Однако первые неудачи не помешали новым попыткам развертывания партизанской борьбы. Следующее выступление имело место в Браилове (Валахия), где концентрировались болгарские выселенцы из Сливна и других городов. 10 июля 1841 г., к изумлению валашских властей, некий Владислав Татич расклеил по улицам прокламации, вербуя на глазах у всех добровольцев для борьбы за освобождение Болгарии. Он открыто раздавал ружья, порох и создал партизанский отряд, число участников которого росло. В другом районе города сформировался еще один отряд. Через два дня обе группы объединились и под звуки музыки с развевающимся красным знаменем, на котором был нашит белый крест, двинулись к пристани — к переправе. Однако валашские власти подготовили для партизан ловушку. Пообещав нейтралитет, они во время переправы открыли огонь. Партизанам был нанесен значительный урон. Это был не единственный случай предательства со стороны валахов (теперешних румын).

Наряду с такими попытками организации большого восстания, отчасти же под влиянием неудачи этих попыток партизанская борьба развилась в иной форме. Возникли отряды, не ставившие себе больших и широких целей, но тем не менее наносившие не малый ущерб своему противнику. Это были мелкие отряды, укрывавшиеся в лесных трущобах Балканских гор и оттуда совершавшие свои нападения. О повседневных выступлениях мелких партизанских отрядов осталось меньше документальных следов, однако некоторые факты из истории борьбы этих отрядов установлены. Известно, что как раз в 1841 г., после неудачи восстания, образовалась чета, действовавшая в течение восьми лет и скитавшаяся по горам. Она совершала отдельные мелкие налеты на наиболее ненавистных притеснителей-турок, на их прислужников — чорбаджиев. Такие мелкие четы появлялись и позже, существовали в различных местах. Например, в 1849 г. в селе Бойница (Видинский округ) сформировался отряд, во главе которого стоял Пуйо и его сын учитель Велчо. В знак протеста против турецкого угнетения чета совершила нападение на полицейский участок и сожгла его. Пример оказался заразителен; то же самое повторилось в селах Холово, Бракевци. Но участникам партизанских выступлений не удалось удержаться на родине. Они оказались вынужденными бежать в Сербию[65].

С 50-х годов XIX века выступления партизанских отрядов не приносят еще значительных успехов, но лучше организованные, больше законспирированные отряды начинают наносить серьезные удары противнику. В 1850 г. в Видинском, Ломском, Кулском, Белоградчикском округах грабежи и насилия султанских чиновников, увеличение налогов и вымогательство их, экзекуции, связанные с собиранием налогов, возбудили возмущение крестьян. Они отправили своего старшину (кмета) Цоло Тодорова в Сербию за оружием. А оставшиеся на месте собрались в церковь, где назначили предводителей из своей среды и приняли присягу.

Посылка представителя в Сербию была не случайна. В этом движении принимали участие уже названные выше Пуйо с сыном и, возможно, другие болгары, эмигрировавшие в Сербию, а затем явившиеся в Болгарию, чтобы принять участие в борьбе. Движение началось в заранее намеченный день, но подготовка его не оказалась на должной высоте — оружия было недостаточно, а неопытные крестьянские отряды не сумели организовать совместные действия. С другой стороны, турки были осведомлены о начавшемся выступлении. Партизаны убили ряд представителей сельской администрации. Но брошенные против партизан башибузукские орды и регулярные части, нападавшие с разных сторон, разъединили партизанские четы, окружили их и подавили попытку этого выступления.

Время Крымской войны было временем жестокого угнетения болгар турками. Угроза русского вторжения за Дунай побудила турок произвести массовую мобилизацию мужчин для работ на укреплениях. Мобилизованные оказывались в условиях жесточайшего каторжного режима. Сосредоточенные в ряде отдельных пунктов (Варна, Шумла и др.) и размещенные в антисанитарных условиях, они стали первыми жертвами чумной эпидемии, занесенной турецкими войсками из Малой Азии, так как им была поручена уборка трупов умиравших от чумы турок. Эпидемия быстро охватила болгарские города и села; уцелевшее население, бросая дома и имущество, оставляя непогребенными трупы близких, устремилось в горы.

Недовольство райи значительно усиливалось в результате безответственных обещаний реформ со стороны турецких властей. В феврале 1856 г. турецкое правительство издало так называемый хатти-хамайун — торжественный акт, обещавший расширение политических, гражданских и вероисповедных прав христианских подданных Порты. Но так же, как многочисленные предшествующие акты, и этот остался невыполненным обещанием. Оно и понятно. Вся система турецкой государственности покоилась на сосуществовании огромного бесправного большинства (христиане) и полноправного меньшинства (мусульмане). В то время как первые были лишены политических и гражданских прав, вторые располагали ими в полной мере и были вершителями судеб первых и в суде и в администрации. Местные агенты власти не считались ни с какими законами, ни с какими обещаниями прав.

Так, в Видинском районе сельский ага села Бойница налагал непредусмотренные никакими законами поборы: за каждого вола — по 25 ок пшеницы, кукурузы; за 10 овец — 1 око сыра и т. д.[66] Пример этого аги был настолько заразителен, что и в других районах ввели такие же поборы.

Возникшее среди болгар недовольство искало выхода, и оно нашло его в новых попытках восстаний, происшедших летом 1856 г. Во главе одного из них стоял руководитель неудавшегося восстания в Тырново в 1855 г. — Никола Филипповский. Уроженец Силистрии, он долго жил в Валахии и был участником политической борьбы. Он разослал своих людей в Елену, Габрово, Лесковец, чтобы известить о подготовке восстания и приготовить людей к выступлению в июле. Но единства среди партизан не оказалось. Часть заговорщиков стремилась отложить восстание из-за неподготовленности участников. «Дядо Никола», как звали вождя, не соглашался на оттяжку и стремился начать движение скорее. Отправившись в условленное место близ Лесковца, он нашел там не две сотни партизан, как ожидал, а всего 10–15 человек. Противники немедленного движения создали кордон вокруг Лесковца и не пропускали сторонников скорейшего выступления. Воевода двинулся в соседние пункты, но там повторилось то же самое. Все же Филипповскому удалось сформировать небольшую чету и двинуть ее в горы. Здесь движение вызвало сочувствие, и отряд увеличился до трех-четырех сотен человек. Всем вступавшим в отряд предводитель излагал задачи борьбы: мы стремимся, говорил он, добиться равенства с турками, выполнения хатти-хамайуна, уничтожения тяжких даней. Слухи о подготовке восстания, о появлении четы волновали турок. Они вступили в переговоры с габровскими чорбаджиями, а те убедили воеводу Николу явиться в Габрово для переговоров о соглашении. Поверив этим обещаниям, он повел свою дружину в город, но когда партизаны были уже у моста и готовились вступить в город, они узнали о ждущей их там засаде. Отряд повернул назад и в пути был обстрелян. После короткой стычки отряд рассеялся, а предводитель его был вскоре убит.

Движение 50-х годов принесло кое-что новое с точки зрения результатов его и отчасти организации, однако основная его особенность — раздробленность, распыленность — оставалась до самого конца этого десятилетия. Подлинно новая эпоха в развитии партизанской борьбы начинается с 60-х годов, и эта эпоха связана с деятельностью крупнейшего организатора и теоретика партизанской борьбы в Болгарии Г. С. Раковского.

Раковский родился в селе Котел в 1821 г. Его отец Стойко — купец, чорбаджия, был владельцем мельницы и сукноваляльни, вел торговлю мануфактурой и платьем в Константинополе. Его мать была сестрой Георгия Мамарчева. В детстве, в возрасте семи лет, Раковский видел своего дядю во главе его четы, и героический образ борца за народную свободу остался в памяти мальчика. По прохождении курса первоначального обучения родители отправили Раковского в Константинополь, в славившееся тогда греческое училище Куру-чешме. В свои ученические годы Раковский не оставлял мечты о борьбе за права и независимость своего народа. Подозрения, вызванные его поведением со стороны турецкой полиции, заставили Раковского покинуть столицу. Он уехал в Браилов, где стал учителем греческого языка. Здесь Раковский оказался сильно скомпрометированным участием в революционном движении; судьба бросила его в южную Францию — в Марсель. В целях конспирации Савва Македон (так называл он себя в период жизни в Браилове) превратился в Георгия Стойкова Раковского. Он взял имя своего дяди — Георгия Мамарчева, а фамилию — по названию села Раково, родины своего отца. Под этим именем он вошел в историю политической борьбы в Болгарии, в историю журналистики и литературы. После ряда лет скитаний Раковский в 1855 г. поселяется в Валахии и, хотя до своей смерти он больше не ступил ногой на родную землю, вся его жизнь была посвящена ей. Он был публицистом, историком, политическим деятелем. Но все, что ни делал Раковский, было посвящено одной задаче — борьбе за освобождение Болгарии. Много внимания и сил он посвятил организации партизанской борьбы.