Криптографический анализ, как мы уже видели, теперь не входил в функции разведуправления ВМС. Этим занималась получившая громкое название ПШШиД, находившаяся в старом здании на Бродвее возле Виктории-стрит. Ей повезло: начальник школы Элистер Деннистон и часть его сотрудников являлись старожилами Комнаты 40. Блестящий дешифровщик Дилли Нокс, Тревис де Грей, помогший расшифровать упомянутую выше телеграмму Циммермана, «стиляга» Кларк, несший дежурство в Комнате 40 во время Ютландской операции, — все эти и другие сотрудники знали, какой должна быть военно-морская оперативная разведка. Они горели желанием избежать ошибок и недостатков, мешавших Комнате 40 полностью реализовать свой потенциал. И все же никто, по-видимому, как следует не задумывался над проблемой, как обеспечить сбор и передачу флоту нужной информации, если и когда ее раздобудут во время войны. Ведь глухая изоляция и секретность, мешавшие работе Комнаты 40, стали еще более непроницаемыми после того, как ПШШиД административно и по месту ее размещения была отделена от Адмиралтейства.

Джеймсу хотелось, чтобы разведывательный центр стал прообразом Комнаты 40 1918 г. Адмирал не мог рассчитывать, что в центр будет поступать такой же бесценный поток расшифрованных донесений противника, как в былые времена, но он понимал, что появились и другие источники информации, надо только наладить их работу и найти людей, которые могли бы правильно обращаться с получаемыми от них материалами. «Имеется широкая область работы с радиопеленгаторными станциями слежения, с донесениями агентуры, наших кораблей и т. п., и если посадить за эту работу людей проницательных, то я не сомневаюсь, что очень скоро будет создана ценная разновидность оперативной разведки», — писал он в памятной записке контр-адмиралу Траупу, начальнику военно-морской разведки. Как и всему начальствующему составу, Траупу в то время мешали финансовые ограничения, навязанные трем видам вооруженных сил министерством финансов (и правительством), которые стремились ввести «Правило десяти лет» У. Черчилля [15]. Контр-адмирал Трауп больше всего старался избегать увеличения любых расходов в его ведомстве, что могло повлечь запросы о дополнительных ассигнованиях. Из этого можно заключить, что, поручая в июне 1937 г. решение этой проблемы капитан-лейтенанту Норману Деннингу — в прошлом специалисту по финансовым вопросам, — Трауп исходил вовсе не из убеждения, что этот человек идеально подходил для данного поручения. Он руководствовался, скорее, желанием сохранить кадры в еще оставшихся у него отделах.

Но независимо от побудительных мотивов Трауп не мог бы сделать лучшего выбора. Деннинг — выходец из замечательной семьи. Два его брата не дожили до окончания первой мировой войны, но из троих, оставшихся в живых, один теперь лорд Деннинг, начальник судебных архивов, второй, Реджинальд Деннинг, — генерал-лейтенант и третий, Норман Деннинг, «Нид», — вице-адмирал, вышедший в отставку в 1965 г. Он был двадцать седьмым по счету начальником разведки ВМС и первым заместителем по разведке лорда Маунтбеттена в бытность его начальником штаба обороны. Джеймс нашел поистине целеустремленного человека, прирожденного разведчика, который, как покажет история, стал родоначальником ОРЦ.

Деннинг приступил к делам летом 1937 г., имея в своем распоряжении всего одного технического сотрудника, Чарли Пейса, не располагая никаким документом о своем статусе, кроме записки от заместителя начальника Главного морского штаба, не имея ни опыта работы в разведке, ни своего помещения, ни основы организации, которая послужила бы отправным пунктом для создания нового учреждения. Но зато у него была полная свобода рук, и он не должен был пытаться ставить перед собой непосильную задачу — изменить существовавшую структуру Адмиралтейства. Он мог начать и с нуля.

Прежде всего, Деннинг отправился в ПШШиД, где пробыл две недели и получил множество полезных советов от Деннистона и других, но больше они ничем не могли ему помочь. Кроме административного состава, в школе имелась военно-морская секция, в обязанность которой входило обеспечение специалистов рекомендациями военно-морского профиля и поддержание взаимодействия между школой и Адмиралтейством. Радиосигналы, которые исходили от итальянских и немецких кораблей, эта секция пыталась принимать и опознавать с помощью радиопеленгаторных станций (РПС). К точному определению местонахождения кораблей по радиопеленгам не прибегали, поскольку решить эту задачу практически оказалось не так легко при небольшом числе действовавших тогда станций слежения. Секции удалось расшифровать некоторые итальянские коды, но немецкие раскрытию пока не поддавались.

Вернувшись в Адмиралтейство, Деннинг решил проштудировать папки с досье Комнаты 40, которые покрывались пылью на чердаке. Среди них и обнаружились две упоминавшиеся выше записки. Когда он тщательно их прочитал, у него открылись глаза на ожидавшие решения проблемы, с которыми ему придется столкнуться. Для Деннинга стало ясно, что Комнату 40 чересчур засекретили и за то время, пока она существовала, слишком старательно отгораживали от остальной части разведуправления, от оперативного и оперативно-планового управлений. Но теперь криптографический анализ шифрограмм иностранных ВМС был возложен на самостоятельное учреждение, не входившее в военно-морское ведомство. Оно и размещалось отдельно, не в Адмиралтействе, и контактировало с флотом еще реже, чем Комната 40 в 1916 г.

Но если даже в те времена оперативно-плановые отделы не доверяли «людям из таинственной комнаты», которые как-никак ежедневно имели контакты с некоторыми представителями оперативного управления, то что можно сказать о 1937 г., когда информация должна была поступать от неизвестных этим отделам «таинственных коммерсантов», находящихся вне контроля органов ВМС, которые лично и по своим деловым качествам были совершенно неизвестны штабу ВМС. Как увязывать развединформации, которая в будущем может поступать из ПШШиД, с информацией из других источников, попадающей прямо в Адмиралтейство; как ее оценивать и делать приемлемой для Главного морского штаба и флота в свете того, что Комната 40 слишком долго работала в отрыве от остальной части РУ? Ведь нельзя же допустить, чтобы специалисты по криптоанализу сидели в башне из слоновой кости. Они должны быть знакомы с потребностями флота и повседневными реальностями проводимых операций и будущих планов. Как установить тесные связи с оперативно-плановым [16] и оперативным управлениями? Где создать центральный пункт, куда стекалась бы информация из всех источников? При ПШШиД? Только там находилось ядро подготовленных и опытных кадров. А если не там, то где достать людей для еще только зарождающегося отдела? Как наладить связи нового учреждения, независимо от того, где оно будет находиться, с другими видами вооруженных сил — армией и ВВС, — дипломатической службой, не говоря уже о новых министерствах и ведомствах, которые, если разразится война, сразу же будут созданы, как это случилось в 1914–1918 гг.

Ясно было, во всяком случае, одно: кораблям в море разведданные можно будет передавать только по радиосетям ВМС — факт, который сторонние критики Адмиралтейства часто игнорируют, говоря о разведке.

К лету 1937 г. испанская гражданская война велась уже двенадцать месяцев, и Деннинг получил распоряжение представлять о ней разведданные еще до того, как он успел развернуть требуемую организацию. Пришлось решать две задачи одновременно. Франкисты, воспользовавшись большой помощью четырех подводных лодок, переданных им Муссолини, и некоторых других, тоже имевших на борту итальянские экипажи, установили блокаду республиканских портов, которая, хотя и не была вполне законной, оказалась отчасти эффективной. Английские и в меньшей степени французские ВМС строго претворяли в жизнь основанное Нионским соглашением военно-морское патрулирование с целью соблюдения морского права и предотвращения актов «пиратства». Но в действиях немцев и итальянцев явное предпочтение отдавалось Франко. Важной задачей английского Адмиралтейства стало определение численности и местонахождения «пиратских» [17] подводных лодок и внимательное наблюдение за передвижением германских и итальянских кораблей в испанских водах. К Деннингу поступали донесения от командиров английских кораблей, консулов, а также от офицеров — представителей управления по торговому судоходству, находившихся на территории как франкистов, так и республиканцев. Одних этих сведений, однако, было недостаточно для полноты картины на каждый день.