Глава 1

Я люблю человечность, но ненавижу людей.

А. Эйнштейн

Лана

‒ Ты выглядишь так, будто тебя бросили, ‒ обращаясь ко мне, говорит незнакомый парень. Я

всматриваюсь в свой телефон, осторожно кликая на экран блокировки, чтобы он не мог увидеть, что я

за ним наблюдаю.

Поднимая глаза, я выгибаю бровь и начинаю демонстративно изучать его: симпатичный, двадцать

с небольшим, надменная улыбка, доминантная поза... Но он определенно не на ту напал.

‒ Вообще‒то, мне нравится есть одной, ‒ говорю я ему с милой свали-нахрен улыбкой.

Он не понимает намек, потому что его глаза сужаются, выражая решимость. Мужчин манят

вызовы. Я должна была догадаться.

‒ Я ‒ Крейг. А ты... ‒ он позволяет своим словам оборваться, рассматривая меня, но я ничего не

отвечаю, молча пригубив свой кофе. ‒ Если ты не скажешь мне свое имя, я буду звать тебя Красавицей.

Как оригинально.

Его попытка польстить явно не заготовлена и, безусловно, недостаточно продумана. Очевидно, он

привык добиваться всего, не особо напрягаясь, что означает, что парень никогда не прилагает особых

усилий для получения желаемого. Учитывая его дорогой костюм и заметную привлекательность, я не

удивлена.

Большинство женщин не обратят внимания на его высокомерие, завороженные дерзостью, которую, вероятно, найдут очаровательной.

Но я ‒ не большинство.

‒ Как насчет того, чтобы называть меня «Не заинтересована»? Потому что это наиболее уместное

описание ситуации, ‒ говорю я ему, расслабленно откидываясь на спинку стула и продолжая держать

его в поле зрения.

‒ Очевидно, что у тебя не лучший обзор, ‒ продолжает он, откидываясь назад и практически

вставая в позу, которая демонстрирует мне его наглую задницу.

‒ Я увидела более чем достаточно и, по‒прежнему, не заинтересована.

Помрачнев, он отступает.

‒ Хорошо. К черту. Так или иначе, не хочу получить обморожение члена, ‒ говорит он, прежде

чем вернуться к столику, за которым сидит другой парень.

Солнце не радует своим присутствием, учитывая пасмурную погоду. Всего лишь несколько

человек выбрали патио вместо внутренней части кофейни, потому что, похоже, скоро пойдет дождь.

Несмотря на то, что они сидели через несколько столов, я могла видеть, как его друг смеется и качает

головой, пока мистер Высокомерие садится на свое место угрюмый и раздраженный.

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations Я продолжаю просмотр фотографий на своем телефоне, пока не ощущаю на себе взгляд. Парень, что ожидал за столом, рассматривает меня и не отводит взгляд, когда я ловлю его на подсматривании. Я

бы сказала, что он пытается меня прочитать, прямо как я его.

Он тоже выглядит неплохо, но его костюм не такой дорогой, как на первом парне. По моим

наблюдениям ‒ они коллеги, но почему один одет лучше, чем другой, если у них одна и та же работа?

Он не кажется заискивающим или подобострастным, как если бы работал на мистера Высокомерие. Что

означает, они равны, но получают неодинаковую зарплату? Или, возможно, мистер Высокомерие при

деньгах, а этот парень ‒ нет?

Равнодушно возвращаюсь к телефону, делая вид, что не замечаю его пристального взгляда. Допив

свой кофе и проверив день Д, прошу официантку принести счет.

‒ Он уже оплачен, ‒ говорит она, мягко улыбаясь и сверкая глазами. ‒ Вы также уже оставили

чаевые, ‒ добавляет она, подмигивая. ‒ И неплохие.

Я поднимаю брови, и она движением головы указывает, как мужчина выходит из внутреннего

дворика. Мистера Высокомерие нигде не видно.

‒ Он поблагодарил вас за развлечение, ‒ продолжает она рассказывать мне, обмахиваясь и

наблюдая, как он идет к черному внедорожнику.

‒ Спасибо, ‒ отвечаю ей, вставая и направляясь к выходу.

Никакого флирта, никаких страстных взглядов, и он не подождал, чтобы посмотреть, подойду ли я

к нему после того, как он заплатил за мою еду. Мне не нравится, когда люди милы без причины.

Сообщать, что я его развлекла, недостаточно.

Мои глаза следят за молчаливым парнем, когда он задерживается около внедорожника. Он

разговаривает по телефону, но слишком тихо, чтобы я могла услышать его слова с такого расстояния. Я

также вижу мистера Высокомерие, который беседует с красивой девушкой возле соседнего магазина.

Она кажется гораздо заинтересованнее меня.

Решив утолить свое любопытство, я направилась к молчаливому парню, когда он заканчивает

разговор. Я подхожу ближе и его глаза встречаются с моими. Брови парня удивленно поднимаются, когда я вытаскиваю двадцатку.

‒ Я не позволяю незнакомым мужчинам платить за свою еду. Мама воспитала меня лучше, ‒

говорю я ему, потряхивая деньгами перед его лицом.

Медленная усмешка расползается по его полным губам, полностью преображая его лицо. Его

темно-русые волосы чистые и намеренно взъерошены, чтобы казаться сексуальными. Жесткая, точеная

челюсть резко контрастирует с его мягкими голубыми глазами. Он выглядит грубым и нежным

одновременно, что путает меня. Я действительно не могу прочитать его.

‒ Я не смог бы получить более интересное шоу за такие смешные деньги. Поверь мне, это стоило

дороже, ‒ говорит он, пожимая плечами и убирая руки и телефон в карманы.

Парень без слов показывает мне, что не станет брать мои деньги.

Но я настойчивая, и трясу двадцаткой снова.

‒ Я настаиваю. Спасибо, но нет.

Он только сильнее ухмыльнулся.

‒ Ты всегда такая ершистая? ‒ раздумывает он. ‒ Постоянно беспокоишься о намерениях других?

Или это крайне феминистская позиция, так как ты напрягаешься от того, что мужчина оплачивает твой

кофе и кекс?

Он читает меня. Я знаю это.

Дешевый костюм внезапно обретает смысл, как и черный внедорожник.

‒ Ты из ФБР, ‒ заключаю я, беря в расчет, что Куантико не так уж далеко.

Его ухмылка становится шире.

‒ Что заставило тебя так думать?

‒ Например, ты профилируешь меня, что заставляет тебя, скорее всего, быть в подобной сфере, учитывая машину и наряд. У твоего друга дорогой костюм, который он носит, чтобы привлекать

внимание, но твой ‒ менее броский. Твоя поза рядом с ним и добродушные шутки в его сторону

заставляют меня думать, что вы равны, несмотря на финансовые различия. Поэтому предполагаю, что

он родился с золотой ложкой во рту, а ты всего добился собственными силами. Внедорожник

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations нестандартной версии. Тонированные окна слишком темные, чтобы их можно было законно затенить, но я знаю, что ФБР получают определенные льготы из-за рисков безопасности. Итак, я права?

Я вне себя от того, что он продолжает улыбаться, будто он только заинтригован, а не испуган. Я

хотела, чтобы он убрался.

‒ Ты ‒ не психолог, не из ФБР и не связана ни с какими правоохранительными органами, ‒

говорит он, сбивая меня с толку. ‒ Твой наряд ‒ богемный шик, что означает, что ты меньше

беспокоишься о своем внешнем виде и больше озабочена комфортом. Ты сидишь одна по собственному

желанию и отвергаешь любое внимание, проявленное в твою сторону. На первый взгляд, ты

феминистка для своего же блага. С другой стороны, к тебе трудно приблизиться, потому что доверие ‒

не твоя сильная сторона. Это удерживает тебя от страданий, но это также мешает тебе иметь кого-то

близкого в своей жизни. Ночью, когда ты закрываешь глаза и позволяешь себе быть уязвимой... это

единственное время, когда ты осмеливаешься задаться вопросом, каково это быть не одной.

Я сглатываю ком в горле. Он слишком точно описывает. Я не могу быть столь легко читаемой. Я

тренировалась годами.

‒ У тебя нет животных, учитывая, что на тебе нет ни шерстинки, если, конечно, у тебя нет такого

питомца, который не носит шерсть. Тем не менее, я не вижу, чтобы ты позволяла себе привязываться

даже к животному, ведь ты знаешь, что, скорее всего, переживешь его, и тебе придется иметь дело с

потерей. Ты отстраняешься по необходимости. Видимо, у тебя болезненное прошлое, которое

подтолкнуло тебя к этому. Возможно, утрата. Быть может, более чем одна. Может быть, тебя поглотило

одиночество, и осталась ты там по своему выбору.

Мое сердце бешено стучит в груди, и я делаю неуверенный шаг назад. Его глаза смягчаются.

‒ Извини. Я зашел слишком далеко. Прошу прощения, ‒ говорит он мне, когда возвращается

мистер Высокомерие.

‒ Я не потерял свою сноровку. Эта цыпочка просто...

Его слова застывают в воздухе, когда он видит меня прикованную взглядом к мистеру

Профайлеру. Я чувствую себя незащищенной, уязвимой и не в своей тарелке. Я не привыкла к такому.

Я чертовски усердно работала, чтобы стать крепостью, которую невозможно пробить.

Он просто рушил мои стены, ухватившись за одну правильную нить.

‒ Захвати несколько бутылок воды. Поездка будет долгой, ‒ говорит он мистеру Высокомерие, не

отводя от меня взгляда.

Я не знаю, уходит ли он или нет, потому что я слишком занята, глядя прямо в эти нежные голубые

глаза, которые действительно кажутся полными раскаяния.

‒ Жизнь дерьмо, ‒ роняет он. ‒ Затем ты умираешь. Мог бы жить нормально, пока был жив, ‒

добавляет, звуча намного менее проницательно, чем раньше.

Этого достаточно, чтобы разрушить напряжение, и неожиданно улыбка озаряет мое лицо. Он

подмигивает, наклоняясь.

‒ Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, чтобы почувствовать себя живой, звони мне. Мне

бы также не помешало ощутить немного жизни.

Когда он отступает, я ощущаю что-то в руке, хотя не чувствовала, что он что-то туда положил. Он

идет к другой стороне внедорожника, и я пристально смотрю, как он садится.

Наконец, я опускаю глаза к карточке в своих руках, когда мистер Высокомерие возвращается, чтобы занять пассажирское место.

Логан Беннетт...

Его номер прилагался к имени, и, конечно же, он из ФБР. Когда мой взгляд снова поднимается, он

опирается на руль, наблюдая за мной. Окно мистера Высокомерие опущено, и он выглядит