Начальником американской военной полиции венского гарнизона был подполковник Воробей — белорус, сын эмигранта. Французский военный комендант первого района столицы капитан де Пуришкевич оказался племянником известного черносотенного депутата царской Думы, а его помощник лейтенант Полянский — русским дворянином. Заместителем английского коменданта был бывший офицер царской армии Петров. Немало сотрудников Союзнической комиссии являлись русскими по происхождению. К их числу можно было отнести Галину Макгонигал, эмигрантку из Полтавы, жену американского разведчика, подполковника Грея и других. Все они отлично знали русский язык, наши обычаи, и их трудно было отличить от советских граждан.

Американскую оперативную разведку в Вене представлял 430-й отряд Си-Ай-Си (по-русски корпус полевой разведки — КПР). Он был укомплектован большим штатом сотрудников, имевших неплохую специальную подготовку, опыт работы в военное время и знавших несколько иностранных языков.

Можно было бы привести многочисленные примеры работы западных разведок, характеризующих их методы и приемы. Остановлюсь на одном, вызвавшем в то время большой скандал.

Заместитель коменданта по политической части одного из районов Вены подполковник С. являлся страстным охотником. Все вылазки на природу для него организовывал гражданский служащий комендатуры австриец Курт, знавший наиболее богатые дичью места, главным образом на границе с Венгрией. С. был в восторге от расторопности и услужливости своего фаворита, являвшегося его постоянным спутником, егерем и оруженосцем.

Однажды Курт попросил подполковника сопроводить через венгерскую границу автомашину его друга с тем, чтобы он не подвергался досмотру австрийских таможенников, поскольку советские военнослужащие и грузы, следующие с ними через границу, контролю в ту пору не подлежали, а советского КПП на этой заброшенной дороге не было. Курт просил об этом «небольшом одолжении» потому, что его другу нужно было перебросить в качестве подарка родственникам, проживавшим якобы в Венгрии, некоторое количество американских сигарет и прочей мелочи, запрещенной к перевозу через границу без пошлины. Подполковник, бывший к тому же под хмельком, не мог отказать своему Санчо Панса. Он сел в кабину маленького грузовика, принадлежащего другу Курта, и переехал с ним границу. Операция оказалась действительно не сложной.

На второй день Курт передал подполковнику конверт, в котором было восемь тысяч австрийских шиллингов — размер его трехмесячного оклада — и попросил принять его этот скромный подарок за оказанное содействие. Курт добавил, что он и его друг будут очень обижены, если подполковник откажется принять такую мелочь, тем более что супруга подполковника очень хотела иметь каракулевое манто стоимостью как раз в эту сумму. Подполковник, правда, после некоторого колебания принял подарок. А через несколько недель с подобной просьбой к С. обратился уже непосредственно «друг» Курта. Попытка подполковника оказаться от поездки вызвала угрозу сообщить о полученной ранее взятке военному коменданту Вены и опубликовать всю историю в газетах. С. смалодушничал, поддался на шантаж и начал регулярно перевозить в Венгрию и принимать оттуда контрабанду и людей.

Пресечь дальнейший ход этой операции помогла случайность. Наши органы госбезопасности арестовали шайку мелких контрабандистов. Один из них на допросе с укором заявил: «Вы тоже хороши. Выдаете себя за друзей бедных, а нас, настоящих бедняков, арестовываете. Крупным же акулам покровительствуете сами, очевидно, получаете от них солидное вознаграждение». И рассказал все, что знал, о крупной банде, которая сотрудничала, как после стало известно, с английской разведкой. Подполковник был взят на месте преступления. Английская разведка его еще не успела завербовать, хотя он был уже подготовлен к этому. За преступное использование служебного положения С. был осужден военным трибуналом к 8 годам заключения.

Были в этой войне разведслужб и комичные эпизоды.

Офицер П., работавший в центральной комендатуре на ответственной должности, начал изучение американской служащей Галины Макгонигал, внешне лояльно относившейся к СССР и имевшей доступ к интересным сведениям об американской части Союзнической комиссии. По своей официальной службе П. часто встречался с Галиной, получал от нее кое-какую устную информацию и наконец решил провести с нею продолжительную встречу наедине в ресторане 9-го района (американского). В другом месте дама встречаться не хотела.

Каково же было удивление П., когда американка, придя в условное место, сразу заявила, что все готово и они могут сейчас же выехать за «железный занавес». Как бы в подтверждение этой готовности в ресторан вошли и направились к столику, где сидел П. со своей собеседницей, два рослых МР[13]. Макгонигал пояснила, что попытку встретиться с нею, сорокалетней женщиной, со стороны советского офицера она расценила как стремление просить через нее политическое убежище у американских властей. По ее словам, она не могла допустить мысли о том, что встреча будет носить чисто интимный характер, как пытался убедить ее П. В Вене для таких целей слишком много молодых девиц. По знаку Галины полицейские исчезли, и наш офицер благополучно вернулся в свой район.

Понятно, что никаких протестов в данном случае мы заявить не могли. Довести до конца провокацию с похищением П. американцы не решились, так как он занимал слишком высокую должность. А возможно, они просто хотели показать, что намерения в отношении Галины Макгонигал им известны. В данном случае нашла коса на камень. Коллеги потом долго шутили над П., что он пошел за шерстью, но сам, стриженный, еле вырвался.

Американская дама после этого как ни в чем не бывало встречалась с П. по официальной линии и уехала из Австрии в обычном порядке по замене.

Нужно заметить, что американская разведка действовала в Австрии нагло и грубо, в расчете на массовость. Она не стеснялась в выборе средств вербовки, и некоторые морально неустойчивые работники наших оккупационных учреждений попадали в ее сети. Так, в 1949 году из разведуправления штаба ЦГВ перебежал к американцам переводчик лейтенант Шалопутин, который был за несколько недель до побега завербован ими при задержании американской военной полицией в первом районе Вены, где он вступил в пьяную драку с американским сержантом. Поводом для вербовки явилась угроза американцев возбудить против Шалопутина уголовное преследование за нанесение серьезных побоев. Этот изменник, знавший секреты управления, причинил ему большой ущерб.

В 1951 году подполковник Попов, работавший поначалу в Союзнической комиссии, а затем в одной из разведывательных частей группы войск, был завербован американцами, подставившими ему девицу, с которой он установил интимные отношения. Все контакты Попова с ней были сфотографированы и использованы для шантажа. Не найдя силы воли признаться в своих проступках, Попов пошел на предательство. Позже, уже во время работы в Москве, в 1959 году он был разоблачен органами КГБ, судим и расстрелян.

В мае 1955 года в венском дворце Бельведер, который когда-то принадлежал принцу Евгению Савойскому, был подписан Государственный договор с Австрией. При его доработке и обсуждении советская сторона удивила западных представителей, да и не только их, своей уступчивостью и пониманием интересов австрийского государства. За несколько сотен промышленных предприятий и сельскохозяйственных имений, составляющих немецкую собственность в Австрии, отобранную нами по праву победителей и переданных Австрийской республике, мы получили компенсацию в размере 150 миллионов долларов с рассрочкой на много лет, и не деньгами, а товарами. Этот выкуп носил символический характер, поскольку только один машиностроительный завод в Вайтгофене на Ибсе, на котором было занято около полутора тысяч рабочих, стоил не менее четвертой части этой суммы. А таких предприятий было немало.

Цистерсдорфские нефтяные промысла, реконструированные нами и оснащенные современным оборудованием, были практически безвозмездно переданы австрийцам за незначительную компенсацию поставками нефти.