«Спор о ничейных землях» тянулся меж соседями уже много лет. Главный предмет спора – провинция Сьерра – несколько сотен миль неплодородных, но богатых лесами и полезными ископаемыми земель – являлась камнем преткновения со времен Последней войны. Когда-то граница пролегала ровно по середине провинции – по реке; еще раньше Сьерра была самостоятельным государством, попросившимся под руку Лераны около полутора сотен лет назад. Во время Великого Мора прапрадед нынешнего короля не смог удержать провинцию в своих руках, и часть ее отошла к Элалии – ровно до тех пор, пока в Последней войне Его Величество Карл Первый мечом не получил эти земли обратно. Тогда Элалии не оставалось ничего, кроме как согласиться – ослабленная войной, почти нищая, страна не могла прокормить даже сама себя. Минуло шестьдесят лет, и спор вспыхнул снова.

Орувер, человек в высшей степени выдержанный, умеющий добиваться своего, порой не мог сдержать зубовного скрежета. Дело, казавшееся пустяковым, затянулось. Карл стоял на своем и не собирался уступать ни мили. Элалии – степной, безлесной - эти леса нужны были, как воздух. Но почему так жалась уступить их Лерана, если больше половины ее территории занимал лес? Чего ради стоило держаться за этот клочок земли? - спрашивал себя князь. Сначала маячила было призрачная надежда на то, что удастся выиграть спор в будущем; но, посмотрев на столь же твердую позицию принца – пусть еще пока и не наследного, - Орувер подумал, что и с этой надеждой тоже придется расстаться.

Свита князя состояла из людей проверенных, на которых Орувер мог положиться, как на самих себя. Но герцогиня Анна фон Тьерри – о, как она действовала князю на нервы! Независимая, хитрая, умеющая выводить из себя одними лишь намеками и недомолвками, добивающаяся своего подчас невероятными способами – эту очень красивую и очень умную женщину король Йорек ценил и отправлял в такие места, где не могли добиться своего самые искусные дипломаты. Анна фон Тьерри всегда умела получать желаемое. Такой человек и был им теперь нужен.

Но именно сейчас герцогиня, казалось, потеряла к делу всякий интерес. С выражением нетерпеливой скуки на лице выслушивала она затяжные споры, не вставляла ни слова ни за, ни против; едва заканчивались переговоры, исчезала… куда? Что это было – хитрый маневр или отказ от работы? Орувер знал Анну уже больше пяти лет и привык, в принципе, ко всему – логика герцогини непонятна была никому, кроме нее самой. Но чтобы вот так, откровенно пренебрегать своими обязанностями – это было впервые.

Орувер не знал, чего и каким способом должна была добиться от Лераны Анна. Йорек беседовал с ней перед отъездом сам, и о разговоре этом она никому не рассказывала. Вполне допускал князь и то, что посольство Анне нужно лишь для прикрытия, что цель у нее другая, а вот какая? И он молчал, выжидая…

Анну фон Тьерри, по наблюдениям князя, во дворце Лераны вполне уважали и как будто - сначала - побаивались. Сначала. А потом что-то изменилось. Король обращался к ней все так же церемонно-дружелюбно, но за учтивостью королевы неожиданно стала проскальзывать насмешка. Маленькая принцесса, по молодости лет не умевшая полностью скрывать свои чувства, порой сердито фыркала. Собственно, Оруверу не было никакого дела, но он откровенно забавлялся, глядя на сердитую, взъерошенную, словно птичка, Изабель, так откровенно за что-то невзлюбившую герцогиню. Он бы не обратил на это внимания, но поползли слухи: фон Тьерри неравнодушна к наследному принцу. Сам Патрик держался с Анной спокойно и вежливо, но часто на лице его мелькала гримаса не то досады, не то… смущения?

Перехватив однажды взгляд, который бросила герцогиня на принца, Орувер рассмеялся в душе. Все стало ясно.

Он и сам знал, как соблазняют зрелые женщины молоденьких мальчиков, и наблюдать за этим каждый раз было довольно забавно. Но чтобы вот так, в открытую, на глазах у всех... Нет, герцогиня не выходила за рамки приличия; речи ее и поведение оставались вполне сдержанными, но взгляды, а иногда и жесты… Орувера забавляло смущение Патрика, который, кажется, все понимал прекрасно – и не знал порой, куда деваться от этих откровенных знаков внимания. Мало принцу восторженных фрейлин, думал иногда князь, почти сочувствуя молодому человеку. Как, интересно, ты выкрутишься, мальчик – герцогиня и не таких щенков, как ты, прибирала к рукам. Интересно только - ей зачем-то это нужно или фон Тьерри и вправду увлечена?

Орувер уважал верность принца своей невесте, но не сомневался, что рано или поздно, если не так, то иначе, но Анна своего добьется.

Вечер выдался дождливым и ненастным, но к полуночи небо очистилось, проглянула луна. Патрик долго стоял у обрыва, глядя вниз, на текучие струи реки и улыбаясь. Завтра… завтра приедет она.

Сегодня мессир Эжер в фехтовальном зале их совершенно загонял. Ян был нынче в ударе, как никогда, каждое его движение получалось необыкновенно точным и четким, и принц едва успевал брать защиты и отражать его хитроумные финты. Сам же Патрик, против обыкновения, витал мыслями далеко. Завтра, завтра приезжает она – Эвелина. Какая, к черту, атака, какие переводы и выпады, если он часы и минуты считает до встречи с ней? До помолвки остается два дня. Он и сюда-то пришел лишь в надежде, что фехтование поможет ему отвлечься; не помогло – да так, что Эжер, поглядывая на него укоризненно, наконец не выдержал:

- Ваше высочество, да что с вами сегодня? Простейшие уколы пропускаете… Соберитесь! Моя наука не терпит витания в облаках, это вам не танцы.

Ян все понимал. Ян поглядывал на друга добродушно и сочувственно. В какой-то момент он пропустил совершенно детский перевод принца, и Патрик вдруг очнулся – ему показалось, что виконт поддается. Разозлившись, он кинулся в атаку уже по-настоящему.

Когда бой закончился, Патрик вытер мокрый лоб, довольно улыбаясь. Ноги дрожали, но в голове заметно просветлело. По обычаю он пожал руку противнику – и очень тихо проговорил:

- Спасибо…

Ян понимающе подмигнул.

Патрик надеялся, что сейчас доберется до своих покоев – и свалится спать. Так проще пережить долгие часы ожидания. Бог весть, когда ее высочество приедет; не задержала ли ее дорога, не утомила ли? Верно, утром они достигнут столицы… а если нет? А если нынешний дождь размыл дорогу и тем самым задержит ее? Нет, спать, спать, не тревожиться, о ней есть кому позаботиться.

Но усталость куда-то совершенно пропала. Поняв, что заснуть сейчас все равно не удастся, Патрик решительно вышел из комнаты. Найти Яна? Нет, не стоит, лучше побыть одному. Он выскочил в парк и спустился к реке. Взошел месяц. Парк, залитый бледным светом, изменил привычные очертания, все казалось нереальным. Эта луна светит сейчас и ей. Патрик долго-долго стоял, запрокинув голову, глядя в небо, по которому, гонимые весенним ветром, неслись быстрые облака.

А когда возвращался обратно, то уже в галерее, ведущей от библиотеки к его комнате, понял, что не один.

Женщина стояла у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Пальцы ее сжимали узорную ручку рамы, и вся фигура, поза, осанка – не прямая и жесткая, как обычно, а словно обмякшая – выражали такое отчаяние, что принц не смог, не сумел пройти мимо...

Мадам? – окликнул негромко Патрик, останавливаясь рядом. – В такой поздний час… одна… что случилось?

Ничего особенного, - тихо ответила Анна фон Тьерри, не поворачиваясь. Лунный свет омывал ее тонкую фигуру, искрился в пушистых рыжих волосах, казавшихся серебряными при ночном освещении. – Не спится…

Их голоса гулким эхом разносились по пустому коридору. Было, должно быть, далеко за полночь.

Ваше высочество, - так же вполголоса сказала герцогиня, оборачиваясь и протягивая ему руку, - вы не откажетесь немного поговорить со мной? Раз уж мы столкнулись здесь, - она усмехнулась, - то, наверное, не случайно…

Пойдемте куда-нибудь, - вздохнув, так же негромко предложил Патрик. Спать ему совершенно не хотелось, остатки усталости выдуло ночным ветром на берегу. Угораздило… впрочем, если все равно не спать, то отчего бы не побеседовать с умной и наблюдательной женщиной. Будем надеяться, что она не… впрочем, неважно. – В библиотеку… или, быть может, лучше пойдемте в мой кабинет?