Преобладание экономического подхода в области теории организации в 1980—1990-х годах заслонило от исследователей определенное направление в теории организаций и затенило некоторые важные открытия в этой традиции. Возникший в результате сдвиг привел к регрессу в общественных науках. Некоторые экономисты, признав, что их подход имеет существенные ограничения, теперь возвращаются к этим более ранним теориям и пытаются переосмыслить их в терминах собственных методологических предпосылок. В итоге они заново изобретают то, что было известно сорок-пятьдесят лет назад и предано забвению благодаря их усилиям.

Начало экономическим теориям организаций [Обзор литературы по экономическому подходу к теории организации см. Furuboth 1997, гл. 8, и Мое 1984. — Примеч. автора] было положено теорией фирмы (1937), предложенной Роналдом Коасом, который установил базовое различие между рынками и иерархиями и обосновал тот факт, что некоторые решения по распределению ресурсов принимались внутри иерархических организаций исходя из необходимости экономить на издержках. Затраты на поиски информации о продукции и снабжении, на заключение коммерческих контрактов, осуществление контроля и решение споров на децентрализованных рынках демонстрировали, что более целесообразно ввести всю эту деятельность в рамки единой иерархической организации, которая могла бы принимать решения на базе властных взаимоотношений.

Теория фирмы Коаса по сути была не теорией организаций, а, скорее, теорией, объясняющей, почему граница между рынками и организациями была проведена именно таким, а не иным образом. Уильямсон (Williamson 1975, 1985, 1993) взял за основу концепцию издержек по сделкам Коаса и добавил в нее множество деталей, демонстрировавших предпочтения иерархий по отношению к рынкам. Согласно Уильямсону, ограниченная рационализация предполагала, что заключающие контракт стороны не могли в полной мере предусмотреть непредвиденные обстоятельства и поставить заслон возможным проявлениям соглашательской политики. Исполнение договоров с непредвиденным финалом, как и властные отношения, обеспечивали более гибкое приспособление к непредвиденным ситуациям в мире. Кроме того, надо добавить, что эффективность рынка базируется на существовании большого числа конкурирующих участников рынка. Но во многих обстоятельствах заключения договоров большое число участников стремится к уменьшению, что дает возможность сторонам воспользоваться преимуществами неравной информированности. Опять же, решение заключалось в том, чтобы ввести эту деятельность в рамки иерархии посредством вертикальной интеграции.

Однако реальная экономика вносит свои коррективы в теорию организаций, внедряя в рамки фирмы специфические допущения касательно поведения. Организации — это сообщества индивидов, которые демонстрируют и кооперативное, и конкурентное, своекорыстное поведение. Ранняя социологическая теория зачастую подчеркивала кооперативный аспект и использовала заимствованные из естественной жизни метафоры, которые описывали организации как отдельные целостные организмы, деятельность которых направлена к достижению общей цели. В концепции иерархии Коаса предполагалось подобное единство цели, вырабатываемое через властные отношения. В противоположность ему Алчян и Демсец (Alchian и Demsetz 1972) считали, что во властных отношениях, в отличие от добровольных отношений между участниками рынка, нет никакого единства. Иерархические фирмы можно рассматривать как ряд договоров, по которым индивидуумы — наемные работники добровольно согласились принять иерархическую власть. Существовали пределы этого принятия; работники могли по собственной воле в любое время прервать договорные отношения, установленные контрактом, преследуя собственные интересы, являющиеся для них приоритетными. Согласно Алчяну и Демсецу, причина существования иерархических фирм состояла в том, что трудно было проконтролировать вклад каждого работника в производство общего продукта. Трудности контроля поставили на повестку дня возможность отлынивания от выполнения своих обязанностей и позволили включить в теорию организации понятие замещения, изначально введенное Эйкерлофом (Akerlof 1970). Это означает, что в условиях производства общего продукта сам работник обладает более достоверной информацией по поводу своего личного вклада в него, чем некая третья сторона, действующая в его интересах. Утверждалось, что уклонение от работы легче контролировать через систему надзора и стимулирования внутри фирмы, чем напрямую в договорных отношениях.

В сущности, все теоретики, занимавшиеся в дальнейшем теорией организаций, приняли ту точку зрения, согласно которой организации — это всего лишь набор отдельных трудовых договоров, и поведение индивида в иерархии может быть объяснено теми же рационально оптимизирующими стратегиями, которые характеризуют поведение на рынке. Индивиды кооперируются в организации только потому, что им это выгодно. Расхождение в интересах между индивидами и организациями повлекло создание более обобщающей теории для объяснения и понимания проблем управления — теории отношений начальник-исполнитель.

Берль и Минз (Berle и Means 1932) давно установили, что отделение хозяина от менеджмента в современных корпорациях порождает серьезные проблемы в сфере управления. Владельцы или главы компаний назначают менеджеров или представителей для соблюдения своих интересов, но эти представители часто преследуют собственные интересы, которые резко отличаются от интересов хозяев. Эта проблема касается всех форм иерархической организации и может существовать на многих уровнях иерархии одновременно. Йенсен и Меклинг (Jensen и Meckling 1976) ввели понятие представительских издержек, то есть затраты глав компаний на обеспечение претензий их представителей. В эти затраты входит финансирование контроля над поведением представителя и сдерживание его деятельности, а также потери, которые возникают, когда представитель действует против интересов фирмы. Йенсен и Меклинг полагали, что дисциплинирующие функции осуществляют в первую очередь хозяева или рискующая сторона, и на этой основе разработали подробную теорию структуры капитала и ее отношения к корпоративному управлению. Фама (Fama 1980), однако, выступил с возражением: они не являются единственным источником дисциплинарной политики по отношению к представителю. Менеджеры и исполнители сами надзирают за поведением друг друга, поскольку представительские отношения предполагают постоянное сотрудничество, создавая конкурентный рынок для управленческих талантов, где такой надзор может сыграть важную роль.

Хотя теория отношений начальник-исполнитель была создана применительно к частным фирмам, ее нетрудно было адаптировать для объяснения поведения в общественном секторе (Rose-Ackerman 1979, Weingast и Moran 1983, Weingast 1984, Мое 1984, Harris и др. 1995). В частном секторе главы компаний являются совладельцами акций; советы директоров корпораций — их представители, а члены высшего звена менеджмента служат представителями советов директоров. В общественном секторе руководство состоит из служащих. В демократическом обществе представители первого уровня являются их избранными представителями; законодатели действуют как начальники по отношению к исполнительной ветви представителей, делегированных для претворения в жизнь их установлений. Политическая коррупция возникает тогда, когда отдельные представители — правительственные служащие — ставят собственные материальные интересы впереди интересов нанимателей. Но представители могут действовать против интересов нанимателей и по другим причинам, например в силу желания сохранить свое положение и должность или же руководствуясь идеологическими соображениями, отличающимися от тех, которые от них номинально требуются.

Еще одно важное направление современной экономики, теория общественного выбора, основывается на той предпосылке, что представители в организациях общественного сектора могут ставить перед собой задачи, существенно отличающиеся от задач руководства. (Это верно, даже если теория общественного выбора изначально и не опирается на теорию отношений начальник-исполнитель.) Как показали Туллок (Tullock 1965), также Бьюкенен и Толлисон (Buchanan и Tollison 1972), слуги народа нисколько не отличаются от любого другого агента экономики в том, что касается поисков путей максимального удовлетворения своих корыстных интересов. Риторика «общественного служения» предполагает, что правительственные чиновники так или иначе ориентированы на деятельность в пользу общества, но на практике их поведение фактически характеризуется всего лишь более узкой корыстной мотивацией. [Одну из проблем теории общественного выбора представляет собой вопрос о том, что именно включает в себя корыстный интерес государственного деятеля или чиновника. Согласно некоторым версиям этой теории он чрезвычайно сужен и касается зарплаты, приработка и гарантии сохранения должности. Однако ясно, что бюрократическая корысть часто имеет более широкий спектр интересов, включающих обслуживание долгосрочных интересов конкретного агентства или длительную карьерную деятельность, что, в свою очередь, неизбежно связано с институциональными интересами, — Примеч. автора.] На поведение правительственных чиновников могут влиять взятки, вливания в избирательную кампанию, выплаты членам семьи или обещания по поводу карьерного роста. Таким образом, значительная доля деятельности в частном секторе отвлекается от непосредственного участия в производстве продукта в сторону обеспечения личного дохода (Krueger 1974, Buchanan, Tullock и др. 1980). Перспективы, которые обозначает теория общественного выбора относительно предстоящей переориентировки правительственных служащих в сторону нормы, крайне пессимистичны.