришло ли время объявить своим партнерам по сделке ультиматум. Но ему не дали времени сделать это.