— Через забор перелез, — сказал напарник. — Искать будем?

— Зачем? У нас второй остался, сейчас мы жучару крутанем, — ответил Абдельджаффар, а про себя подумал, что и так необходимая зацепка уже получена. Поэтому, театрально устроив допрос продавцу, и получив очевидные намеки на главного блатного в городе, Фар внес в рапорт фамилию Эдберга и стал ждать, пока тот, кто Министра крышует, сообщит этому удельному князьку о назревающих неудобствах. На всякий случай был объявлен в розыск и прыткий покупатель старых деталей.

На следующий вечер Ящер возвращался со службы и, въехав в освещенный вечерним солнцем двор на мотоцикле, остановился у угла дома. Его насторожила подозрительная тишина и пустота. Ни играющих детей, ни пьющей алкашни. Пара мутантов, возвращавшихся с работы, постарались как можно быстрее дойти до подъезда. Вероятной причиной этого была темно-коричневый джип с полукруглой мордой капота, плавно переходящего в кабину. Автомобиль был припаркован на другой стороне двора. Возле него стояли два мутанта внушительного вида, еще две фигуры замерли у окон в подъездах Абдельджаффара и соседнем. А в центре двора, на лавочке, спиной к Ящеру, сидела причина столь странного затишья. Его было легко узнать по массивной гриве над воротом модного серого пиджака и положенной на спинку лавочки кошачьей лапе с золотыми кольцами. Фара ожидал Министр, собственной персоной. Хотя самоличное посещение офицера воротилой теневого бизнеса города говорило не о степени важности визита, а о том, как измельчал за последние века криминалитет. Министр испугался интереса из столицы и пришел самолично разнюхать обстановку. Фар проверил оружие и, как ни в чем ни бывало, подъехал к подъезду, поставив мотоцикл на подножку.

— Молодой человек! — окликнул его лев. — Ты случаем не капитан Арафаилов?

Ящер изобразил удивление и пошел к лавочкам, рассматривая серый в полоску деловой костюм Министра. Оружия он не разглядел, да и вряд ли оно было. Достаточно было бойцов в засадах.

— А вы, я полагаю, господин Эдберг, — констатировал Фар, садясь на лавочку напротив. — Как то не уместно в наше время использовать это архаичное обращение — «молодой человек».

— Не соглашусь. Может на вид мы все и разные, но натура наша осталась человеческой.

— Даже во времена людей, когда с виду были все люди, натура внутри могла быть какой угодно: крысиной, змеиной, свиной…

— Тогда сейчас все сложнее. С виду все крысы, змеи, свиньи, а внутри? Вот ты, например, кто внутри?

— Я? Я, как и снаружи — ящерица. Вылез на солнце из-под камня и ищу, кого затащить себе в пасть своим длинным языком.

— Из-под камней порой опасно вылезать, вдруг самого кто сожрет…

— Подумаешь! Знаете сколько нас таких там, под камнем. — Ящер наклонился ближе к Эдбергу. — И все с длинным языком.

Эдберг понял намек, и тон его стал на порядок менее наглым. Он спросил:

— А ты, как я слышал, что-то ищешь?

— Элашку ищу. Украли последнее средство существования у одного таксиста.

— Это у Габура что ли? А я слышал, он ее нашел. В подворотне одной. Завтра прибежит к тебе с радостной новостью…

— Я за него конечно рад, но работы мне это не убавит. Нельзя это дело так оставлять. Сегодня у Габура элашку сопрут, завтра грузовик со взрывчаткой угонят и возле Управления его взорвут. Опасные типы, — ёрничал Абдельджаффар. Министр ответил с деланным возмущением:

— А ты прав. Я ведь и сам от них пострадал. Я когда таксопарк небольшой открывал, купил несколько новых элашек. Так вот две у меня почти сразу угнали. А тут как раз конкурент мой один, тоже открывался. Так вот я грешным делом подумал, что это его рук дело. Я и его убил и технику его сжег. А оказался не он. Я надеюсь, у вашего ведомства по этому нет ко мне вопросов?

— Да нет. Это ваши разборки, мы в это не лезем…

— А в угоны лезете…

— Это дело другое, здесь потенциальная опасность. Вот бы нам вместе этих мерзавцев поискать, а? Заодно бы и вы отомстили за старое.

— А что,… — воодушевился лев, — хорошая мысль! Я сейчас друга одного моего попрошу тебе помочь. А сам я, пожалуй, пойду — забот до хрена. Ты обращайся, если дела какие важные возникнут, у меня знакомых много, разное могут услышать или увидеть. Бывай!

Эдберг тяжело поднялся, расправил затекшую спину и не спеша пошел к подъезду, махнув рукой силуэту в окне. Из дверей появился бугай-ящер изумрудного цвета. И без того внушительный облик мутанта подчеркивали два странных небольших рога по бокам головы. У мутантов-рептилий рогов обычно не бывает. Вероятно, это был телохранитель или главный боевик Министра. Одежда подчеркивала его воинственность: на груди четырьмя ремнями прикреплена круглая защитная пластина из белого пластика, таким же полосками в виде костей украшены кожаные наручи и невысокие сапоги, в которые заправлены коричневые штаны с широким кожаным поясом. Воин наклонился к шефу, тот ему что-то сказал, отчего рептилия недовольно буркнула. Эдберг угрожающе рыкнул, подручный кивнул и, расправив могучие плечи, направился к Абдельджаффару. Из соседнего подъезда вышел второй боевик, с неприязнью смотря на капитана. Этот был львом, помолодевшей копией Министра в серой жилетке, вероятно сын и наследник. Он догнал отца, и они оба сели в джип. Бугай сел на лавочку рядом с Фаром, который успел рассмотреть, что на пластине резьбой выполнена какая-то сцена древней баталии.

— Меня Димон зовут, — басом прохрипел боец. Даже голос был у него под стать образу.

— А погремуха, наверное, Демон?

— Димон погремуха, — помотал головой тот. — А имя у меня трудное…

— Понимаю, у самого отец с востока. Рога хирургически вживлял?

— Ха, да! — широко улыбнулся Димон зубастым ртом. — На трех болтах к черепу каждый.

— Солидно выглядит. Так что будем делать?

— Смотри, пустим слух, что срочно нужна элашка, какой-нибудь эксклюзивчик. Я ее подгоняю и оставляю в подворотне, ты пасешь…

— Что-то ты все усложняешь. Сразу говори, когда и где, и исполнителю точное место и время укажи…

— А с чего ты решил, что я с ним знаком? — гневно зашипел Димон.

— Да потому что я не такой дурак, как мог тебе показаться. Патрон твой сам себя спалил своими рассказами о сгоревших таксопарках, а если я получу то, что хочу, ни его имя, ни твое в отчете не всплывет. Удобно, не правда ли?

Димон на минуту завис, что-то прикидывая в своем могучем уме, затем подвинулся ближе и совсем уж прошептал:

— Хочешь сделать дело, своим не говори. Вообще никому.

— Что-то знаешь? — сверкнул глазами Фар.

— Нет. Ничего не знаю, — совсем уж наивно открестился Димон. На этом они и разошлись.

Абдельджаффар внял его совету и не стал ставить в известность о договоре даже напарника. Наоборот, могло показаться, что расследование застопорилось. В отчете Ящер доложил об отсутствии доказательств причастности Министра, Шагдар почти сразу же предложил поискать «некоего Себека», который, как он слышал, был вторым после Эдберга авторитетом. Парень хотя бы стал ориентироваться в подноготной города, правда, не поняв всех тонкостей прикрытия крокодила. Фар с удовольствием направил его по этому заведомо ложному следу. Сам же несколько дней подряд составлял тупейшие отчеты, убеждая начальство в некомпетентности. Так он хотел ослабить внимание того, о ком его предупредил человек Эдберга. Показуха дала свои результаты — в столицу был отправлен рапорт о затягивании расследования капитаном Арафаиловым. Коллеги Ящера злорадно ухмылялись ему в спину, радуясь, что крутой столичный спец сел в лужу, местное начальство воспользовалось ситуацией, что бы попытаться выгнать из управления лишние глаза и уши. Между тем, вечерами, несколько раз звонил Димон, обговаривая детали. Наконец, он назначил время и место, причем динозавроподобный качок проявил просто чудеса стратегического мышления.

В день операции с самого утра Ящер, как мог, изображал на практически неспособном к мимике лице маску скорби из японского театра кабуки. Все буквально валилось и него из рук. На фоне Шагдара, кипевшего идеями о злоумышлениях таинственного Себека, Абдельджаффар выглядел воплощением самого уныния. После бесплодного катания по мастерским, копания в одних и тех же файлах и очередного безрадостного отчета, Ящер заявил: