Следует отметить, что наша контрпропаганда работала из рук вон плохо и не в состоянии была переубедить простого обывателя-австрийца. Мощному потоку антисоветской дезинформации противостояла малоинтересная газета Политического управления ЦГВ на немецком языке «Остеррайхише цайтунг». Большую помощь в борьбе с нашими идеологическими врагами оказывала нам Австрийская компартия и ее печатный орган «Фольксштимме». Несомненно, австрийские коммунисты лучше, чем мы, знали сильные и слабые стороны своего народа, но их было мало, а мы своими промахами оказывали им плохую поддержку.
Значительная часть наших недостатков в несении оккупационной службы войсками и гражданской администрацией исходила из ряда принципиальных ошибочных положений, главными из которых, на мой взгляд, являлись следующие.
Прежде всего отсутствие тщательно продуманной и заранее разработанной политики в отношении оккупированной страны. До 1955 года от солдата до верховного комиссара никто не знал, что будет с Австрией в ближайшие годы, какова конечная цель оккупации этого находившегося под нацистским влиянием государства, объявленного союзниками жертвой немецкой агрессии. Высказывались противоречивые предположения. В 1948 году упорно говорили о том, что войска уйдут в 1949 году, в 1949 году готовились к уходу в 1950-м и так далее. Затем в связи с событиями в Корее начали муссироваться слухи о продлении оккупации до 25 лет. После событий в ГДР в 1953 году предполагали, что советская зона оккупации будет присоединена к Венгрии с образованием федеративной республики Австро-Венгрия.
Имели место и другие домыслы, которые не подтверждались и не опровергались руководством. Да оно и само не знало ни сроков оккупации, ни обстоятельств ее окончания. В результате все постоянно «сидели на чемоданах». Это порождало психологию временщиков. Казармы для войск не ремонтировались, капиталовложения в промышленные предприятия не производились. Юридически отношения с местными властями не закреплялись. Четко расписанных наставлений, инструкций и положений, которые должны были подготовить компетентные органы еще до вступления войск в страну, не было.
В противоположность нашей стороне западники до оккупации Австрии имели подробные планы. И органы пропаганды в целях «борьбы за австрийца» начали кампанию за быстрейшее освобождение страны от четырехсторонней оккупации, стремясь показать, что главные противники этого русские. Английские, американские и французские фирмы заранее готовили свои позиции на случай вывода войск, скупали за бесценок акции австрийских предприятий, крупные земельные участки, дома, заводы, замки, сразу оформляя эти акты по всем правилам капиталистической юриспруденции.
Мы вынуждены были включиться в навязанное нам бывшими союзниками соревнование между «западом» и «востоком», кто больше даст материальных благ и льгот «бедной» Австрии. Это соревнование, начатое примерно с 1950 года, продолжалось до заключения Государственного договора и окончилось далеко не в нашу пользу, поскольку экономические возможности у наших «партнеров» были значительно выше. Так, они свои завезенные во время войны в Европу автомашины продали австрийцам по бросовым ценам, поскольку возвращать этот уже изношенный автотранспорт с Соединенные Штаты было нерентабельно. Австрийский обыватель, не понимая, что этим «благородным» жестом душат его национальную автопромышленность, видел лишь возможность купить за цену велосипеда исправленный американский «Виллис» и восхвалял щедрость заокеанских благодетелей. В то же время он клял русских «грабителей», вывозивших из его страны трофейные автомашины, демонтированные станки с бывших немецких предприятий, старую мебель. Обыватель не знал, что американцы, забрав в Австрии все патенты, являлись настоящими грабителями крупного масштаба, перед действиями которых конфискация русскими немецкой собственности выглядела мелким делом. К сожалению, наша пропаганда не смогла убедить в этом австрийцев. Она была слишком слаба и велась неквалифицированно.
Мешал нам и чрезмерный ура-патриотизм, присущая тому времени непоколебимая убежденность в преимуществе всего советского — от авторучки до сложной техники, высокомерие ко всему несоветскому, пренебрежительное отношение к обычаям и жизненному складу людей в оккупированных странах. К примеру, в 1949 году мы имели возможность купить в австрийской клинике швейцарский аппарат для искусственного кровообращения и дыхания. Сделка не состоялась, так как начальник, от которого она зависела, был убежден, что у нас в стране «самой передовой медицинской науки» все это давно имеется и значительно лучшего качества. Аппарат появился у нас лишь в шестидесятых годах…
Повседневный непосредственный контакт в Вене военнослужащих США, Англии и Франции с советскими офицерами и солдатами носил мирный характер. Они дружески и уважительно общались между собой. Так было поначалу в первые дни оккупации. Но в последующем политические противоречия между Западом и Востоком стали обостряться, союзнические обязательства утрачивали свою силу и систематически нарушались. Взаимная враждебная пропаганда непрерывно усиливалась. Единогласия в Союзнической комиссии и межсоюзной комендатуре не удавалось добиться, можно сказать, ни по одному вопросу.
Возникали конфликты и среди низших чинов. Эти трения со временем все углублялись. Исчезли улыбки, появились хмурые, враждебные взгляды. Издавались запреты посещать чужие районы и зоны. Нарушители подвергались строгим наказаниям. Начались драки между нашими солдатами и бывшими союзниками. Все больше отмечалось случаев применения оружия в отношении бывших друзей по пустяковым причинам.
Офицер, сотрудник редакции нашей армейской газеты «За честь Родины», ударом кулака убил пьяного американского солдата, старавшегося назойливо выяснить у него какие-то вопросы. Часовой у общежития служащих советской части Союзнической комиссии в «Гранд-отеле» застрелил английского капрала, пытавшегося в нетрезвом виде проникнуть туда. Наш пьяный солдат убил французского. При извинении, которое вынужден был принести наш комендант по этому поводу, его французский коллега заявил: «Это явление закономерное. Там, где контактируются солдаты разных армий, которые стравливаются между собой, конфликты неизбежны. Мне жаль своего воина, но на дипломатическом демарше по этому поводу я настаивать не буду». Заявление более чем откровенно.
Австрийские власти умело пользовались возрастающими противоречиями между бывшими союзниками, которые особенно обострились в период войны в Корее и во время народных волнений в Берлине. В первую очередь они постарались избавиться от коммунистов и прогрессивных лиц, назначенных в первые месяцы оккупации на административные должности (магистраты, полиция) в советской зоне и районах столицы. Не имея возможности уволить этих чиновников по политическим мотивам, австрийское правительство прибегло к обходному маневру. Оно установило обязательную сдачу всеми принятыми на работу в военный и послевоенный период государственных экзаменов по ряду дисциплин. Так, полицейские и жандармы должны были сдавать основы юриспруденции, подтвердить наличие среднего образования, умение печатать на машинке, знание австрийских законов, иностранных языков и так далее.
Все это подавалось под предлогом улучшения деятельности государственных учреждений. На деле позволило властям избавиться от коммунистов под предлогом их делового несоответствия, поскольку рабочим, зачастую недавно освобожденным из концлагеря или фашистской тюрьмы, было не под силу сдавать экзамены, да и образование у них было далеко не блестящее. Таким образом, еще в нашу бытность у кормила власти противники любыми путями освобождались от неугодных им лиц в государственном аппарате и заполняли освободившиеся должности своими ставленниками.
В Австрии активно действовали разведслужбы великих держав. Численное преимущество, несомненно, было на стороне наших противников. Ими практически использовались все звенья австрийского государственного аппарата, включая полицию, жандармерию и все ключевые министерства и ведомства. Четко координируя свою работу, разведки западных государств объединенными усилиями вели ожесточенную борьбу с советскими разведывательными структурами. Кстати, они не боялись использовать у себя на руководящих постах лиц русского происхождения, работавших на своих хозяев не за страх, а за совесть.