За 15—20 лет подготовки Япония достигла не только высокого промышленного и военного развития. Огромная армия ее тайных слуг, превосходящая по численности шпионскую службу любой другой страны, раскрыла многие военные секреты и намерения России в районах, которые стали объектами нападения. Японцы поверили в справедливость утверждения старого прусского мастера шпионажа Вильгельма Штибера, что хорошо и широко поставленный шпионаж в состоянии обеспечить половину победы еще до того, как будет нанесен первый открытый удар.

ПЕРВАЯ БОЛЬШАЯ ПОБЕДА

4 февраля 1904 года японский флот открыл огонь по русской базе Порт–Артур. Официально же война была объявлена двумя днями позже[27].

Итак, война началась.

В начале апреля жители Имана и Никольска с удивлением прочитали выставленные в окнах магазинов Хираяма объявления: «Распродаю все свои товары по стоимости в четыре раза меньше обычной».

То, что Хираяма не смог продать, он роздал и через два дня с женой и с семью детьми, которых она подарила Японии, покинул Иман.

Военная форма изменила внешний вид Хираяма, но тем не менее он постоянно испытывал страх, что кто–нибудь из русских узнает его, когда он будет указывать дорогу к фортам, которые так тщательно строил капитан Григорьев, или выступать в роли переводчика русского языка, который он хорошо изучил в Имане.

Но никто его не узнал, и по окончании войны он вернулся в Иман и снова открыл свой магазин.

Хираяма оставался в Имане до 1921 года, пока не понял, что должен навсегда покинуть Сибирь. Но Рёхэй Утида еще нуждался в услугах торговца и послал его открыть другой магазин на Китайской восточной железной дороге в Маньчжурии.

Но Хираяма был серьезно болен. Он похудел, мускулы его дрябли и слабели, ему стала изменять сообразительность.

Через два года он обратился к Утида с просьбой об отставке. Разрешение было дано, и он вернулся на родину и поселился в деревне севернее озера Бива. Там он умер 10 декабря 1924 года.

Ему было пятьдесят пять лет. Двадцать семь из них он работал агентом. То, что он оставил, не обеспечивало его вдове сносного существования. Он шпионил, конечно, не из–за денег, а из глубокой веры в роль его народа как правителя мира, дарованную божеством.

* * *

Куда бы ни перемещались поля сражений, вместе с японскими войсками передвигались резиденты, подобные Хираяма, и рядовые шпионы. Они знали обходные пути и не указанные на картах дороги и тропы, форты и склады, наклонности жителей. Они были одеты в форму наступающей армии, служили переводчиками и проводниками и не терялись там, где любой другой пришел бы в замешательство. Но эти шпионы мирного времени не являлись единственными японскими агентами, доказавшими свою полезность.

К началу войны в японской армии создали специальные группы, которые должны были двигаться впереди войск и собирать необходимую информацию. Была разработана эффективная система передачи полученных от агентуры сведений заинтересованным в них офицерам.

На всех участках фронта были образованы разведывательные органы под командованием офицеров, которые руководили разведывательной деятельностью в своих секторах, анализировали поступавшую информацию и докладывали ее в генеральный штаб.

Непосредственно на русских линиях имелись тайные бюро, подчиненные войсковым разведывательным органам и руководимые агентами. Эти бюро насаждали агентов в районах сосредоточения русских войск и в их ближайшем тылу.

Каждый засланный в расположение русских войск отдельный шпион имел трех или четырех курьеров, с которыми отправлял в соответствующее бюро добытую им информацию. Так как глубина расположения русских войск обычно не превышала пятидесяти — шестидесяти километров, то шпион с помощью трех курьеров был в состоянии выполнить каждое новое задание в течение трех — четырех дней и мог обеспечить почти непрерывный поток разведывательной информации.

Курьерами, переносившими разведывательные сведения через русские линии, были китайские лоточники или бедные кули. Они по–настоящему не понимали, что делали. Они знали, что должны добраться до определенных японских офицеров в расположении японских войск, при этом не попасться русским и не потерять клочок рисовой бумаги, на котором написаны странные знаки. Вот и все. За каждое доставленное донесение они получали один доллар по современному курсу и считали, что риск, который они брали на себя, вполне оправдывается данной суммой.

Эта система обладала удивительной гибкостью, неожиданной для организации, где по образцу шпионской службы Штибера все было заранее расписано и строго регламентировано.

В то же время японским командирам на местах разрешалось проявлять инициативу в добывании сведений, необходимых для осуществления их собственных планов. Низовые командиры часто создавали свои шпионские группы для того, чтобы установить, каковы намерения противостоящего русского офицера. Одним из таких командиров был полковник Ямагути, в июне 1904 года комендант города Инкоу в Маньчжурии.

Инкоу являлся важным железнодорожным узлом и имел большое военное значение. Полковник Ямагути был уверен, что рано или поздно генерал Мищенко, командующий русскими войсками на этом участке фронта, атакует его.

— Инкоу слишком важен для русских, — заметил Ямагути как–то своему помощнику — майору. — Убежден, что Мищенко бросит в бой всех имеющихся в его распоряжении солдат. Я же уверен в своих солдатах и знаю, что любой из них будет сражаться не щадя жизни. Было бы непростительно, имея таких людей, дать себя победить. Чтобы свести на нет численное превосходство русских, я попытаюсь заранее выяснить намерения и замыслы Мищенко. А для этого я разработал небольшой план.

Полковник хлопнул в ладоши.

— Приведите Фана и Цина, — приказал он ординарцу, который явился на его вызов.

Фан и Цин вошли и поклонились. Это были люди невысокого роста (правда, чуть повыше полковника), с более узкими, чем у японцев, лицами и заметно выступающими скулами.

У Фана на груди висел лоток уличного торговца. Он держался на ремне, надетом на шею. На лотке находились небольшие разноцветные предметы. Одни из них были разложены в строгом порядке на одной стороне, другие в беспорядке лежали на другой.

— Ну, Цин, — сказал полковник, — что вы узнали от Фана сегодня утром?

Цин посмотрел на лоток:

— Генерал Мищенко вызвал из тыла два кавалерийских эскадрона и два пехотных полка. Он получил еще две артиллерийские батареи: одну тяжелую, другую легкую в дополнение к тем трем, которые у него были позавчера.

— Правильно, — подтвердил полковник и улыбнулся, увидев удивление на лице своего помощника.

— Как он это делает?! — воскликнул майор.

— Как он это делает? — повторил полковник. — Очень просто. Каждый моток зеленых лент означает кавалерийский эскадрон. Красные ленты — пехотные батальоны, а каждая вон из тех маленьких коробок — пехотный полк. Любой предмет на лотке Фана означает какую–то часть, подразделение, то или иное оружие и его количество. Расположение предметов на лотке в том или ином порядке говорит Цину о дате прибытия и убытия войск. Ну, Фан, каковы твои обязанности?

— Я должен продавать свои товары солдатам и офицерам из штаба генерала Мищенко, внимательно ко всему присматриваться и прислушиваться. Я должен завести друзей среди вольнонаемных служащих генерала. Это не составит большого труда: большинство из них мои земляки — глупцы, решившие идти вместе с русскими. Каждое утро за час до полудня я буду приходить к южному углу главной площади.

Полковник повернулся к Цину:

— А ты?

— Я буду приходить каждое утро к Фану, чтобы купить у него ленту или коробку. С донесением о том, что мне расскажут ленты, пошлю одного из своих курьеров.

— Отлично! — воскликнул полковник. — Теперь идите.

В течение следующих десяти дней курьер приходил в Инкоу ежедневно. Полковник Ямагути на основании полученных донесений определял силы противника и намечал со своим помощником план контрдействий на случай, если Мищенко атакует Инкоу.