— Не мерещится.

— Парни, — Анна абсолютно бледная все еще прижималась к стене. — Он дал нам срок. Неделя.

— Может его прибить? Или в канаву сбросить? Он и так, похоже, загибается, — Миха присоединился к осмотру лежащего на полу Беса.

— Он что-то говорил про нашу смерть, — напомнила девушка.

— А деньги? — Моня переборов страх и отвращение ощупал тело товарища и вытащил из его тряпья пачку денег. — Он же сказал, что если мы ему поможем, то сможем неплохо подлататься. А тут почти стольник, — быстро прикинул сумму парень. — Откуда?

— С такими спецэффектами? — Миха мотнул головой в сторону стола. — Можно и побольше поднять.

— Помочь или не помочь? Срубить бабла или сдохнуть? — походу выбор ясен. — Миха присел на корточки, и потрогал пульс на шее Беса. — Ань, — обратился он к девушке. — Поищи-ка Бабу Маню. У нее тоже есть интерес ему помочь.

Девушка отрицательно замотала головой.

— Я не приделах. Вся эта чертовщина не по мне.

— Сдохнуть лучше?

Все еще качая головой, девушка просто молчала, уставившись в пол. Потом тихо всхлипывая, она вышла из кухни в сенцы и через некоторое время вернулась обратно, ведя за руку Бабу Маню. Та была бледная, но видимо Анна ей как-то все объяснила.

— Баб Мань, — Миха, улыбаясь, обратился к старухе. — Ты это. Не волнуйся. Это друг наш. Он нормальный, не в себе только слегка. Он тут ляпнул лишнего. Но это он в помутнение.

Бабка перевела взгляд с лежащего на полу парня на испорченный стол, перекрестилась, что-то бормоча и, перебив Миху, сказала.

— Я к этому, как вы его тут называли, бесу не прикоснусь. Стол вынесите и сожгите на куче за отхожим. Буду говорить, а вы делайте. Понятно?

Парни кивнули, а девушка, тихо плача, ушла в другую комнату.

— Ты, — старуха кивнула Михе. — Воды приноси и таз. А ты, — это уже было обращено к Моне. — Иди петуха рябого поймай. Он там один такой. Хоть и старый, но жирный, откормленный. Я так понимаю, что кроме бульона, ему ничего не вольешь. Я же одежды ему какой посмотрю, от деда своего. Он уже не обидится, все равно в аду кости греет. Ой, Господи, прости.

Бабка вновь перекрестилась и что-то забормотала себе под нос.

Когда Бес очнулся, то чувствовал себя на много лучше, чем прежде.

Сначала, он даже не понял, где же находиться. Но спустя некоторое время, память вернула его из сладкого спокойного состояния в его личный кошмар, с его личным демоном, которого, кстати, отчего-то не было рядом. Бес чувствовал себя абсолютно свободным и в мыслях и в движениях. Но эта свобода, как он полагал, могла закончиться в любой момент.

Находился парень в маленькой, но светлой комнатушке в деревенском доме. Лежал одетым в белую и видимо женскую ночную рубаху на провисшей чуть ли не до пола пружинной кровати. Рядом с кроватью стояли ночной горшок и стул с миской остывшего слегка желтоватого куриного бульона.

А затем, Бес понял, что помимо отсутствующего демона, ему еще чего-то не хватает. И от этого чувства парню стало не по себе, неуютно и очень неспокойно. Он попытался сосредоточиться, но мысли в, казалось бы, свежей голове заметались в поисках причины дискомфорта. Бес облизнул пересохшие губы и понял. У него во рту не было уже привычных ему стеклянных капель, которые он добыл для демона.

Паника захлестнула парня. Он судорожно начал ощупывать свое тело, подушку, простыню, обвел комнату быстрым взглядом и ничего не нашел. Затем вскочил с кровати, налетев на горшок, опрокинул его, разлив его содержимое и задев в суете стул с миской бульона. Все с грохотом полетело на пол, но парню было все равно. Он и сам уже ползал по полу, измазавшись в желтое, и заглядывал то под кровать, то под шифоньер, стоящий в углу. Он знал, что за потерю этих капель Демон с него взыщет. И если не здоровьем, которого у него и так уже не осталось, то последними каплями сознания, точно. Это для Беса было подобно смерти.

Дверь в комнату растворилась и на пороге замер Моня.

— Бес, — с тревогой проговорил он. — Ты что тут ворочаешь?

Входить в комнату Моня не решался.

— Где они? — Николай ползал по полу, плача, и ежесекундно крутил головой. — Где?

— Ты про что? — нервно дыша, спросил его товарищ.

— Капли! — чуть ли не визжал Бес. — Где капли? Черт бы их побрал! Где они?!

— Ты про те стекляшки, что были у тебя во рту? — спросил Моня, и тут же чуть не упал на спину, от в секунду налетевшего на него Беса. Тот схватил парня за футболку и, неистово тряся ее, в истерике орал ему в лицо:

— Где они?! Отдай!

Видимо, шум он поднял неимоверный. Через какую-то минуту в дверях уже виднелись лица всех жителей дома.

— Отдай! — рыдал Бес.

— Да вот они, псих. На, держи.

Моня наконец-то оторвал от себя бьющегося в истерике парня и, вытащив из кармана прозрачные капли, бросил их Бесу, который с ловкостью кошки поймал их на лету и тут же засунул себе за щеки. После чего, видимо успокаиваясь, он опустился на пол в лужу из бульона и своих же испражнений и еле слышно заревел.

— Псих долбанный, — злился у дверей Моня, брезгливо отряхивая измазанную Бесом одежду. — Ты этими стекляшками чуть не подавился, когда мы тебя отпаивать начали. Насилу из глотки вынули. Хоть бы спасибо сказал, а он кидается. Отдай! Да на хрен они мне нужны? Дебил.

— Извини, — успокаиваясь, Бес посмотрел на Моню. — Прости. Только никогда не трогай их больше. Это добыча Демона, я несу их к нему, — затем Николай осмотрел себя и с отвращением потряс руками. — Что за дерьмо?

— Твое собственное, — отозвался Моня. — И меня в него измазал. Очухался что ли? Вот тогда и приводи себя в порядок, а я тебе сейчас свои шмотки скину.

— Давай, — Бес и вправду чувствовал вину перед другом, которого втягивал в такое, что и врагу бы никогда не пожелал, а сам уже увяз по уши.

Вечером же Бес как можно подробней рассказал обо всем с ним приключившемся. Он был даже весел, так как Демон до сих пор еще не появился. Парни слушали его внимательно, прикидывая, стоит ли ввязываться в авантюру. То, что их товарищ связался, по их мнению, с потусторонней силой, сулящей деньги и возможность стереть из памяти всех людей и всех компьютеров их лица, выглядело жутко, и невероятно привлекательно. Они могли забыть об их розыске. Могли свалить куда захотят, но вот что от них требуется взамен?

— Душу-то дьяволу продавать не надо будет? — весьма окосев от самогона, спросил Миха.

— Да ты ее уже и так за пятак деревянный загнал, — совершено невесело сказал такой же пьяный Моня. — Нам в аду и так видать персональный котел приготовили. Вот только и осталось, что бы жизнь в полный ад не превратить. Ведь, если твой Демон — это правда, — обратился он к Бесу. — А я склонен верить из-за увиденного, что это именно так, то и ад с его гостеприимством тоже не вымысел?

— Этого я не знаю, — Бес, в отличие от своих корешей, не пил. — Я только знаю, что он реально может нам устроить ад здесь. Так что выбора у нас никакого.

— А что сделать-то надо?

— Помочь мне отнести эти капли Демону.

— Так я думал, что он всегда с тобой? — удивился Миха.

— Он всегда в моей голове. А капли нужны ему физически.

— Это мы должны залезть к нему в логово? И ухитриться выбраться от туда?

— Ну да.

— И где же у него логово? — Моня налил себе и Михе и тут же осушил рюмку.

— В горах. Я знаю где вход, до него Демон нас доведет.

— В каких горах? — Моня недобро улыбнулся и так же недобро сострил. — Где будем дорогу в Ад искать?

Бес помолчал и, все же плеснув и себе самогонки тоже, не чокаясь, залпом выпил ее.

— В Крыму.

Было жарко и очень шумно. Разморенный солнечным теплом и монотонным гомоном, окружающих его людей, Егор, закрыв глаза, неподвижно лежал на жесткой гальке. Когда он расслаблял свое сознание и шорохи толпы, переходили в неразборчивый гул, то он отчетливо различал шум моря, шепот волн по гальке, шелест истертого до размера песка камня. Но, может быть, Егору это просто казалось, и слышал он не море, а лишь свое представление о море, а может быть и вообще, лишь пульсации крови у себя в голове. И, тем не менее, такое состояние, чем-то похожее на ощущения, испытываемые в раскаленной парилке, было ему очень приятно. Тепло, граничащее с жарой, истома и вялость в теле, и ленивая, зыбкая дремота в голове.