— Так что, убедился, что славянские женщины красивее испанских? — попробовала я сменить тему.

— Несомненно. Особенно ты, — и серьезно-преданный взгляд. Меня скрючило, и вспомнилось замечание Уны про платье и бег по болотам. Первый танец закончился, я попыталась высвободиться из его рук, но не тут-то было — он крепче прижал меня к себе, и его голова начала неумолимый спуск вниз, к моему лицу. Что, уже?! Так быстро?! Мамочки, что ж делается-то?! Вот он закрыл глаза, а я приготовилась орать и вырываться…

Горячий файербол пролетел между нами, едва не опалив испанцу нос, и сбил последнего «светлячка».

— Ха! — дядя Артемий вскинул кулак и крикнул кому-то позади себя, — Видали? Попал!

Боги, големы и пивной барабашка! Кто-нибудь, дайте ему медаль «За спасение утопающих»!

В этот момент из ниоткуда вынырнул Ерш:

— Даянира, на пару слов! — и подмигнул для надежности.

— Да! — возможно, с излишним энтузиазмом согласилась я, — Да, конечно! Диего, извини!

— Подожди! — возразил было тот, но оборотень перехватил меня с такой ловкостью, что я выскользнула из объятий испанца, как пробка из бутылки. Только характерного хлопка не хватало.

— Ты просто «спасатель Малибу»! — выдохнула я в ухо парню, когда нас с «призраком Барселоны» разделили не менее двадцати метров бального пространства.

— Меня Матильда послала, — Ерш нагло ухватил со столика большое блюдо с крошечными сосисками в хрустящем кукурузном тесте, — Видела бы ты свое лицо! Так выпучивать глаза — разве это анатомически возможно?

Я ткнула его кулаком в плечо и стала посильно помогать в опустошении блюда с закусками. Нервы — прекрасный стимулятор аппетита.

— Поберегись! — раздалось громогласное предупреждение голосом Рейма, и мы еле успели отскочить в сторону, пропуская гигантский стеклянный шар с булькающей водой и очень пессимистически настроенной рыбой с зазубренными плавниками, длинными усами и чешуей цвета «синюшность после двух недель запоя». На верхушке аквариума, как хрестоматийная девочка, балансировал изрядно веселый дядька Кимш.

— Дорогая — не к ночи будь помянута! — Плам! — жнец отвесил шутовской поклон, едва не сверзившись в разинутую пасть морского обитателя, — Мы с Реймом долго думали, что можно подарить женщине, у которой есть практически все… И вот, в странствиях наших наткнувшись на сие чудо, мы поняли, что нашим страдания пришел конец! Был у тебя раньше только жар-кот — теперь еще будет Рыб-Баюн!!!

Рыб, словно только этого и ждал, с достоинством повернулся, дрыгнул хвостом и неожиданно громким и густым басом завел:

— На столе стоит стакан,

Рядом четвертиночка,

Мой миленок ху…

— Только бает он все больше всякую матершину! — заглушая конец частушки, вмешался Рейм под дружный гогот гостей, в его руке словно там собой возник бокал, — За здоровье именинницы!

Выпили. Подбросили. Расстреляли.

Мисс Плам захлопала в ладоши, обняла обоих жнецов, схватила поднос с маленькими бутербродами, легко взлетела на край аквариума и стала кормить скандального рыба, сюсюкаясь с ним, как с щеночком:

— Ты ж мой хорошенький… Ты ж мой маленький…

Оливия, устроившись с другой стороны, пыталась погладить зазубренный спинной плавник.

— Ребята, это потрясающе! — в полном восторге заявила она и дала знак оркестру продолжать танцы. Аргентинское танго сплело воедино множество тел, голова к голове, бедро к бедру, и, если быть совсем откровенной, мне не хватало уверенности в танцевальных навыках Ерша. Очень зря.

— Ты как будто с Фредди Крюгером повстречалась, — фыркнул оборотень, когда я более-менее успокоилась, — Так страшно?

— Да ну их всех, — было приятно чувствовать руку на своей талии и знать, что конкретно этому Y-хромосомному ничего от меня не надо, — Мужчины и я — это сложно.

— Ты знаешь, я первый раз на балу у ведьм, — он, похоже, был в полном восторге, — Это гораздо интереснее, чем выпускные в СлавМАке!

— То ли еще будет! Этому заведению не нужно поддерживать приличную репутацию… Сервений тебя не замучил?

— Нет, что ты! Он потрясающий человек, очень любознательный, без предрассудков… И сразу ясно, от кого мисс Плам унаследовала чувство юмора. Знаешь, он познакомил меня с вашим семейством.

Ой, мама.

— Это очень походило на смотрины, — казалось, подлый оборотень наслаждается моим смятением.

— Не обращай внимания, они со всеми так. Я и мужчины…

— Сложно, я и с первого раза понял, — парню хватило такта быстро сменить тему, — Почему у мисс Плам и ее родителей разные фамилии?

Так как великой тайны из этого никто не делал, я решила ответить:

— У нее был муж, англичанин Роберт Плам. Он погиб в авиакатастрофе в 1956 году, с тех пор она носит его фамилию.

— В 56-ом… Знаешь, оборотни тоже не стареют, но по запаху можно определить примерный возраст. Здесь же всем, как на подбор, двадцать три. Ни странных слов в разговорах, ни «пыли веков» в глазах… Вот сколько лет мисс Плам?

Он рассуждал почти как обычный человек.

— Девяносто шесть, — улыбнулась я, — Оливия на два года старше. Если не идти вперед, не развиваться, не усваивать новое и позволять душе стареть, будет и пыль веков, и странные акценты. А посмотри вокруг — ни одного взрослого, одни дети.

Словно в подтверждение моих слов, зал наполнился огромными мыльными пузырями с запахом клубники. Ерш рассмеялся и уткнулся носом мне в плечо. Было приятно видеть его таким беззаботным.

— Можно личный вопрос? — тихо поинтересовался он, — Вы ведь не родные друг другу? Ты и тетушки?

— С чего ты?.. — он многозначительно указал на свой нос, и я проглотила конец фразы вместе с возмущением, — Нет, не родные. Оливия и Матильда дружат очень давно, а я подкидыш.

Танец закончился, и я нехотя выпустила руку Ерша.

— Моя очередь… Не уходи далеко!

— Твоя очередь для чего?

— Для подарка!

Я выскочила на середину танцпола.

— Дорогая тетушка! — провозгласила я, привлекая внимание гостей именинницы, — В эту прекрасную ночь, когда вокруг родные и близкие, я хочу пожелать тебе самого искреннего и безграничного счастья, какое только бывает на свете!

Услужливый Лютик вручил мне резную деревянную шкатулку, которую я открыла и в таком виде преподнесла Матильде. Внутри лежали те самые браслеты, один крупнее другого.

— Браслеты Селены[27]… - выдохнула тетушка и крепко прижала меня к обтянутой корсетом груди, — Это же столько труда!

— Для тебя — ничего не жалко, — улыбнулась я и вернулась к Ершу.

Танцы продолжились, на этот раз домовые играли вальс «Hijo de la luna».

— Я словно попал на праздник аборигенов, — Ерш танцевал вальс не хуже, чем танго, — Много подозрительной выпивки и непонятных ритуалов. Где ты достала браслеты?

— Сама сделала.

— Как?

— Долго и нудно. Все элементы нужно напитать энергией, — не то, чтобы я жаловалась или хвасталась, просто оборотень слушал так внимательно… — Сначала долго вымачивала в зельях, еще дольше носила в волосах, усложняла плетение, под конец даже вальгаллскую лаванду добавила. Долго, хлопотно, но результат того стоит.

К нам подскочил веселый Веник.

— В полночь начинается «Поцелуй убийцы», — объявил он и протянул нам изрядно потрепанную Гостевую шляпу.

— О, я знаю эту игру! — обрадовался Ерш и безбоязненно выловил кусочек лилового пергамента, — Какие-нибудь отличия от общепринятой есть?

— Целовать можно только в губы, — я последовала его примеру и мысленно взмолилась всем пивным барабашкам, чтобы Диего не досталось мое имя.

— Кто такая Уна О’Брайан? — поинтересовался оборотень.

— Во-он та, — еле сдерживая смех, указала я на подругу.

— Ух ты, — восхищенно выдохнул он, — Яркая девушка. А она меня в бараний рог не скрутит?

— Прояви фантазию, — я напутственно похлопала его по плечу и развернула свой пергамент. Развернула — и выругалась не хуже Рыб-Баюна.