Несколько лет назад группа экстремистов устроила резню в Иркутске, которая при вмешательстве корпораций превратилась в локальный военный конфликт. Немногочисленные силы ССБ и армейские спецотряды со всей страны были стянуты туда, а в это время в Приморье местная Национальная Армия Уссурийска объявила о борьбе за независимость края. Все это вылилось в трехмесячную войну, во время которой, то тут, то там, вспыхивали бунты и восстания. Военные корпорации купались в доходах, страна была на грани развала. Огромная территория страны не позволяла быстро перебрасывать силы, в итоге приходилось принимать помощь местных военных группировок, которые по завершении получили хорошие сферы влияния. Новый локальный конфликт для государства будет иметь еще более плачевные последствия. А самое главное, все это будет в итоге стоить сотен тысяч жизней людей и мутантов разных видов.

— Если развитие событий пойдет по самому худшему сценарию, — продолжил Ящер, — все начнется с дестабилизации работы Управления. Я здесь, что бы за этим проследить.

— Я понял тебя, капитан. Вот что ты зацепился за базу данных… Никому больше распространяться не стоит. Здесь у двух из трех левый бизнес и разные ненадежные связи. И в Промзону все подозрения уйдут тоже. Я надеюсь, можно сказать, практически уверен, что ты здесь зря. Они знают, что за ними внимательно наблюдают, тем более повторять сценарий недавних событий — глупость.

— Да, если на это не рассчитано. Молния не бьет дважды в одно место, да? По крайней мере, все так думают.

Виктор Сергеевич задумчиво смотрел на Фара, упершись руками в подбородок.

— У тебя есть здесь надежные связные и информаторы?

— Нет, — солгал Фар.

— Ну и ладно. Ты, как я посмотрю, и сам уже успел обзавестись знакомыми. Чем нужно, я тебе помогу, с кем надо — познакомлю. Только и ты тогда поделикатней отчеты составляй, договорились? И врагов среди коллег особо наживать не надо. В Управлении пока появляйся пореже. Со временем коситься перестанут. Я тебя бесполезной выездной работой подгружу, по новым знакомым твоим.

После обсуждения деталей, вертя в пальцах минидиск с парой неинтересных дел из жизни местного криминалитета, Фар вышел на освещенное солнцем крыльцо Управления, обдумывая сложившиеся обстоятельства. Все было на руку: и смерть Шагдара и косые взгляды коллег. Судя по поведению шефа, полезных людей среди них мало. А вот среди Себеков, Эдбергов и подобных им, стоит поискать получше. Можно случайно найти несколько ниточек в Промзону, может быть и не очень тонких. Плюс, внутренности Управления лучше и безопаснее будет разглядывать именно снаружи. Мало ли там таких Шагдаров…

При мысли о нем в сознании Ящера промелькнула некая эмоция, даже скорее полуэмоция, которую аналитическое мышление мгновенно уничтожило. Вспыхнула и сразу же погасла та часть человеческого, которая даже во времена людей только мешала большинству нормально существовать. Что бы оправдать эту слабость, многие её называли непременным атрибутом существа, стоящего выше животного. На её основе строились цивилизации, которые разрушали те, кто ей не обладал. Хотя, возможно, только это наполняло жизнь смыслом большим, чем сугубо биологический принцип размножения. В любом случае, чтобы размышлять об этом, у Абдельджаффара не было времени. Впереди было ещё много пыльной работы…

Подвыпивший парень вышел из спортбара, не дожидаясь окончания матча. Смерив злобным взглядом оглянувшихся на него мутантов у входа, он поплелся домой, слегка забирая вправо. Алкоголь не только не помогал заглушить разочарование, но и наоборот, усиливал его. Бар был единственным заведением в городе, где транслировали матчи футбольной лиги Континентальной Федерации. А парень был преданным фанатом одного из лучших её клубов — «Виржиния Индианс». Он так готовился: надел ковбойские штаны с бахромой, коричневую футболку с черепом в венце из перьев, даже раскрасил лицо наполовину белой, наполовину красной краской, под цвета любимой команды, а получилось так, что лучше бы сидел дома. Четыре — ноль, и «индейцы» не попадают в полуфинал. Сделанная на игру крупная ставка бесполезно прогорела, так что настроение было на нуле и хотелось сорвать свою злость на чьей-нибудь морде. Вскоре судьба предоставила ему такой шанс. Количество выпитого дало о себе знать, и фанат зашел отлить в ближайшую подворотню. Сделав свое дело, он заметил вошедшего за ним следом невысокого человека в каких-то лохмотьях. Было достаточно темно, что бы нормально его рассмотреть. Вся его одежда была из темно зеленой ткани, в нескольких местах висели лоскуты из такого же материала. Лицо показалось фанату слишком бледным, как будто в пудре, половину его закрывал странный головной убор. Этот бродяга стоял у стены, загораживая выход из подворотни и мерзко, хрипло хихикал, как будто хрюкая. Это было то, что надо «индейцу».

— Ты чё надо мной ржешь, пидрила крашеный? — взревел фанат, видимо забыв, что сам в театральном гриме.

— А потому что ты смешон, — хрипло констатировал мужичок. — Очень ты смешон в своей скорби о проблемах, которые не существовали, пока ты сам их не создал…

— Сейчас ты тоже заскорбишь, бомжара, — произнес парень, пытаясь подсечкой сбить нахала с ног. Но тот резво отпрыгнул, и оттолкнул фаната вглубь подворотни. Парень пытался попасть кулаками в лицо бродяги, но тот либо ловко уворачивался, либо предплечьями отводил удары в бок, отчего «индеец» терял равновесие. Его оппонент легкими толчками в грудь оттеснял парня в наиболее темный угол подворотни, приговаривая:

— В жизни не так много вещей… о которых стоит переживать… в конце концов… все мы лишь временные зрители… в этом невеселом цирке…

Опустив фаната на одно колено резким ударом в голень, странный бродяга отпрыгнул ему за спину. Обоссаный им же самим угол, было последним, что увидел в своей жизни преданный фанат «Вирджиния Индианс».

Боевой робот по кличке Амат, хитро замаскированный перед входом, как ни странно, в этот раз не среагировал на Арафаилова. Ящер проскользнул в приоткрывшуюся дверь и застал хозяина дома и его рабочих за перестановкой. Часть египетских древностей была убрана в большие серые коробки, телохранители Себека, теперь уже в серых робах грузчиков, под его чутким руководством, прикрепляли на одну из стен древнюю каменную плиту. На ней было изображение колеса с двумя прямыми крыльями по бокам.

— Обновляем интерьер? — спросил Фар. — Кусок стены египетского храма, так?

— Нет, — не оборачиваясь, вытянув грузную крокодилью морду в сторону работы, ответил Себек. — Это из Древней Персии. Символ Ормузда, бога-творца, бога чистого света и согревающего огня. Его еще называют Ахурамазда. В него веровали последователи учения Заратустры.

— Что-то слышал. Я сам своего рода последователь Заратустры…

— Ну, нет, это совсем не тот Заратустра. Ницше лишь заимствовал образ для своей псевдо философии…

— Вам виднее, — не стал спорить Ящер. — Вы знаток древностей. Вы в корне решили сменить увлечения? Теперь возьмете себе имя в честь персидского бога воды?

— Нет, это так, разбавление антуража. — Себек проследовал в соседнюю комнату, жестом пригласив Фара к привычным кожаным креслам. — Кстати, с этого символа мы и начнем разговор.

Устроившись за чайным столиком, Себек, считавший себя мудрым и обязанным просвещать молодого собрата рептилоида, как обычно, начал издалека.

— Учение Заратустры — зороастризм, было религией, основанной на дуализме, двойственности природы. Во всём сущем, сотворённом Ормуздом, была его светоносная сила — Спента-Манью, а противостоял этой силе бог зла Ахриман, его еще называют Ангро-Майнью. Его стихией была тьма, уничтожение, разрушение. И вообще он олицетворял собой все злое, что есть в мире. Например, все насекомые, рептилии и просто хищные звери, считались его порождениями и слугами…

— Представляю, как это может уязвить всех наших неполноценных, толерантных и политкорректных борцов за равенство и братство, — улыбнулся Фар.