Друзья крепко хлопнули друг друга по широким плечам, несильно стукнулись лбами.

— Вернулся, — довольно выдохнул Торин.

— Вернулся, — кивнул Двалин. — Долго тебе еще здесь?

— Торин, — вдруг окликнул старик Торина, — кузню мы и без тебя закроем, а работы больше уж не предвидится под вечер. Шел бы домой, с другом горло в таверне промочили бы.

— Спасибо, мастер Один, — благодарно отозвался Торин. — До завтра.

— До завтра, Торин… Локи! Уши оборву! Ты чего меч магнитишь? Тор, за братом смотри!

Под ругань старика-кузнеца друзья вышли из кузни.

— Мне надо девчонку одну на руки родственникам сдать, — негромко-ворчливо сказал Двалин, — а там уж можно к тебе, али в таверну заглянуть.

— Хорошо, — кивнул Торин.

Пони Двалина смирно стоял у кузни, а рядом с ним обретался еще один пони со светло-коричневой шерсткой. Более мелкий, смирный, а в седле пони застыла, крепко стиснув в ладошках поводья, девушка в соломенной шляпке. Из-под шляпки были видны кудряшки медового цвета, лицо девушки, чуть скрадывая черты личика, скрывал прозрачный легкий платок, каким-то хитрым образом прикрепленный к полам шляпки. И все же… Круглые щечки, алые губки, чуть курносый носик, Торин отметил и оценил. Как оценил и фигурку девушки в светло зеленом платьице с бордовым жилетом. Слишком ярком и безвкусном в сочетании с платьем.

Вот только ножки спутницы Двалина его озадачили. «Ножки» отличались волосатостью, а ступни размером не уступали его, и были несоразмерно велики для невысокой и явно нежной, очень домашней по виду, девушки. И то, что «ножки» были без обувки…

— Мистер Двалин? — нервный и немного испуганный голосок был довольно приятен на слух. — Это вы?

— Я, я… — ворчливо отозвался Двалин.

— Кто это с вами? — девушка даже головы не повернула, смотря прямо перед собой. Странно…

Торин чуть поднял брови в удивлении.

— Его друг, — отвечал Торин вместо Двалина, взявшегося за поводья обоих пони. — Не очень вежливо с вашей стороны не удостоить меня даже взглядом.

— О, простите, я… — девушка тут же чуть смущенно опустила головку, качнув полями шляпки, но по прежнему не смотря в его сторону.

— Да слепая она, — пробурчал со всей прямотой Двалин, с досадой смотря на друга.

Торин знал его слишком хорошо, и понял без лишних слов, что «недуг» спутницы того расстраивает. Ну, не то чтобы… вот только девушка плохо знала Двалина.

— Спасибо, мастер Двалин, — тихо и с болью прошептала девушка, и замолчала.

Плечи ее поникли, а Двалин помрачнел и насупился.

— Простите моего друга, он чурбан, — возвестил Торин.

— Хей! — возмутился друг, а губы девушки, скорбно поджатые, чуть дрогнули.

— А вы… не так… просты, — проговорила она.

— Неужели? — спросил Торин, отбирая поводья пони девушки у Двалина.

Гномы неспешно пошли по улице, ведя пони в поводу, а Торин вновь и вновь заинтересованно поглядывал на необычную, невысокую, даже маленькую, девушку.

— О, кузина Лобелия, уверяла и пугала меня тем, что все гномы грубы и не отесаны! Что манеры им незнакомы, а платок в их карманах так же редок, как совесть у торговцев. А потому они утирают нос своим рукавом, — легко и чуть с насмешкой над неведомой кузиной Лобелией отвечала слепая девушка.

Двалин смущенно крякнул, а Торин усмехнулся. В чем-то кузина Лобелия была права… но не соглашаться же во всеуслышание с подобным?

— И как же вы согласились отправиться в путь с одним из гномов, после подобных рассказов вашей милой, но ничего не знающей о нас, кузины? — спросил он.

— Моя кузина отнюдь не мила, и вам это подтвердит даже ее несчастный муж, — девушка улыбалась, и уже не выглядела ни напуганной, ни напряженной, как показалась Торину в первые мгновения знакомства, а манера ее речи очень нравилась ему…

— Вы ее не любите, — заключил Торин.

— Трудно любить пчел за мед, — несколько странно отвечала девушка. — Лобелия… очень предвзята и так жеманна, и правильна… и о других говорит дурно почти всегда. Поэтому, я предпочла довериться слову господина Гэндальфа, старинного друга моей матушки, и вручить свою судьбу в руки вашего доблестного друга!

От таких высокопарных слов Торин закашлялся, а Двалин пробурчал ругательство под нос и показал ему кулак.

Так, беседуя (Двалин решительно молчал и лишь иногда хмыкал, с интересом наблюдая за другом), гномы и девушка прошли несколько улиц.

— Кажется, здесь, — оборвал разговор Двалин. — Дошли.

Девушка и Торин расстроенно замолчали, и их недовольство было отчетливо заметно. В доме рядом, на втором этаже, распахнулось окошко, и в него по пояс высунулась полная дама, по виду не более высокая, чем слепая девушка.

— Бианка!!! — возопила та, всплескивая руками, и грудь женщины чуть не вывалилась из выреза платья. — Это ты! О, валар!

И женщина исчезла из окна, рванув внутрь дома. Стоило ждать ее явления на улочке совсем скоро, и Торин поспешил сказать:

— Что ж, я был рад нашему знакомству.

— Я тоже, — печально вздохнули в ответ. — Вот только Лобелия была права насчет вас и меня…

— Вот как? — поднял брови Торин.

— Да, мы были крайне не воспитаны, вели себя крайне недостойно, и так и не представились друг другу, — чуть дразняще заметила она.

— Торин, сын Трайна, — тут же «исправился» Торин, шагнув к седлу и обхватив девушку за талию, снял с пони.

Нежные, пухлые ручки легли на миг на его плечи.

— Бианка Бэггинс, дочь эсквайра из Бэг-Энда, — негромко ответствовала Бианка.

В этот миг дверь дома с грохотом распахнулась, и из дома выскочили несколько женщин и один старичок с внушительным животиком. Они заохали и заахали, налетели, закружили, отрывая девушку от Торина. Подняли невообразимый гам и шум, так что пони испуганно всхрапнули, а потом увлекли Бианку в дом…

Гномы стояли посредине улочки, и смотрели на захлопнувшиеся двери.

— Странные эти хоббиты, — сказал Двалин.

— Хоббиты… — задумчиво повторил Торин. — Бианка Бэггинс…

— Вай, вай, вай… — крайне глумливо расплылся в усмешке Двалин.

— О, заткнись! — тут же огрызнулся Торин, поспешно отходя от дома хоббитов.

— А я ничего и не сказал… — усмехался ему в спину Двалин.

Двалин просто не мог отказать себе в удовольствии, и все подкалывал и насмешливо усмехался, а Торин огрызался, грозил кулаком и сердито передергивал плечами. Двалин же предвкушал, как «сдаст» Торина Дис, а Торин это подозревал пятым местом в организме…

За всем этим они не заметили, как добрались до улочки гномов. Стоило им только свернуть…

— Кили!

Торин молниеносно метнулся к забору. Бианка Бэггинс была забыта в единый миг.

На торчащем из забора гвозде висел заплаканный малыш Кили, с повязкой на лице.

Подлетевший Торин, подхватил ребенка на руки, нервно оглядывая, опустил на землю, ощупал, сорвал с ребенка повязку на лице…

— Кили! О, Махал! Кто это сделал?! Ты цел?! Ну, ну, не реви, все хорошо!

— Дядя… мама-а… Фили-и… — прохныкал малыш, и сердца мужчин в страхе застыли.

Первым порывом было броситься к дому, но… Торин и Двалин были воинами, а вокруг было слишком тихо и спокойно… будто и не было нападения…

— Кили, посмотри на меня. Успокойся, я здесь, — негромко, твердым голосом проговорил Торин, успокаивающе проведя ладонями по плечам мальчика. — Скажи, что случилось? Кто с тобой это сделал?

Кили, икая, заикаясь, заговорил:

— Люди… они… схватили Фили. Он сказал… что… ты украл… его. А потом… он сказал, что он убьет… маму… и… меня… если он… не принесет… ик! Хнык… деньги… он меня ударил… а потом… повесил… на забор и… он увез его!

С каждым словом малыша, перед Торином и Двалином разворачивалась картина произошедшего, а воображение и здравый смысл дополняли картину, раскрашивая в красках. Торин подхватил Кили на руки. Лицо его окаменело, а в глазах его застыла ярость, смешанная с тревогой.

— Торин? — окликнул его вопросительно Двалин.

— Идем к Дис! — отвечал друг.