раздраженным.

‒ Позвони мне, ‒ говорит Логан, ухмыляясь, прежде чем отъехать от тротуара.

Реальность ‒ всего лишь иллюзия, хотя и очень стойкая. Это сказал Альберт Эйнштейн.

Мой отец всегда цитировал Эйнштейна, как способ объяснить жизнь, когда мы изо всех сил

пытались понять его. Я помню, как он повторял его изречения, когда наши жизни развалились. Он

причинял боль худшим образом, но старался изо всех сил успокоить нас.

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations Эйнштейн не помогает мне понять, как же просто меня прочитать. Или насколько уязвимой и

беззащитной я чувствую себя в этот момент.

Мой телефон вибрирует в руке, и я смотрю вниз, видя напоминание, которое я установила.

Мне нужно быть собранной. Мне необходимо быть хладнокровной. Пустяк мог пробить брешь, когда мне нужно выполнить план, над которым я слишком долго работала.

Отбросив остаточную слабость, я резко вдыхаю и иду к своей машине. Я проезжаю пятнадцать

миль. Нахожу дом, который мне нужен, но проезжаю мимо. Я паркуюсь в заброшенном сарае, прежде

чем надеть перчатки, костюм и тяжелые мужские ботинки. Я также привязываю рюкзаки, утяжеленные

камнями... Один ‒ к спине, другой – на груди.

Стараясь оставаться незамеченной, я подхожу к дому, открываю дверь и молча снимаю рюкзаки, осторожно положив их на стул.

В моем кошельке есть все, что мне нужно, поэтому я держу его при себе. Затем в ход идут

тяжелые ботинки, и я молча помещаю их поверх своего рюкзака.

Движение наверху привлекает мое внимание, и я медленно пробираюсь к лестнице, стараясь, чтобы мои шаги были легкими и бесшумными. Я изучала пол в течение месяца, чтобы знать каждое

место, которое может скрипнуть.

Я знаю его режим дня лучше, чем собственный. Точно также как знаю, что через пять минут

польется вода.

И, разумеется, старые трубы гудят, когда вода начинает поступать в них. Это сигнал для меня. Я

поднимаюсь по лестнице, игнорируя скрип, потому что он не может слышать этот звук при таком

громком душе.

Когда я добираюсь до его комнаты, мой взгляд падает на кровать. Я знаю, что он живет один, но

всегда беспокоюсь о том, чтобы не столкнуться со случайной женщиной. Я наблюдала за камерами со

своего телефона, и они показали отсутствие гостей, но это все еще та мысль, которая всегда тревожит

меня.

Я с облегчением выдыхаю, когда не замечаю следов чужого пребывания. Только Бен и его

обычный грязный дом.

Душ выключается, и я уже готова и на позиции. Жизнь была бы проще, если бы я могла

использовать электрошокер или седативные. Правда.

Как только он проходит с полотенцем вокруг талии мимо меня, мой нож скользит, жестко врезаясь

в его плоть. Вопль пронзает мои уши, и я понимаю, что момент слабости с мистером Профайлером не

повлиял на меня слишком сильно. Как же хорошо звучат эти крики!

Я работала ради этого слишком долго и усердно. Я должна была знать, что один человек не

разрушит мои границы.

Бен падает на пол, крича в агонии, пока сжимает свою ногу. Полотенце сползает, обнажая каждый

дюйм его тела перед моими глазами.

Меня затошнило.

Но ужас в его глазах? Это приносит удовольствие.

‒ Какого черта? Бери все, что хочешь! ‒ кричит он, всхлипывая, когда я приближаюсь, наблюдая

за мной широко открытыми испуганными глазами.

Я получаю удовольствие от его ужаса. Хочу заставить его рыдать гораздо, гораздо дольше.

‒ Все, чего я хочу, чтобы ты знал мое имя, ‒ говорю я тихо, пугающе.

Его глаза расширяются сильнее, и он бледнеет, когда я поднимаю окровавленный нож и пробегаю

пальцем по обратной стороне лезвия.

‒ Прошу, не надо, ‒ умоляет он, проваливая попытку встать.

Он ударит меня, как только получит шанс. Я не настолько глупа, чтобы подходить близко.

Я вытаскиваю провод из заднего кармана и наблюдаю за ним, пока он смотрит на меня.

‒ Не узнаешь меня, Бен? ‒ спрашиваю я с издевкой, наклоняя голову. Десять операций назад он бы

меня узнал незамедлительно.

‒ Нет. Нет, ‒ плачет он. ‒ Я не знаю тебя. Ты выбрала не того парня!

Я приседаю, замечая, как его взгляд меняет направление. Сейчас он готовится напасть на меня, когда я нахожусь в такой позе. Он находит это ошибкой с моей стороны.

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations Если бы он только знал...

‒ Я была шестнадцатилетней маленькой девочкой, когда ты видел меня последний раз, ‒ говорю я

с темной улыбкой на губах. ‒ Я выросла. Хочешь поиграть?

Последние два слова стали толчком к узнаванию. Я вижу, как его зрачки расширяются, его ноздри

трепещут, и понимание появляется на его лице.

‒ Ты, ‒ шепчет он. ‒ Нет. Нет. Ты не похожа на нее. Она умерла, ‒ добавляет он тем же тихим

тоном.

‒ Я жива, ‒ отвечаю я, наблюдая, как его страх медленно начинает угасать, как я себе и

представляла.

Прямо сейчас он вспоминает, насколько слабой я была, такой ужасно испуганной рыдающей

девочкой. Он вспоминает, как легко одолел меня. Его разум притворяется, что он все еще контролирует

ситуацию, несмотря на смертельную опасность.

‒ У тебя три превращения, ‒ продолжаю я. Оставаясь уверенной и готовой к нападению, я внешне

демонстрирую слабость, которой в действительности нет. Я позволяю его разуму продолжать

возвращаться к той ночи десять лет назад.

‒ Это означает три фунта плоти в течение следующих трех дней, ‒ продолжаю я.

Я вижу, как это происходит, прежде чем он кидается на меня. Крича от боли, он пытается

повалить меня на пол. Мой нож вспарывает его плечо, и раздается еще один крик. Я кручусь на коленях, скольжу ему за спину, и впечатываю его лицо в пол.

Нож все еще в моей руке, и я молниеносно выбрасываю его, одновременно бросая провод вокруг

его шеи и плотно затягивая. Я сжимаю его горло, наслаждаясь болезненными звуками. Он становится

вялым, теряя сознание, находится между жизнью и смертью. Из-за потерянной крови он слишком слаб, чтобы сопротивляться. Было бы так легко убить его прямо сейчас.

Но смерть не придет так скоро.

Я больше не верю в милосердие.

Три фунта плоти будут извлечены, когда он проснется.

Он будет просить и умолять.

Будет унижаться до потери сознания.

Но он почувствует все.

История повторяется.