К вечеру 1 января погода резко изменилась. С юго-запада подул теплый ветер, пошел дождь. Так продолжалось несколько дней. Дороги развезло. Траншеи на переднем крае залило водой.

8 января 1944 года, несмотря на распутицу, началось наступление войск Белорусского фронта. Вражеская оборона была прорвана. 14 января 65-я армия освободила Калинковичи, 61-я — овладела Мозырем.

В эти дни части бригады вели разграждение основных маршрутов движения войск, действовали на флангах наступающих частей в качестве подвижных отрядов заграждений. Только за время боев в районе городов Калинковичи и Мозырь батальонами бригады было обезврежено более тридцати тысяч различных мин. Около десяти тысяч противотанковых мин установили наши подвижные отряды заграждений.

Утром 16 января мы узнали, что Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество» бригада награждена орденом Суворова II степени. В тот же день приказом Верховного Главнокомандующего 3-му гвардейскому батальону инженерных заграждений, отличившемуся в боях за Калинковичи, было присвоено наименование Калинковичского.

А через два дня — новое приятное сообщение: командиру бригады присвоили звание генерала. Узнал об этом Михаил Фадеевич ранним утром.

18 января Михаил Фадеевич около десяти вечера вернулся из штаба фронта. Часа три просидел на КП бригады с документами. Во втором часу ночи лег отдохнуть и заснул как убитый. Уже под утро он вдруг почувствовал, как кто-то настойчиво теребит за плечо:

— Вставайте, товарищ генерал!

Вначале все это показалось Михаилу Фадеевичу сном. Но нет. Опять его настойчиво пытаются разбудить. Иоффе открывает глаза и видит штабного радиста сержанта А. П. Тимофеева, или, как все его звали, дядю Сашу, подлинного аса своего дела. Он много лет проработал на полярных станциях Главсевморпути.

— Чего надо? Какой-такой генерал? — спросонья сердито спросил командир бригады.

— Только что по радио передали: вам присвоено звание генерал-майора инженерных войск!

Сон с Михаила Фадеевича слетел мгновенно:

— Точно слышали? Не напутали ли чего?

— Никак нет, все точно! Поздравляю, товарищ генерал!

Вечером, когда мы собрались поздравить Михаила Фадеевича, он сказал:

— Присвоение мне генеральского звания, друзья, — это признание партией и правительством боевых заслуг коллектива всей нашей гвардейской бригады.

Конечно, в боевых успехах бригады, отмеченных присвоением звания гвардейской, награждением орденами Красного Знамени и Суворова II степени, была доля каждого офицера, сержанта, солдата. Но значительный вклад сделал и ее волевой, опытный командир.

* * *

Весна 1944 года в Белоруссии была довольно ранней. Снег на полях осел, стал плотным и зернистым. Опять, как и в декабре, развезло дороги. Приятно пригревало непривычно яркое после зимы солнце. Застучала капель с длинных сосулек, свисавших с крыш домов…

Густой хвойный лес километрах в трех от небольшой деревушки Круговец. Здесь разместился штаб нашей бригады. Весеннее солнце уже растопило снег на верхних ветвях могучих деревьев. А нижние еще в белом наряде. Издали кажется, что ели надели белые передники…

В напоенном запахами свежей хвои, по-мартовски терпком воздухе гулко раздаются удары топоров, шипение пил. Строятся землянки, столовые, склады. Батальоны бригады размещаются капитально, будто на долгие месяцы. На самом же деле никто не знает, сколько времени пробудем в резерве: дни или недели…

Впрочем, сейчас об этом никто не думает — хватает дел. В штабе сидят не разгибаясь, допоздна. Приводят в порядок подзапущенную в дни боев документацию, готовят отчеты в штаб инженерных войск фронта. Особенно много работы у подполковника Соколова. Он сидит над планами боевой подготовки поступающего пополнения. В основном это люди из освобожденных районов Белоруссии. Народ трудолюбивый, старательный. Однако образование у большинства небольшое, есть даже неграмотные. Нужно научить их хорошо владеть стрелковым оружием, обучить профессии минера.

* * *

Утром в один из последних мартовских дней в штабную землянку вошел командир бригады. Вместо приветствия он с серьезным видом сообщил:

— К нам едет ревизор!

—???

— Завтра в бригаду прибывает начальник штаба инженерных войск фронта полковник Алексеев.

Заметив легкую тень озабоченности, появившуюся на наших лицах (ведь, как правило, приезд начальников почти всегда влечет за собой если не неприятности, то уж во всяком случае дополнительные заботы), Иоффе, улыбаясь, добавил:

— По «агентурным» сведениям, полковник будет вручать бригаде орден Суворова, так что приготовиться к торжеству надо будет как следует!

Закипела напряженная работа. Везде навели образцовый порядок, приготовили плац для общего построения. Под вечер батальоны бригады выстроились на плацу. Приняв рапорт командира, начальник штаба инженерных войск зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР и прикрепил к алому полотнищу Знамени бригады серебристую пятиконечную звезду с профилем прославленного русского полководца Александра Васильевича Суворова, а к древку — изумрудно-зеленую ленту с золотистой каймой по краям.

Торжественным маршем мимо гвардейского Знамени с двумя орденами на полотнище прошли батальоны. Затем состоялся концерт самодеятельного бригадного ансамбля под управлением Бориса Чернова. После концерта для всего личного состава был организован торжественный ужин. Офицеры собрались в отдельной палатке. Попросили прочесть что-нибудь из своих стихотворений смуглого худощавого майора — гостя бригады поэта Евгения Долматовского. Он приехал вместе со своим товарищем композитором Матвеем Блантером. Долматовский встал и просто, как-то очень задушевно стал читать чуть глуховатым голосом о любви, верности, солдатской дружбе… Все внимательно слушали, стояла тишина, как говорится, муха пролетит — услышишь. Вдруг раздался довольно сильный храп с этакими руладами. Оказывается, заснул Блантер, порядком уставший с дороги. В этот момент кто-то довольно громко пошутил:

— Стихи Долматовского, музыка Блантера!

Грохнул такой взрыв смеха, что посыпался снег с елок.

В конце ужина Михаил Фадеевич взял в руки скрипку и стал очень хорошо играть. Для меня это было неожиданностью. Музыкальных талантов у командира бригады я раньше не замечал.

Вечер прошел в товарищеской, теплой обстановке и всем надолго запомнился. На следующее утро прощались с Долматовским и Блантером. Композитору напомнили эпизод с храпом. Вместе посмеялись.

— Кстати, — сказал мне Блантер, — я написал «Саперный марш». Послушайте!

Однако насвистанный композитором марш мне не понравился, и я прямо ему сказал об этом:

— Уж больно синкопированный, на фокстрот похоже. Хотелось бы что-нибудь посолиднее…

Композитор обиделся и недовольно протянул:

— Ничего вы не понимаете…

Не знаю, сыграла ли какую-нибудь роль моя критика или были другие причины, но «Саперный марш» света так и не увидел.

* * *

В еловом лесу под Круговцем бригада простояла до 11 апреля. Затем по приказу штаба фронта мы передислоцировались под Мозырь. Штаб бригады расположился в местечке Михалки — километрах в пятнадцати от города.

Через несколько дней стала ясна и причина передислокации. Вернувшись из штаба инженерных войск фронта, Михаил Фадеевич вызвал Соколова, Коробчука и меня. Молча расстелил на столе карту.

— Здесь и здесь, — синий карандаш комбрига нанес легкие круги северо-западнее Калинковичей и западнее Мозыря, — противник, по данным нашей разведки, сосредоточивает значительные силы. Приказано усилить позиции наших войск минно-взрывными заграждениями и подготовить ПОЗы.

В мае четырьмя нашими батальонами была проделана большая работа по укреплению позиций 48-й и 65-й армий. Только мин было установлено около тридцати тысяч штук. Подготовили на случай вражеского наступления к взрыву тридцать восемь железнодорожных и шоссейных мостов.