Моим первым естественным желанием было поскорее отправиться домой, но в поезде, идущем из Дувра до вокзала Виктории, я столкнулся с бригадиром из моей дивизии, который знал меня и слышал о моем поступке. Когда мы прибыли на вокзал Виктории, нас обоих ожидала телеграмма, в которой говорилось, что Его Величество Король устраивает прием следующим утром, на который приглашены и мы, причем нам следует явиться со всеми нашими наградами (бригадир за свои подвиги во время последнего сражения был удостоен Ордена Святого Михаила и Святого Георгия (C.M.G.)). Я смутился, потому что моя форма была старой, и я не представлял себя в достаточно достойном виде, чтобы быть представленным Королю. Бригадир (который доброжелательно настоял, чтобы я заночевал у него), знал неограниченные возможности Лондона лучше меня. Он сказал, что в городе есть великолепные магазины, где можно взять напрокат одежду на все случаи жизни — я думаю, там можно было бы даже достать торжественное одеяние придворного, если бы мне этого захотелось. Но это вряд ли заинтересовало бы меня. Мне кажется, это довольно глупый костюм; зато фирма, куда бригадир меня привел, тут же предоставила мне безупречный мундир. Таким образом, мне удалось попасть на прием, где Король удостоил меня рукопожатия, и я стал членом общества кавалеров Ордена за отличную службу.

Бригадир настоял, чтобы я остался у него еще на одни сутки, и я, учитывая, что у меня оставалось еще довольно много времени до конца отпуска, согласился, особенно после того, как он сказал, что его жена устраивает торжественный ужин в честь его возвращения, и там будет много видных военных. Потому этим вечером я отправился на эту вечеринку, которая проходила в его доме на красивой улице к северу от Гайд-парка. Я встретил там многих людей, имена которых были мне знакомы — людей, встретить которых раньше я не мог бы и мечтать. Довольно странно, но я забыл о них, хотя многие из них были всемирно известны, потому что бригадир, несмотря на свое сравнительно низкое звание в среде этих высокопоставленных военных, был выходцем из очень старого и видного военного рода и находился на самом верху социальной пирамиды.

Я подружился одним с капитаном из Королевского авиационного корпуса, от которого узнал, что у нас есть общий знакомый — молодой летчик Полмер. Капитан тоже, похоже, был членом семьи и знал тут всех. Когда гости входили в зал, он называл мне их фамилии и вкратце рассказывал о них, что мне было очень полезно, когда меня представляли официально. Среди гостей был один человек, которого я не забыл до сегодняшнего дня. С военной точки зрения он не особо выделялся из толпы. У него были погоны капитана, но внешне он был больше похож на типичного профессора, каким его изображают карикатуристы, чем на офицера. Высокий и очень худой, он выделялся только одной чертой внешности — огромным широким лбом, возвышавшимся над сравнительно маленьким лицом. Похоже, что природа вложила все свои усилия в его мозг и пренебрегла всем остальным. Рядом с ним была одна из самых красивых девушек, каких я когда-либо видел, одетая в чудесное платье, с невероятным шармом. Все мужчины не могли отвести от нее взгляд. Я повернулся к своему приятелю и спросил, что это за пара.

— Ах, тебе стоило бы познакомиться с ним, — сказал он. — Знакомство с ним окажется для тебя очень интересным. Он — человек будущего.

— А как его зовут? — спросил я.

— Гарт.

Это имя мне ничего не говорило. Как ни напрягал я свою память, но очевидно я никогда прежде его не слышал. Но как только этот Гарт покончил со своими официальными приветствиями, мой друг проскользнул к нему, отвел его в сторону и подвел в уголок, где мы сидели. Он представил меня ему, упомянув, что я был человеком, совершившим диверсию на железной дороге в Лансе — о чем, похоже, знали уже все. Гарт проявил большую заинтересованность, причем меня поразило, что он не стал рассыпаться в сентиментальных рапсодиях, как большинство других людей, беседовавших со мной, а сразу взял быка за рога, мгновенно поняв суть моего плана — важность задержки прибытия резервов на поле боя, не только в первый час, но в первые сутки сражения. Несколько казуистически он прокомментировал и другую сторону вопроса: насколько важно для атакующей стороны иметь под рукой достаточные резервы близко к фронту, чтобы использовать их для развития успеха именно в тот момент, когда у противника резервы отсутствуют.

Мне сразу понравился этот человек. Было очевидно, что вид его черепа не обманул меня. Мне показалось, что мозги буквально выпирают из него. Слушать Гарта было огромным удовольствием. Я несколько месяцев сталкивался со штабными офицерами и высокопоставленными генералами, скрупулезно обдумывавшими проблему, как захватить несколько квадратных ярдов земли. Казалось, что они неспособны подумать дальше, чем на пару миль вглубь немецкого фронта. А здесь был человек, видевший войну в далекой перспективе. Когда я слушал его рассуждения, я впервые видел войну в целом, а не в виде смеси отдельных интермедий. Я запомнил многое из того, что он рассказывал, намереваясь в свободное время глубоко обдумать его мысли. Иногда он цитировал видных авторитетов военного дела, но гораздо чаще Гарт высказывал свои собственные идеи. Особенно мне запомнилась та своеобразная проповедь, в которой он процитировал одну из аксиом Наполеона — что целью армии является ум вражеского командира. Это значило, что целью генерала является не столько нанести поражение или даже уничтожить войска противника, но, прежде всего, заставить своего оппонента потерять самообладание и уверенность в своих силах. Вы не выиграете войну, пока не убедите противника в том, что он потерпел поражение. Для этого даже не обязательно нанести поражение его армии. С другой стороны, даже если вы разбили его армию, это необязательно означает, что вы уже выиграли войну. Потому что война — это вопрос нервов, и очень часто вопрос выдержки и стойкости. Победитель первого сражения вовсе не всегда оказывается победителем всей войны. Греческий премьер-министр Элефтериос Венизелос знал кое-что, когда решил присоединиться к нам, потому что: “Англичане на войне всегда выигрывают одну битву — последнюю!”

В этом месте мне стоит сказать, что мой новый друг-летчик оказался совершено прав. Гарт действительно оказался человеком с большим будущим. Не только во время войны, когда он прекрасно командовал батальоном, что создало ему великолепную репутацию. С той поры он стал знаменит. Знаменит он и сегодня. Я могу даже сказать, что он самый известный военный писатель в мире. Он больше известен, как капитан Басил Генри Лиддел Гарт, знаменитый военный корреспондент газеты ”Дейли Телеграф”. [9]

Я часто снова и снова думал об этой беседе несколько следующих месяцев. Но сильнее всего я задумался над ней уже через пару дней, потому что стоило мне приехать домой, где меня радостно встретили, как моя мать в отчаянии произнесла: — Да, а ты слышал новость? Твой кузен Адольф попал в плен и сейчас содержится в лагере для военнопленных в Холипорте, в Чешире! Это было, конечно, интересно и чуть позже, но на той же неделе, я получил разрешение навестить его. Я думал, что мне было бы полезно узнать его точку зрения. Да, и во всяком случае, я очень любил Адольфа, с которым провел много счастливых недель. Теперь, когда он в плену, он уже никак не сможет нанести нам какой-то вред, потому я не думал, что, посетив его и сделав его пребывание в плену более приятным, я делаю что-то плохое для моей страны.

Я нашел его в Холипорте, улыбающегося и в хорошем состоянии духа. Он рассказал, как угодил в плен — он и остатки его роты попали в окружение близ Юллюша — странно, но он был тогда всего в пяти милях от меня, но ни он, ни я не подозревали об этом. Свой рассказ он завершил печальной фразой: — Да, мне чертовски не повезло, и самое худшее во всем этом, что это должен был быть мой последний бой.