Теперь микроорганизмы развили в себе способность производить сахара из воды и двуокиси углерода под действием солнечного света. Процесс фотосинтеза, спровоцированный импульсом капсулы, помог умирающим бактериям обогатить самих себя пищей. И подвергнутые импульсу развития бактерии стали формировать первые водоросли, которые плавая на поверхности океана, чтобы быть поближе к источнику энергии, постепенно начали обогащать атмосферу Земли, которая к тому времени состояла преимущественно из углекислоты, продуктами распада своей жизнедеятельности, кислородом.

Постепенно под действием приливов и отливов, формируемых притяжением луны, водоросли стали выплескиваться на прибрежные участки. И опять, уничтожая углекислый газ, они чуть было не обрекли себя на гибель. Но тут вновь произошел импульс одной из машины. И на поверхности океана сформировалось первое существо способное впитывать кислород, которого в атмосфере стало более чем достаточно, а производило оно взамен углекислый газ.

Повинуясь невидимым вибрациям, не направляющим, а лишь стимулирующим развитие, эти студенистые примитивные «животные» стали развиваться. Они усложняли свое строение, с каждым поколением надстраивая свою нервную систему, формируя самих себя, наделяя своих потомков всеми качествами, необходимыми для полноценного существования в окружающих их условиях.

Множество разнообразных амфибий заполнило толщу океана. Поддерживая в себе лишь одно стремление — выжить, они становились все больше и все смертоноснее. Охотясь друг на друга, эти амфибии, все же, не забывали и о своей безопасности, и, в первую очередь, о безопасности будущих поколений. И вот настал момент, что пока еще не заселенная суша стала выглядеть вполне спокойным местом для обитания и размножения. Стремясь защитить жизнь потомства, морские амфибии стали выползать на сушу для того что бы отложить икру. И через некоторое время жизнь из океана уже в полной мере подалась на берег, который успел позеленеть от покрывающих его растений, пусть первобытных, размножающихся спорами папоротников, мхов и хвощей, но все же, первых прародителей современных деревьев, кустарников и трав.

Выползая на сушу и преобразуясь все больше и больше, амфибии перерастали сами себя. Они изменяли органы дыхания, конечности, и в итоге на земле появились ящуры и насекомые. Но подстегнутая жизнь стремилась дальше. Пресмыкающиеся стали доминирующим классом позвоночных животных. Некоторые их виды, повинуясь стремлению стать более смертоносными и защищенными, вместо банального увеличения в размерах отрастили себе перепонки между туловищем и передними конечностями. И небо, которое долгое время безмолвно взирало на происходящее внизу, наполнилось, летающими ящерами. Не отставали от них и гигантские насекомые.

Время шло. Тираннозавры, будучи самыми большими и самыми яростными хищниками, господствовали на земле. Пожирая все, до чего могли дотянуться, они стали первыми убийцами на суше, и как следствие не имели естественных врагов. Но не каждое существо могло дать им себя съесть. Семидесятитонные аргентинозавры, весящие в десять раз больше этих свирепых хищников, чувствовали себя более чем спокойно, неспешно передвигались они от одного места кормежки до другого, благо пищи в то время теплового и влажного климата хватало на всех.

Мир жил по своим диким и кровожадным законом. Эволюционные машины перестали пускать импульсы, позволяя жизни, властвующей и под водой, и на земле, и в небе, выбирать свои собственные пути и скорости развития. Они замерли, собирая энергию и ожидая часа, когда будет необходимо заработать вновь.

В голове Игоря родился вопрос, и он тут же его озвучил:

— А кто же решал, когда запускать машины?

Картинка с изображением поверхности планеты на мгновение замерла, а затем, удаляясь от нее, вновь показала всю Землю целиком. И Игорь вспомнил, что из всех капсул, опустившихся на Землю, одна осталась на ее орбите. А затем раздался голос:

— Мы не могли оставить такой эксперимент без контроля. Машины находятся в автоматическом режиме. Постоянно взаимодействуя с шатлом, на котором осталась наша команда, они передают и получают сведения о количестве биологической массы на планете. И когда ее уровень опускается до критического, или исчезает вовсе, они запускаются, вновь подгоняя жизнь.

— Всего лишь эксперимент, — Игорь повторил это слово, как бы пробуя его на вкус. Медленно перебирая каждую букву. — Эксперимент, — и этот вкус ему явно не нравился, а послевкусие от возможной начинки представлялось вообще отвратительным. Хотелось выплюнуть это слово, как кусок протухшей рыбы, но оно намертво зацепилось внутри. — Эксперимент.

— Ваша цивилизация, достигнув определенного уровня развития, и сама сможет ставить такие опыты. Если доживет, конечно. Так что нет смысла обижаться. Покидая солнечную систему и колонизируя пригодные для жизни планеты в других звездных системах, мы решили, что было бы правильнее не переселяться на вашу планету, хоть это и было бы проще и выгоднее. Мы решили, что оставшись в солнечной системе рядом с мертвым домом, наша цивилизация в большей степени оглядывалась бы назад. Мы бы то и дело пытались бы восстановить Марс, оставив попытки развиваться дальше.

— А как же ваши машины? Включили и продолжили бы свое развитие.

— Для нас такое развитее было бы неестественно и ограничено. Да и достигнутый нами уровень, соответственно, был эквивалентен тому, что мы заложили в машины. Опираясь на наш опыт, мы не могли придумать несуществующее и передать больше возможностей чем имели на то время сами. И поэтому, тот максимальный уровень, скажем так, тонизирующей встряски, который могли спровоцировать машины, он уже являлся высшей точкой нашего развития. Использовать эти машины для себя у нас не получилось бы. Тупик. И по этому мы приняли решение покинуть солнечную систему. Но оставить такой превосходный плацдарм для жизни, как ваша планета, мы не смогли. И кто-то должен был остаться фиксировать те процессы, которые должны были бы протекать у вас на Земле.

Игорь смотрел на капсулу, висящую перед планетой.

— И где же она теперь?

— На Луне. Вместе с нами.

— С темной стороны, — Игорь немного усмехнулся, вспоминая истории про мифическую темную сторону Луны, где уфологи выдумали себе внеземную цивилизацию, следящую за землянами.

— В некотором смысле, это именно так, — прочитав мысли парня, продолжил голос. — Только мы не следим за вами конкретно, мы наблюдаем за развитием жизни в целом. А вы как доминирующий вид животных, да к тому же развившие в себе такой интеллект, вы, само собой, приковываете наши взгляды. И нет на Луне ни городов, ни станций, лишь неприметная капсула, периодически корректирующая включение эволюционных машин.

— Мы являемся продуктом ваших трудов? Мы ваши подопытные крысы, — Игорю стало еще больше не по себе. Живешь вот так себе неспешно, думаешь, что ты всемогущ, может быть даже единственный в своем роде во вселенной, а оказывается, что это не только ни так, оказывается, что ты лишь белая мышка в стеклянной банке.

— Это не так.

— А, по-моему, именно так, — Игоря передернуло от отвращения к этой мысли.

— Мы не ставим эксперименты на вас. Мы лишь наблюдаем.

— А машины. Вы их еще включаете?

— Вот в этом-то весь и вопрос, — голос на некоторое время смолк, наверное, решая, говорить дальше или нет. — Видишь ли, Игорь, — вновь раздалось в голове парня, впервые назвав его по имени. — Участники нашей станции, экспедиции… — голос немного замялся, подбирая слова.

— Может руководители эксперимента? — с издевкой подсказал парень.

— Можно и так, — не обращая внимания на интонации в голосе парня, продолжило существо. — Так вот мы, как руководители эксперимента, не имеем права использовать машины, пока жизнь на планете стабильна. Только лишь в случае, когда планету постигнет какая-нибудь глобальная катастрофа.

И перед Игорем, вырвавшись откуда-то справа, промелькнул яркий пылающий объект. Комета неслась к земле с огромной скоростью. Парень ощутил, как по коже побежали мурашки. Ему показалось, что это происходит сейчас. Что все это откровение, просто для того, что бы хоть кто-нибудь на Земле знал, что после них включатся эти эволюционные машины и на Земле вновь возродится жизнь. Но только уже потом, после человечества, после них.