— Думаю, теперь ты и сама не сможешь убить себя, — продолжила Санрия. — Хотя наверняка я определить не возьмусь. Существа, с которыми ты отныне делишь кровь, исчезли слишком давно, о них мало что известно. Но ты выглядишь сильной!

— За что? — крикнула Марана.

Хотелось плакать, однако ее новые глаза, похоже, были не способны на слезы.

— Ты знаешь, за что.

— И что теперь? Что ты собираешься делать?

— Да уже ничего. Я позволю Нэвилу спасти тебя. Думаю, вы оба достаточно страдали.

Голос Санрии звучал спокойно и ровно. Казалось, что она действительно устыдилась того, что сделала, и теперь хотела все исправить. Вот только можно ли это исправить?

Нет, эта женщина не знает милосердия. Скорее всего, это лишь часть ее игры.

— Ты хочешь, чтобы Нэвил увидел меня такой? — горько усмехнулась Марана. — Чтобы в его памяти я осталась не молодой девушкой, которую он потерял, а кошмарным чудовищем?

— Разве любовь не преодолевает все?

— Ты знаешь, что нет. Можно любить человека, а я больше не человек. Он не сможет…

— Увидим, — прервала Санрия. — Он уже идет сюда, разве ты не чувствуешь?

Она действительно не чувствовала, потому что свое новое тело она пока понимала плохо. Марана догадывалась, что теперь она способна услышать приближение посторонних намного раньше, чем обычный человек. Но сейчас она не могла даже определить, где находится Санрия, о людях за пределами пещеры и говорить нечего!

— Разве он знает про это место? — спросила Марана.

— Я позвала его. Все, что угодно, для вашей любви.

Во всем этом был жуткий, непередаваемо опасный подвох. Нэвилу нельзя было входить сюда — и не потому, что он увидит перед собой чудовище. До ритуала Санрия приговорила его к смерти, возможно, все это часть сложной, продуманной казни.

Марана попыталась подняться на ноги, но у нее ничего не вышло, тело было слишком слабым после перевоплощения. Ей только и оставалось, что полулежать на каменном полу, глядя на свои дрожащие руки, едва способные поддерживать ее.

А потом он позвал ее.

— Марана! Где ты?

Пещера была глубокой и изогнутой, потому что свет из внешнего мира сюда не долетал, а голос Нэвила, казалось, доносился прямо из каменной стены. Марана молчала, надеясь, что он ее не найдет — другого способа защитить его она не знала.

Однако Санрия все рассчитала верно: свет свечей, пусть и приглушенный, легко привлекал к себе внимание в этой тьме. Скоро Марана увидела его: сначала как легкое движение вдалеке, потом — как силуэт, бегущий к ней. Она низко опустила голову, закрыв лицо длинными серебряными волосами.

Ее собственные волосы никогда не были такими длинными — даже когда она жила во дворце среди ведьм. Но ведь от нее прежней почти ничего не осталось…

— Марана!

— Не подходи, — глухо отозвалась она. — Не приближайся ко мне!

— Я помогу!

— Не нужна мне помощь! Санрия здесь, ты делаешь то, что она хочет, не поддавайся!

— Да плевать мне, что она хочет, я тебя не оставлю!

Санрия не произнесла ни слова, она продолжала наблюдать за ними, надежно укрытая мраком. Она прекрасно знала своего мужа, она все просчитала: он, романтик, да еще и упрямый романтик, не оставит свою любимую в беде.

Тут Марана и поняла, что совершила глупость, когда позволила ему понять, что это действительно она. Если бы она молчала, он бы, может, принял ее за чудовище и не рискнул подойти! Но теперь Нэвила было не остановить.

Он вошел в круг света, очерченный свечами, и опустился на колени рядом с девушкой. Он вошел в пещеру с мечом, однако теперь убрал его в ножны. Похоже, он совершенно забыл о ее предупреждении, и Санрия могла убить его в любой момент.

Но ведьма не нападала, она только смотрела. Дурное предчувствие в душе Мараны набирало силу.

— Марана…

— Уйди, умоляю!

— Что она с тобой сделала? Я заберу тебя отсюда!

— Нет! — Она шарахнулась от него, как раненая змея. Маране не хватило смелости взглянуть ему в глаза, показать ему себя. Она отчаянно искала хоть какой-то способ заставить его уйти, чтобы разрушить планы Санрии. Но ей все еще было плохо после ритуала, она слишком устала, решения попросту не было. — Послушай меня… Мы не должны делать то, что она хочет. Есть только один способ остановить ее: вести себя непредсказуемо. Она хотела, чтобы ты был рядом со мной, поэтому она и позвала. Поступи иначе, уйди, оставь меня здесь! Я выберусь, я сама найду тебя, и мы оба будем живы и свободны!

Похоже, она все угадала верно, потому что на этот раз Санрия не выдержала.

— Если ты уйдешь, я убью ее, — предупредила она.

— Она не сможет меня убить, — возразила Марана. — И она это знает! Это ловушка для тебя, не попадайся в нее!

— Да плевать мне на нее! Мы справимся, но только вместе, ты и я. Я больше не боюсь ее, понимаешь?

— Нэвил… для меня уже все кончено…

— Нет, — решительно перебил ее маг. — Это она так думает! Мне не важно, что она сделала с тобой, как ты выглядишь. Мы преодолеем это и вылечим тебя, просто верь мне, а эта тварь сгорит на костре.

И снова Санрия не вмешалась, хотя для нее, женщины, поставившей гордость превыше всего, такое оскорбление из уст молодого мужа было непростительной наглостью. Она могла наказать его, а она держалась в темноте.

Почему, почему, почему? Что она затеяла?

Сейчас, когда Нэвил был рядом, Марана просто не могла сосредоточиться на колдунье. Она слишком устала, ей хотелось верить, что пока он рядом, все будет хорошо.

— Посмотри на меня, — мягко произнес Нэвил. — Посмотри, и ты увидишь, что я не боюсь тебя, а ее тем более не боюсь. Я люблю тебя, Марана.

Он подвел руку ей под подбородок, совсем как раньше, когда хотел поцеловать. Марана устала сопротивляться и надеяться только на себя. Может, им действительно лучше быть рядом?

И она посмотрела на него.

Нэвил умер в тот миг, когда их глаза встретились. Вот он был — молодой, сильный, красивый, — а вот его нет, и на его месте осталась лишь белая статуя. Впрочем, и она долго не продержалась, она рассыпалась, обернувшись белым бесформенным пятном на каменном полу пещеры.

Это было настолько неожиданно, что Марана не решалась поверить своим глазам. Она замерла на месте, глядя на белое пятно. Оно искрилось мельчайшими кристаллами, отражая свет догорающих свечей. Марана начала догадываться, что это такое, но никак не могла поверить себе. Будто во сне, она коснулась кристаллов рукой, а потом поднесла руку ко рту и осторожно попробовала белые песчинки на кончиках пальцев.

Соль. Перед ней рассыпалась великолепная, чистейшая морская соль. Вот что ей снилось ночами! Не лед, как она думала, а соль, такая же белая и искристая. Магия не оставила ее, как казалось Маране, она предупреждала ясновидящую снова и снова, с первой ночи, проведенной в Синх-Атэ. Но Марана не слушала, не понимала, да и кто бы понял на ее месте?

Теперь все кончено.

Нэвил мертв.

Она убила единственного человека, который был ей по-настоящему дорог!

Пока она не двигалась, не решаясь даже дышать, голос Санрии снова зазвучал во тьме.

— Говорят, что молодой муж продлевает молодость женщины. Мне, видно, не помогло, моя память стала совсем плоха на старости лет. Я забыла сказать тебе, что у существ, с которыми я тебя объединила, была еще одна любопытная особенность. Любой, кто встречался с ними взглядом, мгновенно превращался в соль. Удивительно, не так ли? У кого еще такое встретишь? Поэтому их было так сложно остановить. Они истребляли королевские войска отрядами, ведь воины не могли сражаться с ними вслепую. Знаешь, я до последнего сомневалась, передался ли тебе этот чудесный дар, но все сработало как надо.

С нее словно оковы спали. Она снова могла дышать, мыслить — чувствовать. И она чувствовала боль.

Все, что произошло с ней, не шло ни в какое сравнение с участью Нэвила. Марана вдруг поняла: это было не важно. Ее судьба, ее потерянное будущее. Она бы сама согласилась на это, если бы он остался жив. Но никто не давал ей выбора, Санрия все решила за них обоих.