Солнце припекало, тень от часовенки перемещалась, следом переходил и Сергеев. Скучно. "Ждать да догонять — самое муторное дело, — размышлял боевик. — Если меня сцапают чекисты — финтить не стану. Гордо назову себя социалистом — революционером. Хотя Семенов почему-то делать этого не советовал. Террорист — одиночка. Сильная личность. За что боролся? За попранные идеи народовластия. И я не одинок. Греметь и греметь выстрелам в Петрограде. До тех пор, пока вы, большевики, не выкинете белый флаг!"

Хотелось пить. "Зря колбасы наелся, — подумал Сергеев. — Она из конины и переперченная сильно." В доме напротив окошко открылось. Самовар на столе поставили. Не чаю бы, а квасу стакан осушить. Может пойти, попросить хоть воды? Нет, оставить пост ни на минуту нельзя. Кажется, автомобиль гудит. Точно! Сергеев зашел за часовню, проверил браунинг, вставил в гранаты запалы… На всякий случай…

Сергеев выглянул из-за часовни. Солнце слепило глаза. Но он все же разглядел автомобиль Володарского. Сам комиссар на переднем сиденье, рядом с шофером, а позади — две женщины…

Машина остановилась недалеко от часовни. Шофер начал копаться в моторе. Володарский с наслаждением разминался, потирал онемевшую ногу. У него приятная, располагающая внешность. Правильные черты доброго лица. В черных, широко открытых глазах светится ум. Строго очерченный подбородок свидетельствует о твердом характере.

Сергеев несколько минут разглядывал Володарского. Затем вышел из-за часовни и направился к машине. Шофер все еще возился с мотором и Сергеева не видел.

Володарский, заметив незнакомца, направился к нему. Сергеев выхватил револьвер. Прогремел выстрел. Испуганно закричали женщины, кинулись к Володарскому. Не успели сделать несколько шагов, как раздались новые выстрелы. Богословская почувствовала, как Володарский толкнул ее локтем и она отлетела в сторону. Отбросив портфель, Володарский сунул руку в карман, но выхватить револьвер не успел… У автомобиля застыл ошеломленный шофер.

Богословская, увидев человека, стрелявшего в Володарского, истошно закричала:

— Держите его, держите!

Из окошка перепуганный Пещеров видел, как террорист побежал вверх по Ивановской улице. За ним погнались случайные прохожие. Сергеев метнул в них гранату. Перелез через высокую ограду и скатился кубарем вниз, к реке. Привязанная к старой коряге лодка оказалась на месте. Облегченно вздохнул. Перерезал веревку и оттолкнулся от берега…

Опомнившись, Богословская и Зорина бросились к Володарскому. Он лежал навзничь, широко раскинув руки. На груди все явственнее проступало кровавое пятно.

Минут через пять подъехал Зиновьев. Склонился над Володарским. Тихо сказал шоферу Гуго Юргенсу:

— Возьмите у нас немного бензина. Труп немедленно отвезите в ближайшую больницу.

Труп! Богословская содрогнулась. Только сейчас она осознала происшедшее.

Сергеев бежал, задыхаясь, глухими переулками. Петлял как заяц. Путал следы, хотя погони за собой больше не слышал. Но памятуя наставления Семенова, бежал из последних сил. Стремился во что бы то ни стало оторваться от несуществующего "хвоста".

Не страх подгонял его. Бодрила, добавляла сил бившаяся в воспаленном мозгу мысль: сделано, сделано, совершен подвиг! Еще вчера он — маленький, никому не известный маляр, а теперь его имя узнают люди и простая русская фамилия "Сергеев" запестрит в газетах всего мира!

Сергеев беспредельно гордился содеянным и спешил доложить своему кумиру, что особое задание выполнено. Он расскажет товарищам о своей невероятной удаче, о сказочном везении.

Показалась Невская застава. Сергеев неплохо ориентировался в темноте. Удачно избегал патрулей. Прятался от милиции. А вот, наконец, и дом боевика Федорова-Козлова. Еще с порога, срывая пересохшую глотку, Сергеев прохрипел:

— Срезал я его! Володарского! Наповал!

Козлов, весь вечер беспокойно выглядывавший в окно, прислушиваясь к долетавшим с улицы звукам, вскочил, опрокинув табуретку, поспешно закрыл форточку. Сергеев тараторил без умолку: на ловца и зверь бежит. Автомобиль его остановился, испортилось что-то видать, а может бензин кончился — мне-то один черт. Ну, вышел Володарский из машины и направился пряма ко мне! — горячо блестя глазами, рассказывал Сергеев. — Как от такого фарта отказаться?! Стрельнул я, сколько раз — не помню. За мной погнались прохожие. Едва ушел. Нева помогла…

— Молодец, Никита, большое дело ты совершил. Пойдем к Семенову. Ему надо подробно доложить. Он базируется у Морачевского.

Через час — полтора Сергеев негромко постучал в окно дома, где квартировал начальник Центрального боевого отряда при ЦК ПСР. На условленный сигнал никто не отозвался. Постояли несколько минут. Посмотрели молча друг на друга. В доме кто-то был. Теперь постучал не в окно, а в раму Федоров-Козлов. Отодвинулась занавеска. Террористы увидели лицо Лидии Коноплевой. За ней стоял Семенов.

КРЫЛЕНКО: Что же, Коноплева осталась с вами?

ФЕДОРОВ-КОЗЛОВ: Про Коноплеву не помню, но Семенов остался.

КРЫЛЕНКО: А утром пошли?

ФЕДОРОВ-КОЗЛОВ: Утром я пошел к себе в район. Сергеев — не знаю. Он, кажется, в этот же день или на следующий — был на квартире Томашевича в Лесном.

КРЫЛЕНКО: А Семенов куда пошел?

ФЕДОРОВ-КОЗЛОВ: Семенов не знаю куда пошел.

Семенов утром отправился к Рабиновичу. Особоуполномоченный ЦК ПСР, ближайший помощник Гоца вставал на заре и сразу же принимался за работу. Спокойные утренние часы он отводил на составление различных писем, отчетов, партийных документов — голова свежая, пишется легко. Потом начинались всевозможные дела в городе, которые нередко затягивались до поздней ночи. Рабинович не любил, когда ему мешали в эти часы, но Семенов — не рядовой боевик и из-за пустяков беспокоить бы не стал.

— Ранняя пташка! Кто рано встает, тому бог подает. Не так ли Григорий Иванович? — шутливо начал Рабинович, но посмотрев на усталого, озабоченного Семенова, посерьезнел. Выслушал короткий доклад начальника Центрального боевого отряда. Изменился в лице:

— Ты понимаешь, что твои боевики натворили? 0тдаешь отчет? Не могли подождать?

— Зачем?

— Зачем, зачем… Нам в ЦК виднее, зачем! 3аварили кашу, черт вас всех подери, а на носу выборы в Петроградский Совет. Ну что теперь делать?

Раздраженный до крайности, взволнованный Рабинович быстро собрал со стола бумаги, запихнул их в папку, втиснул в ящик и запер его на ключ. Он куда-то очень заспешил, и Семенов вдруг почувствовал себя всего лишь маленьким винтиком в огромном механизме партии, вернее пешкой, которая передвигается только по приказанию свыше. "Что-то сделали не так, — угрюмо подумал Семенов, — спутали ЦК ПСР какие-то карты? Высокая политика, дипломаты, будь они прокляты! Говорят одно, делают другое, а замышляют третье. Мы для них просто исполнители. Не более".

— Я тебя скоро разыщу, Григорий Иванович. Жди указаний. И никакой самодеятельности — головой отвечаешь!"

Г.П.Юргенс сообщил, что он является шофером гаража N6. Выехал к Володарскому на автомобиле "Бенц" N 2628. Было четверть десятого утра. Подъехал к "Астории". Поехали с Володарским на Галерную 40. Там он пошел в редакцию "Красной газеты". С Галерной отвез одну даму в Смольный, а Володарский оставался в редакции и велел шоферу из Смольного заехать за ним. Юргенс приехал на Галерную снова в половине одиннадцатого. Поехал с Володарским в Смольный. Пообедали и около четырех часов выехали на Васильевский остров в Трамвайный парк, где пробыли минут пять. Поехали в Совет, где были минут пять. Поехали опять в Трамвайный парк, где прибыли полчаса. Из Трамвайного парка поехали в Смольный, где задержались около часа. Из Смольного поехали на Николаевский вокзал, где проходил митинг.