На заграждениях, установленных 6-м электротехническим батальоном, током высокого напряжения было убито почти четыреста солдат и офицеров противника. Сто тридцать гитлеровцев саперы уничтожили огнем стрелкового оружия.

* * *

Под Сталинградом в бригаде всегда испытывался острый недостаток горючего. Хотя машин у нас было всего три-четыре десятка, часто бензин считали литрами. Во второй половине сентября почти все они стояли с пустыми баками. Встал вопрос: кому поручить ответственную задачу снабжения горюче-смазочными материалами?

Еще во время отступления к Волге приметил я заместителя командира роты Л. А. Радченко. На вид ему было лет тридцать. На защитных петлицах три кубика — старший лейтенант. Для его возраста звание невысокое. Припомнил, что Радченко из запаса, кажется киевский инженер-электрик. В роте у него порядок. Вызвал. Доложил четко. Выгоревшая, но аккуратно заправленная гимнастерка, белоснежный краешек подворотничка. На меня спокойно смотрят умные серые глаза. Пожалуй, этот выполнит задачу.

— Берите, товарищ Радченко, два бензовоза и ищите горючее. Срок — шесть часов. Учтите, задание важное. Без горючего не возвращайтесь.

— Есть! — старший лейтенант подкидывает руку к надетой чуть набекрень пилотке. Четкий поворот. «Неужели не достанет бензина? — скользнула тревожная мысль. — Что тогда будем делать? Да нет, такой должен выполнить приказ!»

Бензин Радченко достал. Машины смогли двинуться к назначенному рубежу. Командир бригады назначил Радченко начальником службы снабжения горюче-смазочными материалами и боепитанием.

В течение всей сталинградской эпопеи мы почти не имели перебоев в снабжении горючим. Это дело было налажено Радченко образцово, несмотря на огромные трудности.

Еще в конце августа фашистским пикирующим бомбардировщикам удалось поджечь почти все резервуары с горючим, находящиеся в городе и его окрестностях.

Доставка же горючего по Волге на танкерных баржах была крайне затруднена. Над рекой все время висели фашистские самолеты, которые бомбили и обстреливали из пушек и пулеметов суда, баржи и даже рыбацкие лодки. Гитлеровцы постоянно сбрасывали в воду сплавные и донные неконтактные мины. Мне пришлось видеть, как горел подорвавшийся на одной из таких мин пассажирский теплоход, вывозивший из пылающего города женщин и детей…

В районе Сталинграда затонуло довольно много и танкерных барж. Как это иногда бывает на войне, не было бы счастья, да несчастье помогло. Металлические танкерные баржи состояли из нескольких отсеков. Вражеские бомбы и мины выводили из строя только часть этих отсеков. Таким образом, затонувшие баржи превращались в большие подводные хранилища горючего емкостью пять — десять тысяч тонн. К тому же они были отлично скрыты в воде от глаз противника.

Вот эти-то баржи и послужили резервом для снабжения войск Сталинградского и Донского фронтов горючим. Над вопросом, откуда его берут русские в почти наглухо заблокированном Сталинграде, видимо, не раз безуспешно ломали себе голову гитлеровские генералы. Не раскрыла эту тайну и аэрофоторазведка, усиленно проводившаяся гитлеровской авиацией. Во всяком случае, баржи не подвергались повторной бомбежке.

В немалой степени этому способствовала исключительно четкая организация. Автомашины останавливались на специальном заправочном пункте в нескольких сотнях метров от баржи, куда вел хорошо замаскированный трубопровод. На пункт бензовозы направлялись по одному, согласно четко разработанному графику. В основном заправка происходила ночью при строжайшей световой маскировке.

Следующая моя встреча с Радченко произошла в конце сентября, когда гитлеровцы уже вырвались на окраины Сталинграда. Перед батальонами бригады была поставлена ответственная задача — с помощью минных полей затруднить продвижение противника. Приказ получен. Однако как его выполнить? Ведь мин в бригаде нет! В инженерном управлении штаба фронта успокаивают: с часу на час по Волге должны прибыть две баржи с деревянными противотанковыми минами.

Наконец получено долгожданное известие: баржи прибыли! Инструктирую старшего лейтенанта Радченко:

— На берегу Волги, в районе деревни Рахинка, сгружены мины. Возьмите четырех солдат, найдите мины и организуйте доставку по батальонам!

Сейчас мины для бригады все! Поэтому часа через два отправляюсь в Рахинку. Нужно посмотреть, как разворачивается Радченко.

…На отлогом песчаном берегу издалека видны две большие кучи из деревянных ящиков. Это противотанковые мины ЯМ-5. Сверху они слегка прикрыты ветками и лозой. Прикрытие от наблюдения с воздуха лишь символическое… А в небе почти непрерывно висят самолеты с черными крестами на крыльях… Однако гитлеровские летчики не замечают наших мин. Видимо, они даже не представляют, что боеприпасы могут лежать так открыто.

Но где же люди? Около штабеля мин не спеша прохаживается лишь пожилой солдат с автоматом, взятым по-охотничьи на руку. Неожиданно приподнимается плащ-палатка и открывается дверной проем. Оттуда появляется голова Радченко.

— Что это вы из мин хату себе построили? А если шальной осколок попадет?

— Боимся, конечно, — неожиданно просто и совсем по-граждански ответил Леонид Александрович. — Так ведь если в мины попадет, нигде не спасешься. А так хоть от жары и дождя есть где укрыться…

— А почему до сих пор не приступили к вывозу мин?

— Днем возить нельзя. Немцы заметят и обязательно начнут бомбить. Все сделаем за ночь. Машины уже сосредоточены в ближайших балках и лесках.

— Смотрите! Если мины будут уничтожены, бригада очутится в крайне тяжелом положении!

— Не беспокойтесь, товарищ майор, к утру все будет в порядке!

Слово Радченко сдержал. Благодаря исключительно продуманной и четкой организации работ за ночь все мины были развезены по батальонам и небольшим полевым складам.

Постепенно натиск гитлеровцев на Сталинградском фронте стал ослабевать. Уже к концу октября враг почти повсеместно перешел к обороне. Только в самом городе продолжал атаковать части 62-й армии.

15 октября после ожесточенной авиационной и артиллерийской подготовки гитлеровцам удалось овладеть Тракторным заводом и выйти к Волге. Группа советских войск, в том числе и 153-й батальон инженерных заграждений, была отрезана от основных сил 62-й армии. Заняв круговую оборону, воины мужественно отбивали все атаки врага. Не хватало боеприпасов и продовольствия. Связь с Большой землей поддерживалась только через Волгу, под ожесточенным пулеметным и артиллерийским огнем и почти непрерывными воздушными бомбардировками. Бывали дни, когда нельзя было вывезти даже раненых. Но с начала ноября и здесь наступило относительное затишье.

В 153-м батальоне раненые и больные находились на попечении молодого военного врача Анны Тимофеевны Семененко, только что окончившей Новосибирский медицинский институт. Миловидная, хрупкая на вид женщина отличалась большой смелостью и твердым характером, особенно когда дело касалось раненых. Мне запомнился случайно слышанный «твердый» разговор Анны Тимофеевны с начальником медицинской службы бригады. Семененко тогда настояла на немедленной эвакуации в тыл тяжелораненых…

Бывая в штабе инженерных войск фронта на левом берегу Волги, я видел тщательно замаскированные танки, артиллерию, занимавшие позиции. Встречал одетых во все новое командиров вновь прибывших стрелковых частей.

«Нет, не пустим дальше фашистов!» — думалось при виде этих войск и техники. Конечно, я не знал, что уже в сентябре 1942 года советское командование начало разрабатывать план контрнаступления. По плану Ставки Верховного Главнокомандования войска Юго-Западного фронта переходили в наступление с плацдармов юго-западнее Серафимовича и Клетской и стремительно продвигались к Калачу. В этом районе они должны были встретиться с войсками Сталинградского фронта, который наносил удар из района Сардинских озер. Сходящимися ударами предполагалось окружить 6-ю и 4-ю танковые гитлеровские армии, действующие в междуречье Волги и Дона.