‒ Ты на самом деле выжидала стандартные три дня, чтобы позвонить?

‒ Технически, я выждала нетрадиционные четыре дня.

Верно. Я не спал, так как вчера утром мы нашли последнюю жертву. Я работаю на кофеине и

сахаре.

‒ Извини. Я не спал всю ночь. Другой день не наступает, пока я не посплю, поэтому у меня все

еще третий день. Должен ли я ждать четыре дня до следующего твоего звонка? Или я могу использовать

этот номер, когда захочу? ‒ спрашиваю я, наблюдая, как Крейг стонет и передергивается, а после

уходит.

‒ Почему ты не спал всю ночь? ‒ спрашивает она, отвлекая от вопроса, который я ей задал.

Это типичная реакция кого-то с проблемами отстранения.

‒ По работе. Я долго без сна и провёл много времени в дороге. Наверное, мне нужно сказать, что

теперь, прежде чем пригласить тебя на свидание, я должен разобраться с вышеупомянутой работой.

Я решаю высказать все сразу, зная, что у нее дефицит доверия. Второй причиной является то, что

когда я прочитал ее, она перешла от холода к нападению в мгновение ока. Эти призрачные зеленые

глаза были выжжены в моей памяти.

Назовите это комплексом героя, но я сразу же обратил на нее внимание.

‒ Буду знать. Я тоже скучаю по большинству вещей, и это нормально.

Моя улыбка расширяется, когда она начинает открываться мне.

‒ Чем ты занимаешься? ‒ спрашиваю я ее.

Она беззаботно смеется, и это чертовски приятный звук. Он ей не подходит. Это легкий, свободный смех, как будто она уже не та девушка, с которой я разговаривал несколько дней назад.

‒ У меня онлайн-магазин перепродажи и торговая точка. Мой процент я беру от каждой сделки за

проверку товара, если сделка выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Например, мне, возможно, придется совершить спонтанную поездку посреди ночи, если кто-то из Флориды попытается

обменять миллионную яхту на десять тысяч долларов. Я не могу одобрить такую сделку, пока

физически не осмотрю товар и не увижу надлежащую документацию. Я могу просто удерживать

выплату денег до тех пор, пока имущество не будет передано. Торги, однако, должны выполняться

клиентами. Я просто сторонний организатор, который время от времени сует всюду свой нос.

Ее легкая болтовня немного меняет профайл... Я идентифицировал ее как отстраненную и

закрытую, а не беззаботную девушку. Возможно, я вне игры, потому что устал. Я слышу

непринужденность в ее голосе и это, действительно, сбивает с толку.

‒ Звучит здорово, ‒ говорю я неубедительно.

‒ Не всегда. Однажды мне пришлось осмотреть одну из этих «настоящих» кукол. Знаешь?

Сексуальные куклы, которые реалистично сделаны, в отличие от надувных. Они стоят около пяти штук, и парень торговал ими, чтобы купить маленького пони... Не бери в голову.

Смешок вылетает из меня, прежде чем я могу сдержать его, и я чувствую ее улыбку.

‒ Это самая странная вещь, которую ты когда-либо проверяла?

‒ Осмотр влагалища надувной женщины, оснащенной функцией всасывания во всех отверстиях, не был изюминкой моей карьеры. Это удивительно и только.

И снова я смеюсь, удивляясь, почему ее тумблер переключился из оборонительного в

очаровательный за четыре дня.

‒ Так какая была самая странная? ‒ спрашиваю я ее.

‒ Услуга за услугу. Какое самое странное дело было у тебя?

Я думаю об этом, пока залезаю в свою машину. Большинство дел, над которыми я работаю, являются серьезными, жестокими и садистскими. Но когда я только начал...

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations

‒ Я был завербован, когда учился в колледже, после сдачи теста для ФБР. Они решили, что мне

нужно работать на них, и я не видел причин спорить. Во всяком случае, мое первое маленькое дело

было в Индиане. Это был извращенец, который воровал трусики. На первый взгляд, парень был

сексуальным психопатом, который в конечном итоге перейдет на более тяжкие преступления, чем

воровство трусов. Они вызвали нас, потому что все эти женщины были в ужасе от того, что сталкер

врывался в их дома и крал их нижнее белье. Но чем глубже я копался, тем больше понимал, что это был

несовершеннолетний подросток. Я думал, что у него просто сексуальные фантазии и только потом мы

обнаружили, что он крал трусики не для себя. Он крал их для своей матери, потому что она всегда

ворчала о своем «дешевом нижнем белье, которое врезается между ее булочек». Ты представить себе не

можешь, как испугалась его мать, когда мы, наконец, нашли парня. Он еще не отдал ей трусики. Он

клал ворованное в коробку, чтобы подарить ей на Рождество.

Она заразительно смеется, и я расслабляюсь на водительском сиденье, выезжая из Куантико и

направляясь к своему дому.

‒ Звучит неловко. Но, по крайней мере, подросток не был сексуальным психопатом, ‒ к ее тону

добавляется напряженная нотка, но потом она прочищает горло, пока я зеваю. ‒ Ты действительно

устал. Отпущу тебя.

‒ Я еду домой. У меня есть полчаса свободного времени. Составь мне компанию.

‒ Хм-м, думаю, ты все еще хочешь, чтобы я была твоим развлечением.

Моя улыбка увеличивается.

‒ Я попросил бы больше, чем просто забавный телефонный разговор, но мне нужно вернуться

обратно, как только я посплю. У нас открылись новые обстоятельства в одном из наших дел, что

означает, что объем работы снова увеличивается.

‒ Хм-м-м, что бы ты попросил, если бы мог? ‒ спрашивает она так, будто флиртует со мной

сейчас, что противоречит осторожности, которую она проявляла всего несколько дней назад.

‒ Я бы пригласил на ужин. Возможно, на фильм, если ужин пройдет хорошо, и ты не совершишь

ошибок, которые могут сорвать свидание.

Она мягко хихикает.

‒ Какие могут быть ошибки? Пытливый ум и все такое?

‒ Обычные. Съешь козявку. Выпьешь мочу... Достанешь страпон, которым захочешь меня

трахнуть. Я в этом не разбираюсь.

На этот раз она начинает хохотать, и я слушаю, впитывая. Я не знаю, почему мне кажется, что я

совершил что-то особенное, заставив ее смеяться. Опять же, что-то мне подсказывает, что она делает

это не часто.

‒ Ну, у меня никогда не было привычки есть козявки. Питье мочи не привлекает меня. У меня

будет простое пиво, если я буду в настроении выпить что-то похожее на мочу. И я спрячу свой страпон, пока ты не будешь более спокойно относиться к своей сексуальности, чтобы поддаться этому…

‒ Наносишь удар по моей сексуальности. Мило, ‒ заявляю я сухо, слушая ее смех еще немного, при этом продолжая улыбаться.

‒ Итак, как ты профилируешь людей? ‒ задумываюсь я, когда ее смех затихает.

‒ Как я это делаю? Или зачем я это делаю? ‒ отвечает она.

‒ И то, и другое.

‒ Ну, я в большинстве случаев делаю это, основываясь на языке тела при личной встрече и микро-

выражениях лица, конечно. Я обращаю внимание на формулировки, когда это текст. Я слушаю тон

голоса и интонацию. Я делаю это, потому что запустила этот онлайн-сайт, и ты должен знать обо всей

чуши своих пользователей.

‒ Ты открыла магазин одна? ‒ спрашиваю я, выуживая больше личной информации.

‒ У меня есть бизнес-партнер. Он держит за собой всю техническую работу, а также разработал

программу для определения потенциальных поддельных учетных записей. Это сильно упрощает

процесс, хотя мы все еще просеиваем некоторые счета вручную.

‒ И этот партнер-мужчина просто друг? ‒ спрашиваю я, любопытствуя дальше.

Она колеблется, но потом весело отвечает:

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations

‒ Если ты спрашиваешь, свободна ли я, то ответ ‒ да. На какое-то время. Я бы не позвонила тебе и

не флиртовала, если бы встречалась с кем-то.

‒ Что ж, это отстойно, что я не могу увидеть тебя сегодня вечером. Боюсь, ты можешь устать

ждать, когда я освобожусь. Я буду работать сверхурочно в поисках новых потенциальных зацепок. Но

если ты не против кофе, я могу встретиться с тобой в том же месте, где мы встретились, на обратном

пути в офис через несколько часов. Скажем, в пять или около того?

‒ Я предпочитаю кофе по утрам, но ты можешь купить мне маффин. У них замечательные

маффины.

‒ Кофе по утрам, ‒ повторяю я, моя усмешка растет. ‒ Верно подмечено.

‒ Вы флиртуете со мной, агент Беннетт?

‒ Только если немного. Ты когда-нибудь скажешь мне свое имя?

‒ А, точно. Ты же не знаешь моего имени. Опасно разговаривать с незнакомцами, знаешь ли.

‒ Я в курсе. Я профилирую серийников всю жизнь.

Она крошечное существо с невероятными глазами, но, без шуток, я должен опасаться ее. Я уверен, что она знает, что у меня есть значок, и это успокаивает ее; она предполагает, что все должностные

лица, представляющие закон, являются ангелочками с чистыми намерениями. Это наводит меня на

мысль, что у нее никогда не было проблем с законом.

‒ Серийники? ‒ спрашивает она. Ее голос немного дрожит, напоминая мне, что я сказал.

‒ Серийные преступники. Я перешел от серийных похитителей трусов к серийным убийцам.

Надеюсь, это не проблема. Из-за этого у меня были сложности в отношениях в прошлом.

Она прочищает горло.

‒ Эм, нет, не проблема. Но разве ты не должен хранить такое в тайне от посторонних?

‒ Это не секретная информация. Я был в новостях раз или два. И, кроме того, я предпочел бы, чтобы мы не были чужими. Так как тебя зовут?

Она делает паузу дольше, чем хотелось бы. Я понимаю ее, но не могу определить степень своей

правоты и теряюсь в догадках, почему она спокойна.

‒ Лана. Лана Майерс. Не стесняйтесь разузнать обо мне все, мистер Профайлер.

Дружелюбный тон вернулся, и я свернул на подъездную дорогу, которая доставит меня домой.

‒ Предпочту, чтобы ты удивила меня, Лана Майерс. Я только выполню небольшую проверку, чтобы убедиться, что ты не преступница или беглянка. Это может быть проблемой, учитывая мою

работу, ‒ говорю я, легко смеясь.

Она тоже смеется, а затем вздыхает.

‒ Кофе позже? ‒ спрашиваю я ее.

‒ Маффин, помнишь?

‒ Точно. Извини. Сон одолевает.

‒ Увидимся позже, агент Беннетт.

‒ Определенно, ‒ говорю я ей, зевая, когда я подхожу к своему дому.