Я рассмеялся, перегнулся через столик летнего кафе, в котором мы сидели, и поцеловал Катю в губы легким дружеским поцелуем.

– Ты просто чудо! Я так и передам другу, – заявил я, на что Катя рассмеялась. В этом момент я снова увидел, как она красива. Ее розовые влажные губы в мягком изгибе радостной улыбки, сморщенный носик с разбросанными по нему веснушками, смеющиеся глаза, от внешних краев которых разбегаются лучики, и выражение лица – такое юное, свежее, наивное, какое бывает только у очень мягких и добрых людей. Наверное, такая улыбка у ангелов.

И внезапно я почувствовал прилив крови к низу живота, отчего немного напрягся и заерзал на стуле. По-видимому, край стула толкнул ножку столика и тот дернулся. Мгновенно стакан опрокинулся и томатный сок выплеснулся на стол, быстрым ручейком пролившись на Катю. Девушка соскочила со стула, но уже было поздно, на ее белой юбке красовалось жуткое кроваво-красное пятно. Она ахнула, округлила глаза и замерла. Мое лицо тут же залила такого же цвета краска. Ругнувшись, я побежал к барной стойке, схватил пачку салфеток, при этом несколько штук упали на пол, пока я добежал до Кати.

– Не повезло тебе, парень, – услышал я спиной как протянул молодой усатый бармен.

Не обращая на него внимания, принялся оттирать сок с ее юбки. В голове крутилась мысль о том, какой я неуклюжий дурак. Так низко моя самооценка не падал давно. Через пару секунд понял, насколько все мои действия выглядят глупо, бросил салфетки на стол, обнял девушку, уже чуть не плачущую и повел к своей машине.

– Садись, поехали.

– Куда?

– Как куда? Отстирывать твою юбку.

Мы сели в машину, которая стояла на обочине дороги в нескольких метрах от кафе, и поехали ко мне. Я пытался всю дорогу веселить Катю, чтобы она не зацикливалась на случившемся и наконец на ее лице появилась улыбка.

А мои мысли уже сменились и я думал о том, чистые ли у меня простыни постелены на диванчике. Ах, проклятая плоть! Вечно все приземлит, даже самые возвышенные порывы. Поймав себя на этом, я не заметил красного сигнала светофора и проскочил через перекресток, чуть не врезавшись машину, желающую проехать на свой цвет. Раздался визг тормозов и ожесточенные сигналы водителей Я перепугался и дрожащими руками крепче вцепился в руль, продолжая ехать как ни в чем не бывало. Взглянул на Катю – она сидела белая, как лист бумаги, вжавшись глубоко в кресло.

– Черт! – процедил я сквозь зубы. – Ну и движение у нас в городе! – Затем, немного помолчав, добавил, – Ну ничего, живы будем – не помрем! – И рассмеялся невесело.

Через пару минут мы подъехали к общаге. В приподнятом расположении духа от выброшенного в кровь адреналина, я обогнул машину и открыл Кате дверь, подал ей руку. Затем поставил свою пыльную красавицу девяносто девятую на сигнализацию.

– Вот тут я и живу, – скромно сказал я и сделал широкий жест свободной рукой.

– Я себе по-другому представляла твою общагу.

– Ах, не оправдал твои надежды, – улыбнулся я.

– Пошли скорее, пока еще можно отстирать пятно!

И мы зашли в подъезд, свернули ко второй слева двери. Открыв ее, пропустил Катю вперед. В нос ударил душный воздух общаги, смешанный с запахом стирки и жареного мяса, раздались крики детей. Здесь, кроме меня еще жили три семьи. В первой комнате – парень моих лет, которого я видел крайне редко, во второй – армяне: муж, жена и их сын лет десяти, в третьей – пожилая женщина, ее взрослая дочь и внучка лет пяти-шести.

– Проходи прямо. Лично я снимаю обувь у себя в комнате, а остальные вот здесь, – указал ей на сломанную деревянную полочку, заставленную разнокалиберной обувью. Катя пропорхнула к моей двери мимо армянина, сидящего в потрепанном кресле и его жены, готовящей около своей комнаты на плите что-то мясное. Я прошел следом, поздоровавшись с ними.

– Красиво у тебя, – выдала свою оценку моя подруга, ни слова не говоря про соседей, оглядев мой холостяцкий приют.

Я открыл шкаф, посмотрел, что можно дать Кате вместо юбки. Достал футбольные синие шорты, малые мне, протянул ей, велел переодеваться, а сам вышел покурить на балкон. Не докурив и половины, вернулся. Девушка уже сидела на диване, облаченная в шорты, и грустно ковыряла пятно на своей юбке. Смешная такая. Я достал из шкафа стиральный порошок, таз, хозяйственное мыло.

– Давай свою юбку, – как-то глухо прозвучали мои слова. Девушка молча мне ее протянула.

– Слушай, Катя, – вспомнил я про гостеприимство, – хочешь чай или кофе? – При этом дотянулся до чайника, стоящего на холодильнике и включил его.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

– Да ты брось стесняться, у меня есть очень вкусный фруктовый чай и кофе двух видов: молотое и в пакетиках – три в одном. Выбирай!

– Я буду, – размышляла девушка, смотря на меня, – фруктовый чай.

– Вот и отлично! – я достал две кружки, положил в них два пакетика чая, которые взял из подвесного шкафа, спросил, сколько класть сахару. Перед диваном поставил табуретку.

– Как закипит вода в чайнике, нальешь воды, – дал я указания девушке. – А я пока пойду стирать твою юбку.

– Что ты! Я сама все сделаю. Только пойдем со мной.

Я милостиво согласился, заранее предупредив не пугаться ванной комнаты, в которой давно не делали ремонт.

Пока Катя отстирывала пятно от томатного сока, я смотрел на нее. Она стояла, полусогнувшись над тазом, ее белокурые локоны падали вниз, а она пыталась их откинуть назад, что не совсем получалось. Ее светлые тонкие руки были в пене и иногда, при их резком движении, мыльные пузырьки отрывались и летели в свободном полете. Футбольные шорты для тонкой талии девушки были чересчур широкими и поэтому свободно висели на бедрах, обнажая полоску тонкого незагорелого стана. Я провел пальцами, едва касаясь, по этой полоске кожи на спине. Катя вздрогнула и искоса посмотрела на меня.

– Волосок убрал, – соврал я.

Достирав и как следует сполоснув юбку, девушка вопросительно посмотрела на меня.

– Я ее повешу на улице, чтоб быстрее высохла под последними лучами солнца.

– На улице? – пролепетала Катя. – А если украдут?

– Да ты что? Тут у нас безопасный район. Менты в десятке метров, – показал я ей на отдел вневедомственной охраны за окном. – Только тогда Катя миролюбиво согласилась.

– Да, не буду же я у тебя находится до утра!

Я ухмыльнулся про себя. Предварительно прихватив несколько прищепок, сбегал на улицу и развесил во дворе на веревках свежевыстиранную юбку.

– Вот и все! – улыбнулся я во весь рот, зайдя в комнату. – Что будем делать? – спросил я на всякий случай.

– Я не знаю даже, – растерялась Катя. – А что можно? – передала она инициативу в мои руки.

– Ну, многое. Например, чай попить – вода уже вскипела. Кино посмотреть, – указал я на ноутбук, лежащий на столике, – потанцевать под музыку, поиграть в карты. А хочешь вина? У меня в холодильнике есть разливное вино, такое сладкое, что пальчики оближешь! Я лично не отказался бы. Ты как? – настороженно прощупывал я почву.

Видно было, что девушка в растерянности. Тогда я без раздумий достал два бокала и вино в пластиковой полторалитровой початой бутылке из холодильника. Конечно, холодным красное вино пить не рекомендуется, но в нашу жару – самое то! Поставил на табуретку перед диваном. Разлил пурпурную жидкость по бокалам. Включил ноутбук и музыкальный центр, которые были соединены проводами, открыл музыкальный проигрыватель и загрузил в плейлист кучу старых, но проверенных песен. Сделал такую громкость, чтобы не слышались посторонние звуки за дверью, но чтобы нормально слышать друг друга. Повернулся к Кате. Передал один бокал ей, а другой взял себе.

– За наши совместные дела по хозяйству! – пошутил я, имея в виду стирку злополучной юбки. Катя в ответ рассмеялась и пригубила вино.

– Ты всегда такой странный, Эдик. Непонятный. То смешной и веселый, а то задумчивый, то ты романтичный и скромный, а то грубоватый. Даже не знаю, чего от тебя ожидать в следующую секунду… Зато всегда найдешь выход из положения! – улыбнулась она мило одними глазами.