Александр Петрович запрокинул голову и на миг закрыл глаза. Набрав полную грудь воздуха, он медленно выпустил его обратно.

- Жизнь, как же ты прекрасна, - подумал старик и открыл глаза.

- Я думаю именно так и должен жить человек, - продолжил он спустя мгновение. - Такой подход к жизни я считаю более ответственным, да и более радостным для человека. Но знаете, Николай, так должен жить мужчина, но не женщина.

- Но почему вы так думаете? - спросил Николай.

- Может быть я вам покажусь старомодным, Николай, но добытчиком в семье должен быть мужчина. Это его природа, а вот природа женщины - семья и дети. Так происходит в природе, так должно быть и в человеческой жизни. Мне доводилось часто слышать жалобы девушек на жизнь, многие из них говорили, что лучше бы они растили детей, а не занимались карьерой. Не могу с ними не согласится. К сожалению, наше общество всех уравняло во всем, общество мало заботит, что этим оно разрушает человеческую природу, делает людей несчастными, неудовлетворенными жизнью. Но было бы глупо обвинять во всем одно лишь общество, мы, мужчины, способствуем тому, чтобы женщина была добытчицей. В женщине сильно развит материнский инстинкт, если мужчина отказывается быть добытчиком, им становится женщина, не оставлять же детей голодными, - тихий вздох вырвался из груди Александра Петровича. - Современный мужчина слаб, ленив и труслив. Это уже не тот мужчина, который мог одним броском копья уложить на землю кабана или оленя. И даже против медведя с таким горе-оружием не боялся выйти. Кого винить? Опять общество, цивилизацию? Можно было бы, но устал я от обвинений. За свою жизнь я много, кого обвинял. Хватит, надоело. Правильно говорят, после драки кулаками не машут. Что говорить, если иначе уже не будет. Таков современный человек, такова современная жизнь, расслабляющая, пассивная, жизнь, опутавшая человека дурманом цивилизации. Спит современный человек, спит и не хочет просыпаться. Хотелось бы верить, что когда-нибудь он все же проснется.

- Проснется, Александр Петрович, - улыбнулся Николай. - С такими людьми, как вы, обязательно проснется. Я даже в этом не сомневаюсь.

- Надеюсь, Николай, правда, очень надеюсь.

Александр Петрович замолчал, молчал и Николай, разглядывая носки ботинок.

- Елки-палки! - воскликнул он спустя мгновение. - Я же про поляков забыл. Теперь шеф точно шею свернет. Рад был знакомству, Александр Петрович, - сказал Николай, вскакивая на ноги. - Не знаю, как там другие люди, но меня вы разбудили, по крайней мере, заставили задуматься.

- И мне было приятно с вами познакомиться, Николай. Здорово, если задумались. Человек, если хочет жить, должен думать, для этого ему голова на плечах и нужна. А вы в Борисполь, как я помню? - спросил Александр Петрович, осененный мыслью.

- Да, в Борисполь.

- Ну так может подвезете меня до Борисполя. Только я вот с собакой.

- Конечно подвезу, и собаку вашу и вас. А вы что живете в Борисполе?

- Можно и так сказать, - улыбнулся старик.

- Тогда давайте в машину, не будем терять времени.

- Не будем, не будем, - отозвался старик и поспешил за Николаем к машине, волоча Шарика за собой.

Едва они добрались до аэропорта, как зазвонил мобильник Николая. Разговор по телефону оказал на Николая поразительное воздействие, Николай едва не сиял от радости.

- Поляки прилетают завтра, - улыбаясь сказал он.

- Вот видите, - вернул улыбку Александр Петрович. - Не все так плохо, как казалось на первый взгляд. Никогда не расстраивайтесь заранее, никто не знает, что нас ждет через минуту.

- Да, вы правы, Александр Петрович. Спасибо вам за все. Ночь размышлений мне сегодня обеспечена.

- Размышляйте, только не переусердствуйте. Спать тоже необходимо, когда же это делать, как не ночью. Спасибо, что подвезли. Рад был знакомству, - старик взялся за ручку и открыл дверцу машины. - Идем Шарик. Всего хорошего, Николай.

- Взаимно, Александр Петрович. До свиданья.

Выбравшись из машины, Александр Петрович дождался отъезда Николая, затем посмотрел по сторонам и произнес:

- Ну вот. Я уже в Борисполе. Сумасшедший путешественник, - улыбнулся старик. - Пошли, дружок, пошли посмотрим Борисполь, пока не стемнело. Зайдем в магазин, купим что-нибудь покушать, проголодался я немного, да и тебе стоит что-то бросить в рот.

Александр Петрович вернулся на шоссе. Какое-то время он стоял и смотрел на поток машин, снующих по дороге.

- Шумно, как же шумно здесь, - бормотал старик, наблюдая за хаосом на дороге. - Все куда-то торопятся. Никто не хочет нажать на тормоз и посмотреть вокруг, на ту красоту, что окружает нас.

Александр Петрович стоял и смотрел на поля, укрытые снегом, словно одеялом. Перед глазами старика проносились машины, но там, за дорогой, на полях, было тихо и спокойно. Никто никуда не спешил, только вороны бродили по снегу да изредка покрикивали друг на друга. Старик вздохнул и повернул к городу.

Близился вечер.

Глава 10. Чердак

Эту ночь Александр Петрович с Шариком проводили не на мягкой, теплой постели в родной квартире, а на чердаке одной из бориспольских пятиэтажек, в грязном, темном и жутковатом месте с сильным запахом человеческих испражнений. Забраться по лестнице на чердак для старика не составило бы большого труда будь он один. Но старик был с собакой, которую оставлять одну он не хотел, поэтому ему пришлось поднапрячься, чтобы втащить на чердак Шарика. И теперь старик сидел на столбике из кирпичей и отдыхал. Шарик, непокидающий старика ни на секунду и теперь находился рядом с ним, приютившись возле куска брезента.

Когда глаза привыкли к темноте, старик окинул взглядом чердак. Тряпки, куски газет, журналов, осколки бутылок и даже несколько чайных ложечек. Это место могло бы показаться богом забытым, если бы не… Александр Петрович присмотрелся. Да так и есть. Старик подошел ближе и увидел два лежака под балками, две широкие доски с накинутыми на них лохмотьями, некогда служившие кому-то одеждой. Возле одного лежака валялась колода карт и полупустая пластиковая бутылка с водой. Похоже, этот чердак служил кому-то домом.

Александр Петрович почувствовал, как внутри поднимается волна страха. Едва он заметил лежаки, первой мыслью было бежать с чердака, пока не вернулись жильцы. Скорее всего это были бомжи, решившие сделать этот чердак своим домом. Старик не хотел встречаться с бомжами. У него, как и у других людей, сложилось стойкое убеждение по поводу этой категории лиц. Он был уверен, что таких людей стоит опасаться. Это были не те люди, с которыми можно вести задушевные разговоры о жизни. Эти люди находятся на самом низу социальной иерархии, поэтому им не чужды ни воровство, ни посягательства на жизнь других людей. Александр Петрович знал, что эта категория лиц балансирует между жизнью и смертью, поэтому они вряд ли будут церемониться с тобой, если у тебя есть что-то ценное для них. А у Александра Петровича были деньги, поэтому он понимал, что боится неспроста. И все же он не покинул чердак. Была ли тому причиной усталость, сковавшая его члены сильнее кандалов, или какая-нибудь другая причина, было не столь уж важно. Старик и сам до конца это вряд ли понимал. К тому же на улице была ночь и сильный мороз. Здесь же было тепло и если бы не вонь, стоявшая в воздухе, то Александр Петрович вполне мог бы чувствовать себя посетителем этакого пентхауза, хоть и дерьмового на вид, но теплого внутри. Поэтому вместо того, чтобы взять Шарика и уйти с этого богом забытого чердака, он достал из кулька буханку черного хлеба, полулитровую бутылку кефира и две сардельки, купленные в магазине, и собрался трапезничать.

Шарик, учуяв запах, еды поднял голову и посмотрел на старика. В глазах собаки зажегся огонек предвкушения.

- Сейчас, мой дружочек, сейчас, накормлю тебя, - сказал Александр Петрович, заметив взгляд собаки. - Накормлю тебя, а потом и сам поем. Я тебе вот сардельки купил. Ты ведь любишь их. Я знаю, любишь, - Александр Петрович улыбнулся и отломал кусок хлеба.