Другая постмодернистская черта диджейства состоит в том, что оно является как потреблением, так и производством, что приводит в замешательство социологов. Диджей потребляет записанную музыку. Он покупает пластинку и слушает ее, как поступает любой из нас. Однако, поскольку его публика также ее слушает, он в то же самое время производит продукт — представление содержащейся на пластинке музыки. В свою очередь, его выбор как потребителя (записей, которые он покупает и слушает) частично характеризует его как продюсера (с точки зрения его самобытности и творческих способностей). Потребление как разновидность творчества также является весьма постмодернистским феноменом, что мы готовы с радостью продемонстрировать с помощью вашей кредитной карты.

Второй момент, связанный с первым, касается того, что диджей — одновременно исполнитель и промоутер. Он развлекает публику, но в то же время побуждает их нечто купить, а именно пластинки, используемые в его представлении. Данное обстоятельство также чрезвычайно беспокоит специалистов-социологов.

Помимо этого, ученых интригует тот факт, что диджей зарабатывает на жизнь тем, что фильтрует информацию — наделяет смыслом обрушивающуюся на нас невнятную массу музыкальной информации (каждую неделю выходит в свет свыше двухсот танцевальных синглов).

Самостоятельно мы не можем разыскать все лучшие образцы любимого жанра, так что за нас этим занимаются диджеи. Они, словно нанятые нами товароведы, перебирают сотни паршивых записей, отыскивая те, что нам по душе.

В наши дни все меньше людей покупают синглы — мы доверяем их приобретение своим любимым диджеям. Зачем тратить жизнь на всепоглощающий поиск редких пластинок (который, вероятно, делает вас диджеем), когда можно купить компиляцию на компакт-диске, смикшированную диджеем, который таким образом зарабатывает деньги? Можно сказать, что сегодня мы покупаем не конкретные записи, а конкретных диджеев. Вот вам еще один отличный пример постмодернизма в действии.

Это захватывающие дух повороты темы, но больше тут добавить нечего, если только не обратиться к жаргону. Если вам хочется написать о диджеях, не выходя из библиотеки, или притвориться диджеем вопреки неумению вызывать в окружающих желание потанцевать, то мы бы рекомендовали при всяком удобном случае использовать слова «текст» и «найденный образец» вместо привычных «песня» и «пластинка», а диджея называть bricoleur (что по-французски означает «мастер на все руки»). Постарайтесь ввернуть в свою речь слова «сигнификат» и «дискурс» (употребляйте их как вам заблагорассудится, все равно никто ничего не поймет) и никогда не говорите «всякая фигня», если можно сказать «монтаж, сэмплирование и внедрение дискретного медиа-продукта».

Некоторые «авангардные» диджеи с успехом пускают такого рода претенциозную пыль в глаза самых ученых музыкальных критиков. Смеем утверждать, что нью-йоркский DJ Spooky, придумавший (помимо прочего) название жанра «иллбиент»[10], обязан большей частью своего успеха тому факту, что его работы звучат по-настоящему сложно. Это, быть может, приводит в восторг умы болтающих классов, но редко убеждает жаждущие танцевать тела. Диджей должен «искать хорошие темы», а не «извлекать смысл из информационного потока».

Вот уже 94 года диджей остается рядом с нами. За это время он изменил сами основы понимания, создания и потребления музыки. Приспосабливая музыку к нуждам танцоров, он подтолкнул радикальные стилистические перемены и произвел переворот в использовании технологий звукозаписи. Способность содействовать продаже музыки сделала его важнейшей движущей силой в формировании современной музыкальной индустрии. Кроме того, он значительно укрепил статус записанной на носитель музыки. Из отображения некоего далекого «живого» события запись превратилась в вещь в себе — главное воплощение песни.

Хотя историки-музыковеды чаще игнорировали фигуру диск-жокея, он не уходил надолго из патентного бюро популярной музыки. Практически каждая радикально новая музыкальная форма за последние пять десятилетий появилась на свет благодаря диджею. Он помог сделать первые шаги ритм-энд-блюзу и рок-н-роллу (популяризовав малоизвестные специфически местные жанры и позволив им смешаться). Развитие регги, как мы покажем, происходило исключительно благодаря потребностям диджея и его саундсистемы. Диджей находился в эпицентре мятежа в индустрии грамзаписи, начавшегося с приходом диско. Не успокоившись на достигнутом, диджей последние 25 лет трудится не покладая рук. Создав хип-хоп, хаус и целое созвездие второстепенных жанров, он осуществил не что иное, как настоящую музыкальную революцию.

Диджей оказался способен сделать все это благодаря тому, что располагает относительной независимостью. Будучи свободным художником, во имя репутации отвергающим внешний контроль над своими музыкальными вкусами, он, как правило, работает без принуждения. Вплоть до недавнего времени, когда диджей превратился в пригодную для продажи поп-звезду, он оставался одним из немногих влиятельных лиц музыкального бизнеса, неподчиненных звукозаписывающим компаниям. Статус свободного художника и рекламный потенциал позволили ему раздвинуть музыкальные границы, познакомить мир с новыми звуками и создать дотоле неизвестные музыкальные формы.

Влияние диск-жокея не осталось незамеченным для широких масс. Его независимость и способность оказывать существенное воздействие на большую аудиторию регулярно становились причинами конфликта между ним и силами государства. Подтекст борьбы за власть легко прочитывается в истории диджея. Возможно, драматичнее всех пример пропагандиста рок-н-ролла Алана Фрида (Alan Freed), затравленного до смерти (в буквальном смысле слова) ФБР якобы за вымогательство взяток за проигрывание определенных пластинок. Настоящая же причина, заставлявшая американских политиков тратить столько энергии на борьбу с ним, скорее состояла в успешном продвижении им «дегенеративной» черной музыки среди их впечатлительных белых сыновей и дочек. Не так давно вращающиеся вокруг фигуры диджея структуры, такие как пиратское радио и рэйв-движение (в особенности его «передвижническое» нью-эйдж ответвление), навлекли на себя гнев правительственных агентств. Ставки повышаются всякий раз, когда речь заходит о наркотиках — неотъемлемой составляющей большинства музыкальных культур.

Нередко вместо того чтобы попытаться заставить диджея замолчать, истэблишмент ассимилировал его силу для покупки доверия андеграунда или вывода его музыкальных новаций на массовый рынок. Крупные лейблы давно начали скупать прогрессивные независимые таланты. Сходным образом ведущие радиостанции Великобритании (в особенности Radio 1) уже много лет пополняют свои обоймы диджеев из среды радиопиратов. В последнее время с ростом коммерческой роли клубной культуры индивидуалистский имидж диджея был превращен в маркетинговый инструмент, а сам он (или она, ведь на этот раз наконец-то некоторую поддержку получили и диджеи женщины) был втиснут в рамки старой доброй модели «рок-звезды», позволяющей легко продавать компакт-диски с компиляциями. Индустрия звукозаписи также с большим успехом использовала продвигаемую диджеем музыку, чтобы впрыснуть новую кровь в идею живой группы. Такие проекты, как Underworld или The Prodigy, сегодня продаются точно так же, как гитарные команды, которых они должны были вытеснить.

Несмотря на важность его роли, круги музыкальных критиков по сей день почти ничего не знают о том, кто такой диджей, чем он занимается и почему имеет такое значение. Если у нашей работы есть цель, то она состоит в том, чтобы показать исследователям популярной музыки, насколько неотъемлемой частью их истории является диджей. Раз уж на их полках есть место для десятков книг о Beatles, то, быть может, они удосужатся прочесть и наш труд.