Кстати, его отец, возможно, всё ещё жив. Если верить Ясуко, он, помогая сбежать мелкой шестёрке, был избит до полусмерти и выброшен на дно гавани Йокогамы. Однако, не было ни могилы, ни надгробия, ни вещей, ни эпитафии, ни даже тела; никаких записей о чём-то подобном. Иногда выпившая Ясуко посмеивалась безо всякой причины: «Интересно, Рю-тян, как бы ты выглядел, если бы твой папа вдруг вернулся? Хо-хо-хо-хо, шучу, шучу!»

Может быть, папаня сейчас медитирует в какой-нибудь очень холодной комнате! Как его сыну, мне просто кажется, что…

— «Эй, Такасу! С добрым утром! Отличное утро, да?»

Услышав, что кто-то за спиной его зовёт, Рюдзи быстро обернулся и приветственно вскинул руку: «А, Китамура. Привет!»

Ничего не поделаешь, если я остановлюсь и подожду, пока мой друг меня догонит, люди подумают, что я собираюсь его придушить, даже если это не так. Рюдзи молча обдумывал это. Но его бы в любом случае не так поняли, и тогда пришлось бы всё вежливо объяснять. Если он постарается, то люди в итоге поймут. Хотя это весьма непросто. Это было всё, что он мог сделать, поэтому именно так и нужно было поступить!

Взглянув в лазурное небо, Рюдзи зажмурился из-за солнечного света. Сегодня был прекрасный день, совсем безветренный. В это время года цвет сакуры тихо увядал, и лепестки мягко падали Рюдзи на голову.

Продолжая нести свой крест, Рюдзи зашагал вперёд в своих блестящих чёрных туфлях. Погода была в самый раз для Церемонии открытия.

— «Ого! Только не это, мы в одном классе с Такасу!»

— «Он точно выглядит угрожающе, мне страшно!»

— «Ну, кто подойдёт и заговорит с ним?»

— «Не-а, только не я».

— «И почему не ты? Эй! Не толкай…!»

Говорите, что хотите, меня всё это больше не волнует.

Рюдзи вошёл в класс с самым равнодушным видом, не обращая внимания на взгляды одноклассников, сел за свою парту к ним спиной и уставился в пространство. Облизывая сухие губы, он незаметно для себя начал качать ногой. Со стороны он выглядел, как ужасный хищник в поисках лёгкой добычи.

«Как обычно, да? Похоже, и здесь найдутся те, кто тебя неправильно поймёт. Ну да ладно, через какое-то время всё разъяснится! К тому же, я на твоей стороне, да и народу из класса А здесь довольно много».

— «А, не беспокойся, это, в общем-то, не важно».

Так Рюдзи с тёплой улыбкой ответил своему хорошему другу Китамуре Юсаку, который в этом году снова оказался с ним одном классе. Сейчас Рюдзи был в очень хорошем настроении, но не в таком, когда он вовсю облизывался, как перед самым прыжком на свою жертву. В этом случае он бы не ухмылялся до ушей и не был бы похож на готовую взлететь ракету. Дружеские отношения с Китамурой не были причиной его счастья. Другу вроде Китамуры он бы просто слегка улыбнулся и сказал: «Выходит, мы снова в одном классе, Китамура!» Нет, причиной его радости и восторга была…

— «О! Китамура-кун! В этом году мы в одном классе!»

…она.

— «Чего? А! Кусиэда, ты тоже в классе C?»

— «Э?! Ты что, только узнал? Ну вот, хоть бы проверил список класса в первый день занятий!»

— «Да, извини. Вот так совпадение. Значит, будет больше времени на собрания кружка!»

«А-ха-ха, точно! О, Такасу-кун… верно? Ты ещё помнишь меня? Я иногда болтаюсь с Китамурой-куном». Она сделала паузу.

— «…»

— «А, эм-м, ничего, что я зову тебя 'Такасу-кун'?»

— «А… Э-э…»

Это был момент явления ангела. Перед глазами Рюдзи была улыбка, которая сияла так же ярко, как солнце, и была такой же тёплой, как солнечный свет, ранее обитавший в южных окнах его дома и освещавший всё вокруг. Лучи света были такими мощными, что Рюдзи хотелось зажмуриться.

— «Кусиэда Минори, да?»

АХХ! Чёрт возьми! Всё сказал, как надо! Но! Его голос прозвучал слишком холодно. Рюдзи был готов завопить. Ну почему мне в голову пришёл только такой ответ? Не мог придумать что-нибудь получше?!

— «Ух ты! Ты помнишь моё полное имя, я так рада! — она немного помолчала. — О, боже! Вон там кто-то меня зовёт! Мне нужно идти, Китамура-кун. Увидимся на первом собрании кружка в этом семестре! Так что не забудь! Такасу-кун, давай ещё как-нибудь поболтаем!»

Видя, как она разворачивается, Рюдзи скованно и неловко поднял руку в прощальном жесте, но было уже поздно. Она уже исчезла.

Она сказала, что рада. Она сказала, что мы ещё поболтаем.

Кусиэда Минори.

Она сказала, что рада. Она сказала, что мы ещё поболтаем.

Наконец исполнилось его желание быть с Кусиэдой Минори в одном классе.

Она сказала, что рада. Она сказала, что мы ещё поболтаем.

Она сказала, что рада.

— «Такасу?»

— «…Ой?!» — прямо перед его глазами возник Китамура, так что он от неожиданности рухнул со стула.

— «Чего ты ухмыляешься?»

— «Не, это так, ни-ничего».

— «Правда?» — Китамура поправил пальцем очки. Рюдзи был ему от всего сердца благодарен, потому что Китамура, возможно, был единственным человеком на всём свете, который мог понять, улыбается Рюдзи или нет. И была ещё одна вещь, за которую он был благодарен Китамуре.

— «Китамура, ты… — Рюдзи замялся. — Ну, как сказать… Э-э, ты всегда выглядишь довольно спокойным, когда говоришь с девушками, — Рюдзи перешёл на шёпот, — например, с Кусиэдой-сан!»

— «Э? Что ты имеешь в виду?»

Глаза за очками Китамуры расширились. Он не скромничал. Скорее был удивлён. Похоже, он сам этого не сознаёт. Рюдзи решил не говорить этому тугодуму то, что собирался сказать.

Его недавняя простая беседа с Кусиэдой звучала так «свободно». И не только недавняя. Ещё с прошлого года Китамура всегда мог свободно говорить с ней. Более того, они оба состояли в софтбольном кружке! Рюдзи постоянно там ошивался, пытаясь мило улыбнуться ей или дождаться её приветствия; его старания могли растрогать до слёз кого угодно.

Если использовать аналогию с футболом, то Рюдзи был бы центральным защитником, которому едва ли выпадет шанс участвовать в атаке. Также, благодаря тому, что он всегда был рядом с Китамурой и наблюдал за его жизнерадостными разговорами с Кусиэдой, Рюдзи начал замечать, что она в самом деле симпатичная, и что она ему нравится, и он хочет с ней подружиться.

Её различные проявления радости.

Её изящное тело и преувеличенно-выразительные движения.

Её невинные улыбки и ясный голос.

Несмотря на его пугающую внешность, она всё равно могла сохранять свою обычную жизнерадостность в его присутствии, даже по сей день.

Кусиэда Минори — твоя судьба.

Рюдзи считал, что какая-либо девушка может стать его подружкой, если она привлекательная и яркая, как лучи солнца. Энергичность и открытость была для него важнее всего, такой девушка должна была быть. Но, всё же…

«О чём ты? Как же я могу свободно говорить с девушками? Ты прекрасно знаешь, как они любят меня называть!»

Рюдзи не сдержал вздоха. Как завидно! Одного вида Китамуры, пока тот говорил, было достаточно, чтобы зарыдать кровавыми слезами. А Китамура продолжил: — «У меня ничего не выходит с девушками. Думаю, я за всю жизнь не найду подружку».

Хотя он хотел ответить «Я так не думаю…», но глядя на святошу перед собой, слепого в своей наивности, Рюдзи проглотил то, что собирался сказать. Что бы он ни сказал, этот человек, наверное, никогда не поймёт. Рюдзи вдруг почувствовал, как накатывает уныние.

Действительно, девушки звали Китамуру «Маруо», так же, как типичного «Мистера Хорошего Парня» из «Чиби Маруко-тян[4]». Возможно, и есть какое-то сходство, что объясняет, как он получил своё прозвище. Сверх того, у него было много других отличительных черт: очки с сильным увеличением, открытость и честность, прекрасные оценки, не заигрывает, как все, с девушками, и дорожит традиционными моральными ценностями. Когда всё правильно, он скажет: «Да, верно»; он из тех, кто способен создать в классе лёгкую, радостную атмосферу. Кстати, он бывший староста класса, ныне вице-президент школьного совета, а также первый кандидат на место капитана софтбольной команды. Естественно, что все над ним подшучивают.