— Ты, это… не говори ей ничего, девка, не губи! Она ж нас со свету сживет, как есть истребит!

Пардон, мы точно об одной Оливии По говорим?

— Дедушка Шкраб, да не переживайте вы так, — я сочувственно похлопала барабая по плечу, — С чего бы ей вас со свету сживать?

Вместо ответа мне протянули флягу. Я не стала кочевряжиться и отхлебнула…

Ой, мамочки-миечки! Вот это термояд!

Меня сочувственно постучали по спине.

— До кустиков добежишь? — без особой теплоты поинтересовался Ерш и брезгливо поморщился, когда я с душераздирающим звуком испачкала снег в шаге от его ботинок, — Шкраб, ну ты дурак.

— С…ско-тина, — прохрипела я, обращаясь то ли к оборотню, то ли лесному аборигену. А вообще оба хороши! Один раз угробить не получилось, давайте еще разочек — авось прокатит! А я ведь де-е-евочка, мне оби-и-идно содержимое желудка кому попало демонстрировать! Язык как будто наждачкой оттирали, а то, что изверглось из моего горла, имело гнусный запах и неприглядный вид.

— Да я ж это, от всей души… — раскаивался барабай, периодически поскуливая, — Кто ж знал, ни одной ведьме еще не плохело!

— Да не ведьма она! Так, ребенок неразумный, — парень встал на одно колено, чтобы сочувственно посмотреть мне в лицо снизу вверх, я никак не могла разогнуться, — На будущее — никогда не принимай от нечисти напитки в таких флягах, они там только мшивый самогон держат. Для человека один глоток неприятен, но не смертелен, а вот после двух можно смело уносить, причем ногами вперед.

— У-у-у!!! — гневно взвыла я и, не рискуя выпрямляться, поковыляла прочь. Всяк поиздеваться норовит!

— Девка, ты куда это? Я ж не со зла, я ж со всей душой! Не губи, девка!!!

— Даянира, ты чего?

Я махнула на двух придурков рукой, выбрала елку посолиднее и, присев прямо под ней, прижалась спиной к шершавой, чуть липкой от смолы коре и достала из кармана мятую пачку коричневых сигарет. Чуть помедлила, пробежавшись пальцами по трем оставшимся ароматным цилиндрам, выбрала тот, что потолще, и яростно откусила терпкий на вкус краешек.

— Ты обиделась, что ли?

Я мстительно плюнула в оборотня жеваным табаком и полюбовалась, как он со сдавленными матюгами стряхивает с куртки комочек жидкого огня.

— Что за дрянь?! — возмутился Ерш, ковырнув ногтем свежепрожженную дырку в рукаве. Я вынула из пачки оставшиеся сигареты и швырнула ее в голову обидчика, а сама жадно затянулась, разом пустив Жар-коту под хвост четыре месяца воздержания. С елки укоризненно шлепнулся мне на капюшон комок снега.

— «Сигареты «Лысогор-Казак» с зажигательной капсулой из тертой чешуи саламандры. Осторожно! Отрезать край только специальными мифриловыми ножницами!», — прочитал парень, скомкал картонный футляр, спрятал во внутренний карман и по-свойски уселся рядом, навалившись своим плечом на мое. Менять одну облюбованную елку на другую я не стала — не в детском саду, в самом деле, но отстранилась, демонстративно выдохнув дым прямо в чуствительный нос оборотня. Сигарета чуть горчила, но с горем пополам утоляла жгучее желание, преследовавшее меня с самого бала — вот уж, казалось бы, убивающее волю событие, и даже его я пережила, не возвращаясь к идиотской привычке. По-настоящему ломают сущие, мать их, мелочи.

— Может, это, малинки мороженой принести? — донесся откуда-то из-за ствола заискивающий голос Шкраба, — Али клюковки?

— А не пойти ли вам лесом, дядя? — невежливо огрызнулась я, — Или городом.

Барабай помялся, пожевал губами, затем решительно уселся рядом со мной и выдернул из моих пальцев сигарету.

— Не дело это, — назидательно буркнул карпатский абориген в ответ на мой возмущенный взгляд, в одну затяжку прикончил «лысогорину» и ссыпал мне в ладонь горсть подсушенного фундука.

— Вам елок в лесу мало? — вяло ругнулась я и ткнула локтем Ерша, — Переговаривайся уже, времени не так много.

Пока оборотень торопливо объяснял барабаю зачем, собственно, вся наша развеселая компания пожаловала в эту тьму-таракань, я все-таки решила сменить местоположение. Другие елки, однако, выглядели не так гостеприимно — в особенности сугробы под ними, так что пришлось бродить туда-сюда с умным видом, стараясь не слишком удаляться от уже известных мест. Я жевала орешки — не пропадать же добру! — и печально размышляла о том, что серьезное предприятие медленно и неотвратимо превращается в фарс, и я торчу посреди него, как одуванчик в ядовитом плюще. Ну ладно, пушистый кактус, но вывод один — не к месту.

— Вы потеряли хватку, — нашла я козлов отпущения в лице тетушек, — Никакой организованности и сосредоточенности.

— А что тебе, собственно, не нравится? — из-за близлежащей ели бесшумной тенью выскользнула мисс Плам, по-свойски обшарила мои карманы и скомкала в руке последние три «лысогорины», — Айгу, гадость какая! Не стыдно?

— Почему не пришли? — я обиженно уткнулась лбом в плечо возникшей из ниоткуда Оливии, — Моих воплей разве что глухой не услышал.

— Вот еще — на твой «мышиный» крик срываться с места и рисковать переговорами, — миссмистер снисходительно чмокнула меня в макушку, — Барабай бы либо развоплотился от страха, либо сбежал при первом удобном случае.

— Почему они так тебя боятся? — задала я вопрос в лоб.

— Не имею ни малейшего понятия. А что касается тебя, дорогая моя — соберись, богов ради, под Покровом будет не до лишней обидчивости, — и добавила уже в сторону Ерша, — А ты, вампирюга начинающий, смотри, что ребенку даешь!

Оттуда донеслось сдавленное оханье Шкраба и тихие уговоры оборотня, принудительно собирающего мозги барабая в кучку и направляя в нужную нам сторону. К слову, о собранности — обе тетушки уже были полностью готовы к походу, у каждой за спиной висел внушительный рюкзак, а в руках погромыхивали две длинные палицы с нанизанными на них, как погремушки на шаманском посохе, Черными Ловцами. Матильда протянула мне сундучок с зельями.

— Расчехляйся, дорогая. Часа через четыре темнеть начнет, нужно хотя бы пройти Стену.

Я стала доставать пузырьки и раскладывать по порядку нанесения зелий, протянула тетушкам небольшие бутылочки с перцовкой и откровенно полюбовалась на скривившиеся физиономии.

— Ее хоть не внутрь? — буркнула миссмистер, без особого желания откручивая колпачок.

— Можно и внутрь, но не нужно.

Пока полусестры По-Плам приобщались к прекрасному, Ерш привел наконец смирившегося со своей нелегкой долей Шкраба. Барабай громко сопел и жевал рукав, да и вообще вид собственных бугристых ступней интересовал его куда больше нас, когда он буркнул:

— Здрсьте.

— И тебе не хворать, — мисс Плам протянула аборигену руку, была проигнорирована и слегка обиделась, — Ну и фиг с тобой, золотая рыбка.

— Тебе Ерш рассказал, что нам нужно? — Оливия закончила перцовые притирания и теперь была не совсем в духе.

— Агась, — Шкраб кивнул, по-прежнему не поднимая глаз, — Только это… я дальше Снегиревой хаты не пойду. Не терпим мы его, дурня продрыглого. Он от нас оберегов навешал, как дурак ленточек, да и нету там больше нечисти — воздух тяжелый, ядовитый. Наших от него мракобесит, ага. Обойду и на другой стороне встечу, ага.

— Значит, Покров начинается на доме Ярослава, — Матильда быстро заплела волосы в косу, — Как далеко это от стены?

— Километра полтора на юго-запад, — Ерш слегка взбодрился, приняв-таки перцовку внутрь. Я стала опрыскивать всю троицу зельями, попутно сунув Шкрабу мой оберег — клык оборотня с колечком Фиавара, которые Нафиус после долгих уговоров повесил-таки на цепочку.

— Наденьте и ни в коем случае не снимайте, — я почти закончила с мисс Плам и неудержимо хотела чихать, — Без него вы нас не увидите. Дядя Шкраб, а почему вы Снегиря не любите?

— Ой, девка, и не спрашивай, — зло сплюнул барабай, — Змий он противоестественный, вот кто, ага. Князя Василия знаешь?

— А то, — кивнула я. Импозантный мужчина, хоть и черт[79].

— Вот, таки учат вас чему-то… Есть у Василия дочка, ага. Ее знаешь?