Власти открыли уголовное дело по факту теракта, где расследовалась подготовка террористами захвата заложников, но никаких попыток установить, правильно ли действовали спецслужбы и органы власти, предпринято не было. Родственники жертв теракта делали все возможное, чтобы выяснить, что же все-таки на самом деле произошло, но тщетно.

В попытке получить от государства хоть что-то они обратились в суды с исками о выплате компенсаций, но их обвинили в стремлении нажиться на трагедии. В конце концов, кроме компенсации стоимости личных вещей погибших родственников, им так и не удалось ничего добиться.

Павел Финогенов, брат которого умер от отравления газом, сказал Ирине Бороган в интервью: «Власть не делает ничего, чтобы дать нам хоть крупицу информации о том, почему погибли наши родные и кто в этом виноват».

Финогенов и еще несколько родственников жертв теракта обратились в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. «Идет огромное давление со стороны высшей власти, администрации президента на прокуратуру и всех людей, вовлеченных в процесс расследования теракта, — рассказывал Финогенов. — Установка — не давать никакой информации».[244]

Родственники жертв «Норд-Оста» создали свою собственную комиссию. Вот к какому выводу они пришли: «Отсутствие беспристрастной правовой оценки действий спецслужб, организации и проведения спасательных работ, сокрытие важных для расследования фактов случившегося в «Норд-Осте», возможно, и привело к еще более страшной трагедии в Беслане».[245]

Давления общественности и СМИ оказалось недостаточно, чтобы добиться полноценного расследования теракта на Дубровке и выяснить, кто принял решение об использовании газа и несет ответственность за гибель заложников. Спецслужбы и Кремль не хотели такого расследования — оно и не состоялось.

Через два года после событий в Беслане ситуация первое время развивалась по тому же сценарию. Несмотря на призывы к проведению парламентского расследования, 7 сентября 2004 года на специальной пресс-конференции Путин сказал, что достаточно провести внутреннее расследование трагедии. На вопрос о парламентском расследовании он ответил: «Такое расследование может стать очередным политическим шоу».[246]

Но массовые протесты в Северной Осетии все же вынудили Путина согласиться на создание комиссии Совета Федерации по расследованию обстоятельств теракта в Беслане. Поначалу речь шла о небольшой группе сенаторов, но спикер Государственной Думы Борис Грызлов объявил о создании отдельной думской комиссии. В конце концов 20 сентября парламентская комиссия в составе 11 сенаторов и 10 депутатов Думы была сформирована. Возглавил ее Александр Торшин, вице-спикер Совета Федерации, в прошлом — партийный функционер. Отчет комиссии был обнародован только через два года, в декабре 2006-го. В значительной степени он повторял официальную версию, одобряя все проведенные властями реформы системы борьбы с терроризмом.

Комиссия пришла к выводу, что спецслужбы действовали правильно и приняли «необходимые меры, направленные на сохранение здоровья и жизни людей и минимизацию последствий террористического акта». Единственными просчетами, которые обнаружила комиссия, были лишь некоторые организационные моменты работы оперативного штаба, в который не вошли президент Северной Осетии, спикер парламента и министр внутренних дел республики, а также плохо организованная работа по информированию населения.

Но родственники жертв Беслана продолжали требовать независимого расследования и наказания виновных в спецслужбах. В сентябре 2005 года, через год после бесланской трагедии, Путин пригласил на встречу в Москву пятерых родственников заложников. Беседа с президентом длилась 2 часа 45 минут.

Как рассказали позднее участники встречи, они спросили Путина, должен ли ответить за случившееся директор ФСБ Патрушев, министр внутренних дел Нургалиев и силовые структуры вообще. Один из приглашенных, Азамат Сабанов, задал Путину прямой вопрос, не следует ли руководителям спецслужб подать в отставку. Путин признал, что по-человечески это нужно было бы сделать. «Если бы я был на их месте, так бы и сделал», — сказал он. Однако ни Патрушева, ни Нургалиева в отставку не отправили.

Аннета Гадиева, еще одна участница встречи, поинтересовалась у Путина, уволен ли Валерий Андреев, возглавлявший во время бесланских событий оперативный штаб. «Вы отстранили Андреева?» — спросила она. «Да. Мы сняли его с оперативной работы». Женщина не унималась: «Почему тогда его повысили в звании и дали новую должность? Он теперь заместитель ректора в академии ФСБ. Чему он может научить?» Когда еще один собеседник вновь поднял вопрос о судьбе Андреева, Путин ответил кратко: «Я разберусь».

Несмотря на значительное давление со стороны общественности, ни один из сотрудников спецслужб не понес наказания за очевидные промахи в координации действий силовиков во время штурма бесланской школы.

26 декабря 2005 года заместитель генерального прокурора Николай Шепель заявил, что расследование, проведенное прокуратурой, не выявило никаких ошибок в действиях спецслужб по освобождению заложников.[247] Но люди, особенно в Северной Осетии, не успокаивались, и властям все же пришлось найти козлов отпущения — ими стали три младших офицера местной милиции Мирослав Айдаров, Таймураз Муртазов и Гурам Дряев. Всем троим было предъявлено обвинение в преступной халатности, все трое вышли на свободу по амнистии в мае 2007 года.[248]

В июне 2007 года в Национальном антитеррористическом комитете (НАК) была создана специальная рабочая группа по противодействию «идеологии терроризма». 24 апреля 2008 года тогдашний директор ФСБ и глава НАК Николай Патрушев утвердил план работы нового подразделения. Мы нашли копию этого документа, в общих чертах намечающего основные принципы работы спецслужб с 2008 по 2012 год. Помимо прочего, в плане упоминаются специальные учебные курсы «Бастион», предназначенные для журналистов, освещающих теракты и контртеррористические мероприятия.

По нашему мнению, этот учебный курс, составленный спецслужбами, — не что иное, как промывание мозгов и попытка ограничить работу журналистов на месте террористических актов и в зоне проведения спецопераций. В МВД официально заявляли, что журналистов, не прошедших обучение на этих курсах, могут не допустить в зоны спецопераций, поскольку количество журналистских аккредитаций ограничено и приоритет будет отдаваться слушателям курсов «Бастион».

План, утвержденный Патрушевым, эти подозрения подтвердил.

Согласно этому документу, спецслужбы должны «разработать порядок итоговой аттестации представителей средств массовой информации, завершивших обучение на данных курсах, с вручением соответствующего удостоверения (свидетельства), которое будет являться основанием для аккредитации журналиста при оперативном штабе в случае проведения контртеррористической операции». Это противоречит российскому закону о СМИ, в котором нет упоминания о каких бы то ни было курсах как условии получения журналистской аккредитации.

Этот документ содержит также предписание ФСБ, СВР, Минобороны и другим ведомствам представить адекватный ответ «акциям антироссийского характера», проводимым за рубежом пропагандистскими центрами террористических организаций, «в том числе по упреждению проведения «международного общественного трибунала по военным преступлениям в Чечне» в г. Берлине». Идея трибунала выдвигалась депутатами немецкого парламента в середине 2000-х годов.[249]

На протяжении двух десятилетий руководство спецслужб снова и снова возлагало ответственность за действия боевиков и террористов на Северном Кавказе на какие-то внешние силы, будь то «Аль-Каида», арабские экстремисты, или зарубежные службы разведки, оказывающие содействие повстанцам.