В девятом часу утра на мостик поднялся командир корабля капитан-лейтенант Иосиф Бондаревич. Едва он перешагнул через комингс верхнего рубочного люка, как его окатило волной. Пока он вытирал лицо, вахтенный офицер коротко доложил обстановку.

Согласно показаниям приборов по направлению 260 градусов находится неизвестное судно. Визуальное наблюдение в этом направлении усилено .

Командир выслушал доклад, взял предложенный вахтенным офицером бинокль и стал наблюдать за неприветливым морем.

Вскоре сквозь дождь и морские брызги он различил неясные контуры низкобортного судна, шедшего контркурсом на небольшой скорости.

Одновременно сигнальщик доложил, что по левому борту он видит судно, похожее на самоходную баржу. Однако капитан-лейтенант знал, что в этом районе не может быть никаких барж. Всматриваясь в обнаруженное судно, он склонен был принять его за катер, но затем решил, что это подводная лодка. Но чья? Своя или вражеская?

Уже несколько дней в базе ждали подводную лодку, которой командовал большой друг Бондаревича Момонт Мелкадзе. Не она ли возвращается домой?

Неизвестный подводный корабль, видимо, также заметил "Скумбрию" и изменил курс. Что это за маневр? Подготовка к атаке или обычное желание уклониться от встречи со своими кораблями?

Бондаревич приказал сыграть боевую тревогу. Гидроакустикам было приказано запросить неизвестный корабль, кто он.

"Скумбрия" вышла на коммуникации противника с заданием топить фашистские транспорты, уничтожение подводных лодок не входило в ее задачу. Поэтому Бондаревич, приказав уйти под воду, начал маневрировать, уклоняясь от встречи с неизвестным кораблем.

- Лодка погрузилась и идет на сближение с нами, - доложил командиру гидроакустик, - курсовой сто три левого борта. На наши запросы не отвечает...

- Право руля! На глубину! - скомандовал Бондаревич.

- Думаю, гидроакустикам надо еще раз запросить лодку. Может быть, это все же "Камбала", - сказал подошедший к командиру корабля комиссар.

- Пусть запрашивают, - ответил Бондаревич.

- Товарищ командир, - крикнул гидроакустик, просунувшись в отсечную дверь, - по корме на нас идут торпеды!

- Не попадут, - ответил ему Бондаревич, взглянув на растерявшегося рулевого-горизонталыцика, - торпеды, выпущенные сзади, - плохие торпеды!

В этот момент над лодкой с резким шумом пронеслись две торпеды.

- Встаньте! - сухо скомандовал Бондаревич двум матросам, присевшим на корточки и расширенными глазами смотревшим вверх.

- Что случилось, командир? - в центральный пост вернулся комиссар. Торпеды?

- Да, - спокойно ответил Бондаревич, наклоняясь над штурманской картой, и добавил, обращаясь к акустикам:- Следить за лодкой противника! Внимательно!

- Есть, следить внимательно! - отчеканил старшина поста.

Подводникам стало ясно, что фашистская лодка стреляет неплохо. Ее торпеды шли прямо на советскую лодку и, если бы противник не допустил просчета глубины, попали бы в цель.

В отсек снова спокойно доложили командиру:

- Лодка следует за нами, расстояние не уменьшается.

- Кормовыми торпедными аппаратами можно было бы стрельнуть, - робко посоветовал штурман.

- Не-ет уж, штурман, не спешите. Мы будем стрелять наверняка. - Бондаревич посмотрел на секундомер, который держал в руке. - Увеличить глубину плавания на десять метров! Сейчас они выпустят новые торпеды, - командир еще раз посмотрел на секундомер и направился к посту управления рулями глубины.

- Почему вы так думаете? - спросил комиссар. Бондаревич, усмехнувшись, произнес:

- Фашист выстрелил, промазал, затем уточнил сведения и теперь будет атаковать повторно...

- Прямо по корме торпеды! Идут на нас!

- Выпустили-таки, - процедил сквозь зубы Бондаревич.

- А что если самонаводящиеся торпеды? - предположил комиссар.

- Самонаводящаяся на глубине не идет, - громко, чтобы все слышали, ответил командир. - Она может взорваться от нашего магнитного поля наверху, над нами... Но это не страшно...

В эту минуту лодку потряс взрыв. Все отсеки "Скумбрии" погрузились в темноту. Никто не смог удержаться на своем месте.

В отсеках услышали голос Бондаревича, приказывавшего включить аварийное освещение. Голос командира звучал спокойно, по-деловому. Это придало людям уверенность, помогло освободиться от страха. Включили аварийное освещение. Команда заняла боевые посты.

"Скумбрия" застопорила машины и стала постепенно погружаться на большую глубину.

Акустик снова нащупал приборами вражескую лодку.

Командир не отрывался от штурманских карт.

- Противник приближается! - доложил акустик. На лицах людей вновь можно было прочитать волнение. Но командир объяснил, что такой тип немецкой подводной лодки имеет только четыре торпедных аппарата, и что все торпеды уже израсходованы.

- Лодка над нами!

Тревожные взоры подводников невольно устремились вверх, хотя, разумеется, сквозь стальной корпус лодки, к тому же находящейся на глубине, увидеть ничего нельзя.

Пройдя над "Скумбрией" и вероятно решив, что советская подводная лодка потоплена, фашистская лодка стала всплывать на поверхность. Акустик незамедлительно доложил об этом командиру.

- Боевая тревога! Торпедная атака! Оба полный вперед! - скомандовал Бондаревич, потирая в боевом азарте руки.

Фашистские подводники обнаружили приближение опасности и попытались уклониться. Но тщетно...

Там, где только что находилась вражеская подводная лодка, поднялась огненная шапка.

"Скумбрия" всплыла и устремилась к месту гибели врага, где могли оказаться вещественные доказательства победы - деревянные предметы, одежда и прочее...

- На бушевавшей поверхности моря, кроме огромного пятна соляра, был обнаружен и подобран немецкий военно-морской китель, - продолжил я рассказ Паластрова. - В боковом кармане кителя нашли курительную трубку и записную книжку, принадлежавшие командиру подводной лодки капитан-лейтенанту Холенацеру...

- Ошибаешься, - возразил Паластров. - Ты имеешь в виду подводную лодку, которой командовал Павел Ильич Егоров. Он действительно поднял из воды китель и другие вещи. А Бондаревич ничего не подобрал. Он увидел только огромное масляное пятно на месте гибели фашистской подводной лодки... Теперь уже никто не мешал "Скумбрии" продолжать путь к вражеским берегам.

- Такая победа достойна всяческой популяризации. Пойдем в кубрик, расскажи об этом народу.

- Северяне знают об этом походе Бондаревича, а черноморцам ты сам расскажи, - пытался отказаться Паластров. Однако мне удалось уговорить его, и мы пошли в трюм к матросам. Спать в тот вечер все легли очень поздно.

В ночь на шестое мая конвой втянулся в пролив Северный Минч, постепенно перестроившись в кильватерную колонну. Охранение покинуло транспорты. Во внутренних водах Великобритании, опоясанных со стороны открытого моря сложными противолодочными рубежами, транспортам ничто не угрожало.

На следующий день утром "Джон Карвер" отдал якорь на рейде Гренок. Весь залив до самого порта Глазго был заставлен транспортами, вместе с нами пересекшими Ледовитый океан и теперь ожидавшими очереди разгружаться.

Вполне прилично

Высадка в порту Глазго и переезд с западного на восточное побережье заняли всего несколько часов. К вечеру мы подъезжали к военно-морской базе Королевского флота - Розайт.

Маленькие вагончики, в которых мы ехали, казались игрушечными и напоминали мне вагончики детской железной дороги, которую я видел в нашей стране. Наш состав миновал железнодорожный мост, перекинутый через обширный залив Ферт-оф-форт. Под мостом свободно проходили океанские пароходы, крейсера и линейные корабли.

Слева от моста на рейде стояло несколько боевых кораблей. За кораблями виднелись причалы, доки, краны, многочисленные портовые сооружения. На заднем плане, за невысокими холмами, располагался городок Розайт.