— Неверная постановка вопроса, Мейлина. Я просто еще не пыталась.

Сказала и тут вспомнила об одной стороне человеческих отношений, которую всегда упускала в силу своего воспитания, — собственно, об отношениях и речь. И возник вопрос — а что эта самая ведьма делает здесь, вместо того чтобы наслаждаться вечной жизнью возле кесаря? Скрывается? Сомневаюсь, наш неубиваемый при желании отыскал бы, особенно за такой немалый срок, как триста лет. Тогда в чем причина?

— Отродье! — вдруг взревела ведьма. — Жестокое отродье, следовало отравить тебя при первой возможности!

Да, подобного поворота событий я не ожидала, должна признать. Торопливо выплетая защиту, попыталась образумить женщину:

— Кесарь убьет Динара, Мейлина. Убьет, понимаешь?!

Она не понимала, она превратилась в совершенно седую старуху, скрюченную и согнутую годами жизни, и прошипела, указывая на меня пожелтевшим когтем:

— Это ты его убиваешь!

— Кого? — не поняла я и даже свое плетение защиты на мгновение прекратила.

— Пророчество! — заорала старуха.

— Еще и пророчество? — даже слов нет. Мало мне было магии, тут еще и пророчество непонятных свойств всплыло.

А старуха меж тем все в том же пригнутом к земле положении шагнула ко мне, откровенно плюясь в процессе своих воплей, от чего свечи вокруг шипели.

— Последнее предсказание моей матери, — старуха потрясла когтем, — последнее предсказание, давшее свет надежды Араэдену… Ты… ты… ты…

Она на мгновение остановилась и продолжила свой непонятный хрип:

— «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!» — вот эта фраза была произнесена Мейлиной очень четко, а дальше опять бред: — Твое рождение… твое рождение было предсказано моей матерью, проклятая принцесса…

Началось… теперь я еще и «проклятая принцесса». Это в дополнение к «утырке», «отродью», «чудовищу», «стерве», «змее» и еще многому. Мир меняется, но его отношение ко мне остается неизменным.

— Хватит! — раздраженно отрезала я. — Четко и по существу — что в пророчестве?!

Старушенция, которая уже едва ли не рассыпалась, рухнула на пол. Я вежливо подождала, пока она соберется, и дождалась — трясущимися ручками Мейлина высыпала горсть каких-то камешков с непонятной символикой и начала причитать:

— Мой огонечек, мой свет, моя радость… Вот он, вот… — скрюченный палец с желтым когтем ткнул в один из темных камешков. — Предначертано ему стать новым кесарем, предначертано… было… А все ты, ты все! — причитала старуха. — Сломала дороги судьбы, линии жизни спутала… ты все… И утратил разум мой огонечек, больше меня не слушает, против самого Араэдена пошел, глупенький… Как спасти, и не ведаю… А все ты, проклятая принцесса, все ты… «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!»…

Вот так и приходит к древним слабоумие. Молча стою, слушаю бормотание старушенции и понимаю, что пора возвращаться.

Как вдруг Мейлина вскинула голову, глаза ее вновь стали голубыми, а голос твердым:

— Ты должна любить его! Почему ты не любишь его?

— Кого «его»? — интересуюсь на всякий случай.

Ведьма затряслась в приступе кашля и смеха одновременно. Перетекла в сидячее положение и прошептала:

— Я говорю — ты не слушаешь… Я поведала тебе о событиях далекого прошлого, чтобы ты сумела понять того, кому предназначена… А ты пришла к выводам об отрубании головы!

— А к каким выводам я должна была прийти? — самой любопытно стало.

— Араэден очень несчастный человек, Катриона…

Она с Лорой случаем не знакома? Бред у них какой-то слаженный выходит.

В общем, сей разговор следовало завершить. Я встала удобнее, соединила ладони, формируя кристалл, и уже начала открывать портал, когда услышала:

— Ты откроешь путь к его дому, ты… Так было предсказано… Отпусти Динара, и мой огонек будет жить, он станет новым кесарем, Катриона… Твоя судьба иная — «Отдавшей жизнь за любовь позволь дышать!».

Определенно, в законотворчестве я разбираюсь лучше, чем в предсказаниях. Впрочем, предсказаниям следуют слабые глупцы, сильные вершат судьбу своей твердой рукой.

Я посмотрела на огонь, такой теплый и живой, как и мой несносный рыжий, улыбнулась, прежде чем уверенно произнести:

— Еще не знаю как, но одно я могу гарантировать — кесарь действительно отправится домой. Кстати, учитывая то, что на протяжении стольких лет творил этот «очень несчастный человек», преисподняя ему — дом родной!

И я сосредоточилась на открытии портала.

— Катриона Ринавиэль Уитримана!

Дрожащий голос ведьмы мне совершенно не понравился, пришлось уделить все свое внимание ей.

А Мейлина изменилась — глаза затопила тьма, волосы вздыбились и приобрели рубиновый оттенок, на руках когти, рот стал оскаленной пастью, а после я услышала:

— Ты не причинишь ему вреда!

— Вреда? — Портал открылся, но, прежде чем шагнуть в него, я задумчиво произнесла: — О вреде речи и не было, Мейлина.

А про себя я подумала, что одним только вредом от кесаря не избавиться… к сожалению. И потому я его просто убью, если вариант с возвращением в его собственный мир окажется нежизнеспособным!

Возвратившись в тот самый сад у ресторации «Крылья феникса», застала удивительную картину — бледные, дрожащие, перепуганные стражники едва не обгрызали кусты в нервном припадке.

— Что происходит? — вежливо интересуюсь у охраны.

Двадцать мужчин внушительной комплекции плавно поднялись и синхронно шагнули ко мне. Это было не особо приятно.

— Где… вы… были? — прошипел самый высокий из ныне присутствующих, и глаз у него нехорошо так дергался.

— Простите? — удивленно взираю на сего индивида.

В Оитлоне из всех стражников со мной имел право говорить только Хантр, и то если я первая обращусь. Поведение прайдовских телохранителей меня неприятно поразило.

— На будущее, — пристально глядя в глаз с дергающим веком, начала новоиспеченная повелительница Прайды, — менее всего я расположена отчитываться перед собственной стражей!

Из мужского горла вырвался хрип, потом нечто такое, от чего я даже покраснела, а после стражник прохрипел:

— Слушайте, вы… повелительница!..

Зря он так!

— Я вам сейчас дам один хороший совет, — ледяным тоном произнесла я, — увольтесь из дворцовой стражи до заката, в противном случае заход солнца встретите в чине рядового!

На этом конфликт был исчерпан. Стремительно развернувшись, я покинула оторопевших стражников и вернулась в ресторацию. Торопливо поднялась на третий этаж, прошла по подозрительно пустым коридорам и открыла дверь в кабинет лорда Аласта.

А там меня, как выяснилось, ждали. Собственно, мой законный и ждал, вальяжно устроившись на моем же прежнем месте.

— Забывчивая моя, пора осознать тот факт, что ты более не являешься наследной принцессой Оитлона. Отныне у тебя иной статус, следовательно, появились ограничения!

Как выяснилось опытным путем, мой ледяной тон был парным молоком в сравнении с ледяным тоном кесаря.

Стараясь не дрожать, сделала глубокий вдох, набираясь смелости, и шагнула в кабинет. Сверкающие кристаллы глаз супруга окинули меня изучающе настороженным взглядом, но не это было моей самой значительной проблемой, — лорд Аласт не догадался вернуть свитки туда, откуда они были столь виртуозно похищены. И теперь мой доверенный владелец ресторации находился у окна, стоя на коленях и покаянно опустив голову. Сам кесарь обретался на том самом стуле, на котором ранее сидела я, и просматривал те самые документы, которые вызвали и мой неподдельный интерес. Помимо нашего неубиваемого в кабинете находилось еще три человека, среди которых — бледный и дерганый магистр Эндеи, муж той самой любовницы Аласта.

Да, неприятная складывается ситуация, но не смертельная. Закрыв дверь, я подошла поближе к императору.

— Мой кесарь… — начинаю осторожно.

— Я твой супруг, забывчивая моя, — не скрывая насмешки, напомнили мне.

Вот как раз это я и не забыла, не забывается подобное… к сожалению.