Пионеры бит-джагглинга — Стив Ди (Steve D) (‘The Cut Technician’), представивший его в 1990 году на состязании NMS за мировой титул, и его наставник Барри Би (Barry B) (‘The Cut Producer’) из команды Get Fresh Дуга Фреша (Doug E. Fresh). Рок вспоминает, с каким изумлением за ними наблюдали на NMS: «Все просто обалдели. Все жюри, Ричи Рич (Ritchie Rich), DJ Scratch, все популярные в то время диджеи — у них челюсти отвисли: «О-о-о-го-о, что он вытворяет?»» Стив Ди одержал легкую победу и благодаря внезапно свалившейся на него славе организовал команду X-Men, которая долгие годы оставалась на голову выше соперников.

В сущности, бит-джагглинг — не более чем сверхскоростной вариант базовых spinback-приемов[174], разработанных еще Грэндмастером Флэшем. Главный его элемент — луп, то есть многократное повторение короткого барабанного перестука. Другие важные движения — брейкдаун (это когда диджей вручную замедляет паттерн, останавливая пластинку между ударами) и филл[175] (когда к первой пластинке добавляются биты со второй для получения двойных или тройных ударов либо эхо-эффекта). Все это заставляет вспомнить ранние годы, когда критерием мастерства диджея служила быстрота, с которой он резал две пластинки с треком Chic ‘Good Times’. D ST вспоминает самого проворного парня — подручного Хёрка по прозвищу Imperial JC.

Современные «ритм-жонглеры», которые тренируются, тренируются и еще раз тренируются, могут сделать это даже лучше. D.ST рассказывает, как однажды он судил диджейский чемпионат вместе с Флэшем. Тогда двое корифеев были поражены феноменальными способностями конкурсантов.

«Мне нравится ходить на эти новые диджейские битвы и слушать молодых ребят, потому что теперь это — просто ураган! — восторгается D.ST. — Здорово сознавать, что мы вдохновили целый жанр, целое движение… Я смотрю на этих парней и думаю: «Это мы начали всю эту фигню». Они научились у нас потрясающим вещам, и конца-края этому не видно».

Похоже, что турнтаблизм, наконец, сбрасывает свой имидж таинственного культа. Все турнтаблистские команды (например, Invisible Skratch Piklz, X-ecutioners, британские Scratch Perverts) выступают как группы, да и акцент ныне делается не на том, сколько движений запястьем диджей производит в единицу времени, а на качестве готового продукта.

Как говорит Q-Bert, «раньше турнтаблизм был как младенец, почти не умеющий говорить. Нельзя составить весь альбом из одного и того же детского лепета. Теперь он повзрослел. Ему двадцать лет, скоро совершеннолетие, он поумнел, жизнь стала намного богаче интеллектуально. Теперь он может свободно выражать свои мысли разными способами».

Когда хип-хоп только-только привлек внимание мейнстрима, большинство людей считали его мимолетным увлечением. Даже сами творцы молодого жанра вряд ли предполагали, что он будет оказывать столь продолжительное влияние на музыкальный мир. Одним из немногих, кто в это верил, был Ричард Грейбл. Он начал писать о хип-хопе в 1979 году с искренней убежденностью в том, что это не большее, чем рядовой всплеск моды. Грейбл заметил в движении внушающую уважение преданность идее и глубокое понимание музыки.

«Отчасти это было связано с увлеченностью, с какой подростки ему отдавались, — вспоминает он. — Когда они приходили в клуб Negril танцевать брейк, вы видели, что их техника выработана упорными занятиями. Если Бамбата и Флэш играли сет, вы понимали, что это совсем не халтура. Уже те громадные короба пластинок, которые они притаскивали в клубы, характеризовали их как настоящих коллекционеров и знатоков с широкими и глубокими познаниями в музыке. Когда я услышал этих диджеев, то подумал: «Да, это вам не просто поднимите-ваши-руки-и-давайте-веселиться». Ребята хорошо разбирались в истории музыки».

В 2000 году хип-хоп стал, пожалуй, доминирующей в музыке силой. Двумя годами ранее удалось реализовать 81 миллион компакт-дисков, кассет и пластинок с хип-хопом, в результате чего он обставил самый продаваемый американский жанр — кантри. О мощном культурном воздействии хип-хопа на весь мир свидетельствуют как современные моды и ставший для всех родным афроамериканский диалект английского языка, так и его влияние на другие музыкальные стили.

В середине 1980-х годов социолог Корнелл Уэст (Cornell West), заинтригованный всплеском этой культуры, задался вопросом: «Каким станет хип-хоп через некоторое время?» Его ответ: «Таким же, как все постмодернистские американские продукты — хорошо упакованным и отрегулированным, грамотно продвигаемым и продаваемым, энергично потребляемым».

Маркетинговый потенциал хип-хопа столь силен, что главная на сегодняшний день фигура в этом бизнесе, владелец лейбла Bad Boy Records Шон Puffy Комбс (Sean Combs), похоже, записывает хиты, не вставая с дивана, ведь большинство из них — циничные караоке-римейки на старые добрые поп-шлягеры с наложенным поверх гетто-рэпом, непременно самым ходовым в текущем сезоне. Удивительно, но Паффи, не имея никакого студийного опыта, в один момент стал самым высокооплачиваемым ремикшером в мире — так высоко ценятся его популярное имя и беспардонно коммерческий нюх. Он олицетворяет собой грубый материализм, насквозь пропитавший хип-хоп (разумеется, это результат четвертьвековой эскалации понтов), однако в понимании музыкального бизнеса ему не откажешь.

Делясь своими впечатлениями от культурной мощи хип-хопа, он заявил в интервью журналу Time: «Если через пять лет мы с Мастером Пи (Master P) поддержим кого-нибудь из кандидатов в президенты, то можем решить исход выборов. Вот как силен хип-хоп».

А ведь начиналось все с пары вертушек и коробки старых родительских пластинок.

Гомер Симпсон однажды признался, что немногие песни тронули его так же сильно, как ‘Funkytown’ группы Lipps Inc. Тем не менее, на заре восьмидесятых он, ничтоже сумняшеся, наклеил на бампер своего автомобиля стикер с надписью DISCO SUCKS[176].

Гомер — типичный пример отношения мейнстрима к диско. Его непродолжительная кроссовер-поп-фаза подарила людям песни, которые они будут насвистывать вечно, но большинство слушателей считало этот стиль скоротечным увлечением, изрядно злоупотребившим их гостеприимством.

Чикагский радиоведущий Стив Даль (Steve Dahl) так яростно ненавидел эту музыку, что создал «армию уничтожения диско», атаковавшую его при любой возможности. Сторонники Стива, объединившиеся вокруг неприкрыто гомофобского слогана Disco Sucks, боролись с порочной музыкой педерастов, убеждая в своей правоте крутивших ее клубных диджеев. «Диско-музыка — это болезнь, которую я называю диско-дистрофией, — громыхал Даль в радиоэфире. — Жертвы этой смертельной болезни бродят по улицам, словно зомби. Мы должны сделать все возможное, чтобы остановить эпидемию этой чумы».