Спустя мгновение в проеме люка возник силуэт чьей-то головы. Александр Петрович не смог хорошо рассмотреть лицо вновь прибывшего, так как на площадке пятого этажа не было лампочки, свет которой мог бы помочь ему. Тем не менее, он видел, что это голова мужчины с густой, взлохмаченной шевелюрой и не менее густой, растрепанной бородой. Сильный запах мочи ударил в нос Александру Петровичу, заставив его поморщиться.

Шарик снова зарычал и приподнялся, словно приготовившись к броску. Александр Петрович похлопал собаку по спине, после чего схватил Шарика за ошейник и притянул к себе. Шарик хоть и был старым псом, но покусать при желании мог.

- Хто тут? - тишину чердака нарушил тихий скрипучий голос.

На миг взгляд бомжа устремился вниз.

- Васек, тут точно хто-то есть. Будто рычит хтось. Есть хто тут? - голова бомжа вновь возникла в проеме люка. - Кажи, а не то зараз милицию вызву.

Ответом бомжу послужило тихое рычание Шарика.

- Знову рычит хтось, - сказал бомж товарищу, затем поднялся на одну ступеньку выше, схватился за края люка и принялся озираться по сторонам.

Испуг на лице бомжа пробудил улыбку на лице Александра Петровича. Старик понял, что бомж напуган даже сильнее, чем он сам. Понимание этого подействовало на старика успокаивающе и он позволил себе немного расслабиться.

- Останний раз пытаю хто тут и буду выклыкать ментов.

Александр Петрович собрался было промолчать. Кто знает, может бомжи испугаются и решат переночевать эту ночь в другом месте? Странное дело, но старик почувствовал вину, почувствовал, что поступает неправильно, без спросу вторгся в чужое жилище, а теперь еще и хочет выгнать жильцов на мороз. Старик не хотел быть несправедливым, так как несправедливость с его стороны причиняла боль его сердцу. Поэтому вместо того чтобы и дальше прятаться и надеяться на скорый уход бомжей, а возможно даже и натравить на них собаку, старик вздохнул и произнес:

- Есть тут кто, есть. Не бойтесь, можете лезть на чердак.

Александр Петрович заметил, как вздрогнул бомж и спустился на ступеньку вниз.

- Васек, ты чуешь? На чердаке хтось е. Шо будемо робыть?

Александр Петрович не расслышал ответ Васька. Между тем первый бомж вернулся на ступеньку вверх и сказал в темноту.

- А хто тут?

- Александр Петрович и Шарик.

- Александр Петрович и Шарик, - повторил бомж. Лицо его стало задумчивым. - Я не знаю таких. Васек, мож ты знаешь, мож хто из знакомых Ушастого? Он же иногда бувае тут.

Бомж спустился вниз. Голова его исчезла из виду. Тишина вернулась на чердак. Тихо было и на пятом этаже. Александр Петрович подумал было, что бомжи ушли, но через какое-то время снова послышались шорохи и в проеме люка возникла голова другого бомжа. Этот бомж оказался моложе первого, на вид ему было не более сорока лет, был он безбородым, с большими залысинами на голове и крупными чертами лица.

- Эй, Александр Петрович и Шарик, вы ще тут?

- Тут, тут, - отозвался старик.

- Вы не будете проты, если мы с Иванычем тож на чердак зализымо? На вулыци мороз, мы пишлы б в друге мисце, але иты нема куды, все занято. Леший, Хорек, Петрович з Мартою. Вси вид морозу поховалысь. Вы нас не будете быты, если мы зализымо до вас? Мы тут з краечку ляжемо, никому не помишаемо. Добре?

- Хорошо, - отозвался Александр Петрович. - Лезьте.

Васек махнул Иванычу и забрался на чердак.

Шарик зарычал, но с места не двинулся, удерживаемый за ошейник рукой старика.

Какое-то время Васек стоял у края люка, давая глазам возможность привыкнуть к темноте. Затем, убедившись, что лежаки свободны, бомж направился к одному из них. Спустя минуту на чердаке оказался Иваныч и тоже устремился к лежаку.

Шарик перестал рычать, но ни миг не отводил взгляда от парочки бомжей.

- А мы думали, шо вы на наших краватях, - нарушил тишину Васек, посмотрев в сторону Александра Петровича. - Но нам не жалко. У нас тут свечка е. Вы не против, если мы запалымо ее, а то темно, ничого не выдно?

- Конечно зажигайте, - улыбнулся Александр Петрович.

- Иваныч, ты чуешь? - повернулся Васек к Иванычу. - Де там твоя свечка? Давай запалюй.

- А як я ее запалю, у мене спичок нема.

- У мене десь було пару. Зараз пошукаю.

Послышалось шебуршание вперемешку с чертыханьями. Наконец Васек сказал Иванычу:

- Знайшов, коробок. Давай свечку.

Спустя несколько мгновений чиркнула спичка. Фитилек свечи вспыхнул и начал медленно разгораться. На чердаке посветлело. Васек поставил консервную банку со свечей на пол и уставился на Александра Петровича. Старик улыбнулся и посмотрел на бомжей. Иваныч был немногим младше самого Александра Петровича, может быть даже был его ровесником. Морщины изрезали старое лицо бомжа так же густо, как и лицо Александра Петровича. Грязное, заросшее, морщинистое, с частицами мусора в бороде. Такие лица отталкивают. Но старика вид бомжа не оттолкнул. Под этой грязью, морщинами и порослью он видел лицо не бомжа, а лицо человека. Хоть этот человек и был сломлен, утратил веру и надежду на лучшее, он все же оставался человеком, таким же, как и другие, человеком со своими желаниями, потребностями, ожиданиями. По большому счету, единственное, что отличало его от других представителей рода человеческого - он оказался там, где не хотел бы оказаться ни один здравомыслящий человек, на дне.

- Вин не знаших, - Васек повернулся к Иванычу. - Я точно не знаю його.

- Бачу, що не знаших, - сказал Иваныч, разглядывая старика. - И собака в нього, - Иваныч кивнул в сторону Шарика. - А я думав, Шарик це чоловик, - губы Иваныча дрогнули и расползлись в улыбке, обнажая беззубый рот. - А це собака оказуеться. Вона в вас кусаеться? - спросил бомж у старика, бросая время от времени взгляд на Шарика. Тот, казалось, успокоился, положил голову на лапы и тихо посапывал.

- Ну, если не злить, то не укусит, - сказал старик и провел ладонью по голове собаки. Наверное, именно в этот миг старик понял, что с Шариком ему нечего бояться других людей. Шарик хоть и был дворнягой, но дворнягой не маленькой, способной не дать в обиду ни себя, ни Александра Петровича.

- Не, не, вы шо, злыть вашого Шарика мы не будемо, правда Васек?

- А навищо? - пожал плечами второй бомж. - Мене декилька разив кусалы собакы, хай им грець, ходыты не миг писля того. Чуть не вмер тоди вид голоду. Ой, ой, погани часы булы. А можна вас попытаты? - бомж посмотрел на Александра Петровича. - А шо вы тут робыте? У вас одежка хороша, не те шо в нас, - Васек улыбнулся и похлопал по коленям, то ли от радости, то ли хотел привлечь внимание к своим грязным и местами рваным штанам.

- Да, да, шо вы тут робыте? - оживился и Иваныч, то и дело светя беззубым ртом. - Так, одежка хороша, не то шо в нас.

- Та я и сам не знаю, что тут делаю, - улыбнулся Александр Петрович. - Надо было найти место для ночевки, вот так и оказался здесь.

- А, мабуть жинка з дому выгнала, - рассмеялся Васек. - То бида, да. Мене тож колысь выгнала. Така була шлендра, хай ий грець. Была мене, курва. Де вона тилькы взялась на мою голову?

Иваныч засмеялся в бороду.

- Так, так, ты казав. Вона тебе добре лупыла. Так, жинкы бувають, ой, йой яки, добре шо моя Мария була спокийною. Жилы мы з нею дуже добре. Яки часы булы добри. Гарно жилы.

- А где ж она сейчас? - поинтересовался Александр Петрович.

- Та де, де, померла вже давно. Хворила бидна. Померла. Але й гарно мы з нею жилы, ой як гарно. А в вас нема чогось поисты? - спросил Иваныч, заметив кулек рядом со стариком. - Може е шось в рота кынуты? Зараз холодно, трудно з ижею.

- Конечно есть, - сказал Александр Петрович и улыбнулся. - Есть хлеб, кефир, угощайтесь.

Старик заметил, как загорелись глаза у бомжей, когда он протянул им кулек с продуктами. Проворнее оказался Васек. Схватив кулек, он сунул руку внутрь и вынул бутылку с кефиром, сунул еще раз и вынул хлеб.

- А хлиб свижий ще, - сказал Васек, отбрасывая кулек в сторону.