«Комитет освобождения» намеревался взять под свое политическое руководство петлюровские повстанческие отряды, орудовавшие на Украине. Заговорщики вели об этом переговоры с главарями банд Переяславского, Лубенского, Гадячского и Звенигородского уездов, но успели подчинить себе только местную банду атамана Вовка численностью до 200 человек.
В мае 1920 г. вожаки «Комитета» повели переговоры с деятелями украинских партий эсеров и «незалежников» о совместных действиях. От «незалежников» в «Комитет» вошли Денисенко и Левченко, а от украинских эсеров — Чубуков-Дорошенко.
Опьяненные такими «успехами», главари «Комитета» решили считать себя «правительством» Украины. Председателю «Комитета» Прийме они поручили выехать в Польшу и согласовать с Петлюрой «план работы правительства». Но этим «планам» не суждено было осуществиться. Весь состав «Комитета освобождения Украины» и «правительства» вместе с его периферией — «Полтавским губернским повстанческим комитетом», за которыми давно уже следили чекисты, был арестован.
Ряд дел показал, что петлюровские банды и подпольные антисоветские организации не останавливались перед сговором со злейшими врагами украинских рабочих и крестьян — врангелевскими белогвардейцами.
Во главе раскрытой чекистами в конце августа 1920 г. елисаветградской подпольной организации, руководившей бандитским движением в районе, стояли прибывший из Крыма врангелевский полковник Александр Беличенко и ярый петлюровец Мусий. В состав другой подпольной группы, ликвидированной одесскими чекистами в июле 1920 г., входили петлюровцы Климович, атаман банды Усиевич и его помощник Гребач, секретарь «просвиты» Крачец и несколько врангелевских офицеров. Эта объединенная антисоветская группа, располагавшая большими запасами оружия, намечала создать антисоветское «правительство» из украинских буржуазных националистов и контрреволюционеров белогвардейского толка.
Украинские органы борьбы с контрреволюцией много сделали для разоблачения перед трудящимися антинародной сущности политики украинских мелкобуржуазных «социалистических» партий. В этом отношении большое значение имел судебный процесс по делу группы членов Центрального комитета партии украинских эсеров. Эта партия имела большинство в бывшей Центральной раде. Возглавляемое ею правительство в 1918 г. заключило договор с немцами, отдав в их распоряжение богатства страны, и в немалой степени было повинно в нарождении гетманщины. Украинские эсеры входили в петлюровское «правительство» Директории, вступили в союз с империалистической Антантой, приняли участие в войне против братской Советской России и в подавлении революционного движения на Украине. Они в союзе с другими буржуазно-националистическими партиями руководили повстанческим движением в украинском советском тылу. Только после военного поражения петлюровцев и опыта деникинщины эсеры вышли из состава «правительства УНР» и 7 февраля 1920 г. официально заявили об отказе продолжать вооруженную борьбу против Советской власти. Но это была лишь пустая декларация.
10 августа того же года в городе Каменец-Подольске Особый отдел 14-й армии арестовал члена ЦК партии украинских эсеров В. А. Голубовича, бывшего в 1917–1918 гг. председателем правительства Центральной рады. Во время обыска у него нашли записки, уличавшие его в сношениях с атаманом петлюровской банды Юрием Мордалевичем. Известно было и об участии эсеров в петлюровских подпольных организациях Полтавской губернии. Все это противоречило официальным заявлениям ответственных деятелей партии о лояльном отношении к Советской власти. Поэтому Особый отдел Всеукраинской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией арестовал членов Центрального комитета партии украинских эсеров И. Лизановского, Н. Петренко, И. Часныка, Ю. Ярослава; активиста партии Ю. Скугар-Скварского, неоднократно переходившего в 1919 г. линию фронта для передачи шпионских сведений «правительству УНР»; бывшего министра, а затем председателя «Совета министров УНР» в 1919 г., члена партии украинских эсеров профессора С. Остапенко, а также члена партии украинских социал-демократов «незалежников» бывшего военного министра «правительства УНР» Г. Сиротенко, нелегально вернувшегося на Украину и проживавшего по подложному паспорту.
Дело рассматривалось специальным присутствием Всеукраинского чрезвычайного революционного трибунала под председательством М. В. Михайлика с участием государственного обвинителя — видного деятеля Коммунистической партии, члена Президиума ВУЦИК Д. 3. Мануильского — и защиты. Судебный процесс, проходивший с 22 по 29 мая 1921 г, в Харькове, сыграл большую роль в разоблачении предательства украинских эсеров. Подсудимые признали себя виновными в тягчайших преступлениях против рабочих и крестьян и подтвердили антинародную сущность петлюровщины, бандитский характер антисоветского повстанчества.
Бывший председатель «Цупкома», член ЦК партии украинских эсеров Назар Петренко, желая как-то обелить свою партию, заявил на суде, что его партия рассматривала антисоветское движение 1919 г. как стихийное явление и стремилась своим участием в нем «не дать повстанчеству пойти вправо». Но, сокрушенно признавал Петренко, «из этого… ничего не вышло». Далее Петренко заявил, что пережитые события убедили его в ошибочности позиции эсеровской партии. «Я понял, что в моменты напряженной борьбы с контрреволюцией она (Коммунистическая партия. — Д. Г.) должна была так поступать. Это с одной стороны. С другой стороны, кое-какие факты из политики Советской власти мы ошибочно понимали…» «Теперь мы видим, что повстанчество (1920 г.) вовсе не имеет стихийного характера, что теперь оно… выродилось в абсолютный бандитизм, и мы его осуждаем».
29 мая 1921 г. Всеукраинский верховный революционный трибунал вынес приговор, в котором отметил, что «тяжкие преступления по отношению к рабочим и селянам Украины, содеянные Центральным комитетом украинской партии социалистов-революционеров, всей партией и отдельными ее представителями в недавнем прошлом, заслуживают наивысшего и наисуровейшего наказания…». В то же время, «принимая во внимание мощь и величие революционного движения», раскаяние Голубовича, Петренко, Лизановского, Часныка и Ярослава во всех совершенных ими преступлениях, публичное обещание «словом и делом бороться с так называемой УНР и с повстанческо-бандитским движением на Украине и, руководствуясь в этом деле революционной совестью и социалистическим правосознанием», трибунал приговорил В. А. Голубовича, Н. А. Петренко, И. Н. Лизановского, И. Н. Часныка и Ю. Ю. Ярослава к 5 годам заключения, а Г. Т. Сиротенко освободил от отбывания назначенного ему наказания. Ю. А. Скугар-Скварский был осужден к заключению в исправительный лагерь на 5 лет. Профессора С. С. Остапенко трибунал приговорил к 5 годам принудительных работ без лишения свободы с использованием по специальности.
В июне 1920 г. в Харьковскую чрезвычайную комиссию явился бывший начальник контрразведки при Директории Юлиан Чайковский. Он заявил, что, раскаиваясь в прошлой деятельности, решил отдать себя в руки советского правосудия.
Чекисты произвели тщательное расследование. Помимо Чайковского, давшего пространные откровенные показания, были допрошены многие свидетели и потерпевшие. Дело Ю. Чайковского рассматривалось в публичном заседании Всеукраинского верховного революционного трибунала. Оно привлекло к себе внимание трудящихся. На суде были оглашены многочисленные факты преступного хозяйничанья петлюровских «вояк» в Киеве в дни господства Директории. Только в Анатомическом музее после изгнания петлюровцев из города нашли 200 трупов зарубленных ими людей.
Спрошенный об этом бывший председатель Директории В. К. Винниченко, прибывший весною 1920 г. на Украину из эмиграции и явившийся на суд, заявил, что все эти преступления совершались без ведома «правительства», которое будто бы даже боролось с ними. «Когда первый раз в Киеве был разгромлен профсоюз отрядом Коновальца и представители Бюро профсоюзов пришли ко мне, — поведал на суде Винниченко, — я немедленно вызвал тех, кто производил разгром, и поставил им вопрос, на каком основании они это сделали. Мне было отвечено, что, по сведениям контрразведки, в помещении профсоюза собираются большевики, которые угрожают спокойствию и государственной власти… Я просто дал приказ, чтобы немедленно все было исправлено, чтобы арестованные были отпущены, а книги возвращены… Но за первым разгромом последовал другой, за ним — третий. Каждый раз повторялась та же история». Винниченко объяснял, что он и Директория с «резким осуждением» относились к погромам на местах, выносили об этом соответствующие постановления. Но военная власть, представителем которой был Петлюра, никаких практических мер к их прекращению не принимала. «Отряд Ковенко, правда, получил задание ликвидировать погромы, но в действительности, выезжая на места для ликвидации, он сам эти погромы устраивал».