К офицеру подходит молодая дама.

— Лизи, — он берет руку дамы и целует, — доброе утро.

— Еще стакан, — кивает он ресторатору, и они садятся. Начинается разговор о прошлой ночи.

В салон-вагоне общее оживление: обсуждают налет.

У дам похищены бриллианты и драгоценности. У мужчин деньги и документы. Многие, еле оправившись от испуга, строят самые нелепые предположения.

— Ах, знаете, графиня, я так испугалась. Мне казалось, что это большевики пришли, чтобы убить меня.

— Что им ваша жизнь? Им нужны были наши бриллианты!

— Господа, не странно ли, что купе генерала Сизо осталось не тронутым. Неужели бандиты забыли про него?

— Да, это странно…

Вдруг в салон вбегает женщина. Она бледна, как полотно и истерично кричит:

— Господа, это ужасно! Сейчас мы пили кофе с полковником, и он упал без чувств.

Все:

— Что с ним?

— Мадам Гдовская? Вы? что случилось?

— Он отравился… О, боже, что здесь творится в этом ужасном поезде!

— Это дело рук большевиков! Они мстят нам…

— Но полковник, кажется, у них служит, — стонет Гдовская. — Я видела, как он при мне писал телеграмму в Петроград.

— Странно. Как же это могло случиться?

— Да, вот этот господин… послушайте, вы знаете его, — и она ждет ответа, вопросительно глядя на их спутника по купе.

Третий пассажир что-то заметил… Бледнеет, делает резкое движение в сторону офицера и молодой дамы, — офицер допивает кофе, — но останавливается, как бы раздумав — стискивает зубы…

Вдруг раздается крик — офицер в судорогах падает.

— Я тоже отравлен!.. и умирает.

Молодая дама с воплем падает к его ногам.

Общая растерянность и ужас.

Быстро проходит через застывшую толпу людей баронесса Глинская, наклоняется к молодой даме.

— Вы, — кричит она официантам, — помогите. И подняв ее, уводит.

Экспресс подлетает к Иркутску.

На перрон выходит молодая дама и баронесса Глинская.

— Спасибо тебе, Эли, — ты одна меня не оставляешь… Я так изнемогла, что дальше ехать не в состоянии. Что я бы делала здесь одна?

— Ну, вот еще — не говори… И баронесса покровительственно берет ее под руку. Они проходят в вестибюль иркутского вокзала.

Третий звонок и экспресс несется дальше, в глубь Забайкалья, — через зеркальный Байкал — в туннели, а там Китай…

Ночь.

Две тени ползут по крыше вагона. Это кочегар Спиридоныч со своим новым знакомым, назвавшим себя Ефимом.

— Надо действовать быстро — скоро рассвет… — А там станция Манчжурия и Китай. Тогда все пропало — будет поздно. Они ползут дальше.

— Кажется этот, — говорит Ефим, спустившись на брюхе к самому краю вагона. — Зацепись за вентилятор и держи меня за ноги. Я спущусь к окну.

Спиридоныч ногами зацепился за вентилятор. Руками же, держа Ефима за ноги, стал медленно опускать его вдоль стены вагона.

— Ну, как? — спросил Спиридоныч.

— Плохо видно, — шопотом отозвался Ефим, — штора опущена. Ба, что это такое. Ну-ка, Спиридоныч, спусти пониже.

Спиридоныч напрягся изо всех сил, спустив Ефима за самый край вагона.

— Так, так! Вот те японская каналья. Ишь ты, здорово…

— Что, — окликнул его Спиридоныч: — ну, что там видишь?

— Погоди, сейчас…

Ефим поднялся на край вагона и наклонился к самому уху Спиридоныча.

— Понимаешь, какая история. Чемодан открыт и…

— Ну, ну!

— Пуст.

— Как так?

— Да так. Пуст, как обыкновенный пустой чемодан. Зато в вагоне, вместе с косоглазым японцем орудует какой-то полковник. Что-то быстро пишут.

— Вот так-так. Что же теперь делать?

— Я этих людей знаю. Это важные шпионы. Нам бы только добраться до конца, а там…

— Идет, заметано! А сейчас давай поскорее убираться с этой крыши.

Вон уже видны огни семафора. Экспресс подходит к Китаю. — И Спиридоныч ловко соскочил на площадку вагона.

Ефим хотел последовать за ним, выпрямился во весь рост, собираясь прыгнуть на крышу соседнего вагона, но в этот момент что-то его дернуло вверх. Только на миг Спиридоныч увидел мелькнувшие в воздухе ноги Ефима и услышал его сдавленный крик.

Поезд с грохотом пролетел виадук и остановился у станции Манчжурия.

Харбин. У вокзала сверкающий огнями южно-манчжурский экспресс. В середине состава — огромный салон-вагон.

Тишина… Все ждут.

В глубине салон-вагона сидит невзрачный японец в потертом генеральском мундире. На лацкане мундира небольшая бриллиантовая звезда в императорской короне. Это знак, означающий, что генерал член Генро — Верховного тайного совета Японии.

Между ног у генерала огромная плевательница. От времени до времени тишину нарушают звучные:

— Хар-тьфу. — Это генерал плюется.

Но присутствующим нужны не плевки генерала. Они ждут его решительных слов.

Князь Кудашев, бывший царский посланник в Пекине, только что закончил свой доклад.

— Момент требует решительной борьбы с большевиками, — сказал князь. — Организация этой борьбы на Дальнем Востоке зависит от Вас, генерал.

— Все? — еще раз отхаркнувшись, спрашивает генерал.

— Все, ваше высокопревосходительство.

— Что вы можете для этого предложить?

— Вы спрашиваете о денежных ресурсах?

— Да!

— Боксерский долг России, концессии в Китае и из личных средств посольства один миллион рублей.

— Всего?

— Около трех миллионов.

Хар-тьфу!

— Так, — О-ой поворачивается к генералу Хорвату и тычет в него пальцем:

— Ты!

Генерал Хорват вздрагивает, затем поглаживая свою бороду, произносит угодливо:

— К.-В. ж. д.[2] со всеми ресурсами и средствами передвижения в вашем распоряжении.

Опять плевок. О-ой поворачивается к полковнику Солодовникову.

— Ты! Твой план, люди?

Полковник Солодовников спокойно разворачивает карту.

— Вот здесь общий стратегический план. Здесь дислокация войск неприятеля, а вот наш оперативный план: сила и техника.

— А люди?

— У князя Кудашева есть Семенов, Унгерн…

— Ну, эта рвань всегда найдется, — О-ой по-японски генералу Сизо…

В ответ на его слова японец хитро улыбается.

— Где ты будешь? — спрашивает О-ой Солодовникова.

— Я? Я с мандатом Москвы прикомандировываюсь к оперативному штабу Центро-Сибири.

— Шпион, а дальше!

— Дальше, организация чехо-словацкого восстания в иркутском секторе.

— Что это, приказ Нуланса?

— Да, вернее, нет. Это об'единение плана. Ведь цели у нас одни.

— Ты забываешься! У французских ростовщиков и императорской Японии цели не одни. Ты должен только наблюдать — связь с Сизо, но никакого руководства в об'единении.

— Но, генерал…

— Молчать! — у меня свой план.

— …Этот дурак наивен, — он не знает, что французские со-баки думают у нас вырвать Северный Китай — а мы хотим весь Дальний Восток, до Байкала. — Опять бросает генерал по-японски Сизо.

— О! Великая императорская Япония, она будет еще величественнее!

— О!..

Генерал выхаркнул целый поток плевков.

Сизо и его ад‘ютант вскакивают и прикладывают руку к козырьку.

— О-о!

Полковник Солодовников, задрожав от злости, сжимает кулаки, потом отвернувшись обтирает платком лицо, забрызганное слюной японца.

Пауза. Потом:

— Так… Все. Об остальном сговориться с генералом Сизо. — Вам, князь, — так же… только не распускайте своих людей.

Подумав. Жест руки: