Кили жутко перепугался тогда, когда его схватил тот страшный и злой человек. И за маму он тогда ужасно испугался. А когда человек ударил его, а потом повесил на забор — Кили впервые понял, насколько это дико и неправильно, когда совершенно чужой тебе взрослый может сделать с тобой все, что только захочет. Вот тогда мальчик осознал, сколько ужасных вещей мог сделать с Фили тот ужасный человек.

Он мог его бить… по-настоящему.

И это точно будут не слабые, а просто обидные поджопники, какие переподали самому Кили от мамы и дяди Торина.

Фили могли запереть в страшном, темном месте… где прячутся чудовища. И это будет не то чудовище, которое прячется ночью за окном их домика и смотрит на него из темноты… не, это слабое чудовище! Стоит позвать маму и она придет, зажжет свечу, и чудище тут же убежит от страха. А мама еще грозно проговорит заклинание на кхуздуле — и все. Чудовище не будет возвращаться несколько дней.

Нет, Фили грозили по-настоящему страшные вещи и чудища! И рядом не будет дяди Торина или мамы, чтобы прогнать их. И это так расстраивало дядю и маму!

Поэтому Кили сильно-сильно обрадовался, когда дядя принес Фили домой. И оказалось, что Кили был прав. На Фили напало чудовище — волк. Огроменный! Зубастый! Дядя показал потом маме клыки этого волка — каждый зуб был с мизинец Кили! Мальчика аж холодом обдало от их вида.

А потом дядя сказал, что Фили убил этого волка и эти клыки первый законный азхар Фили.

Кили за свою жизнь никогда не видел волка. Поэтому в воображении мальчика он был самым настоящим чудовищем — чем-то вроде огромного пса с чем-то ужасным вроде щупалец. Поэтому малыш был потрясен до глубин души тем, что Фили его победил!

Наверно, Фили очень сильный. Почти как дядя… И очень храбрый. Не то, что сам Кили, что не может сам прогнать «чудовище-под-окном» без мамы Дис… эх!

Кили твердо решил, что в следующий раз он сам разберется с чудовищем, и маму будить не станет.

А Фили оказывается вовсе не противный, а очень даже… храбрый и сильный, как один из героев сказаний гномов, что рассказывали мама и папа с дядей Торином…

Кили подумал и решил, что постарается подружиться с Фили. А чтобы тот не обижался на Кили, он ему игрушку подарит. Птичку-свиристелку, что он купил с разрешения дяди. И даже своего тряпичного зайца подарит! Ну, что с того, что у того одно ухо оторвано? У Фили же нет своих игрушек, так что зайцу он будет рад! А самому Кили заяц не нужен. Он уже большой, да и тряпичные зайцы девчачьи игрушки! Дядя ему игрушку получше купит, вот!

Вот такие благородные и великодушные мысли были в головке мальчика, и он наверно очень бы удивился, скажи ему, что дарить ненужные самому-себе «девчачьи» игрушки не очень-то прилично.

Кили об этом не думал. Он думал, что этого будет достаточно, чтобы подружиться с Фили. Может Фили так обрадуется, что подарит Кили в ответ один из страшенных клыков того волка. Или даже все… несмотря на то, что дядя сказал, что они только Фили.

Поэтому Кили с нетерпением ждал, когда проснется Фили. Но тот спал почти два дня и даже не проснулся, когда приходил старый, грозный Оин. Кили тогда выгнали из комнаты, и он не знает, что делал Оин, но это не так важно. Важно то, что ждать пришлось очень долго, а Кили не привык ждать. И терпение почти лопнуло, когда Фили наконец проснулся.

От счастья Кили даже закричал, зовя дядю и маму.

И вот тут-то произошло обидное.

Дядя попросил маму увести его прочь! А сам остался, с Фили, в одной комнате! А Кили почему нельзя было остаться?! Он же… он же… это несправедливо!

Мама усадила его на лавку у обеденного стола и попросила посидеть смирно. Кили и сидел. Пока Дис не вышла из кухоньки, прихватив с собой корзину для белья, что верно высохло за домиком на длинной веревке. И стоило ей уйти, как Кили тут же соскочил с лавки и выскользнул из кухни вслед за ней. Он пробрался тихонько к дверям комнатки, где остались Торин и Фили.

И он услышал…

Кили будто ударили. Он не веря себе, смотрел на дверь перед собой и чувствовал, как обида подымается в нем откуда-то из самых пяток и душит его до слез. Рука, в которой мальчик держал свистульку, разжалась, и игрушка упала на старые доски пола. Уныло опустив голову, мальчик вышел из дома и сел на ступенях дома. Он сидел, обиженно выпятив нижнюю губешку, и в голове его было пусто от обиды.

"Папа! Папочка! — звенел в ушах Кили голос Фили, и было по-настоящему больно.

Дядя Торин папа Фили? Поэтому у Фили такие же глаза, как у дяди? Но почему тогда Фили звал дядю "господин Торин"? Мама говорила, что Фили долго жил у злых людей… может они его украли, а дядя не знал, пока не нашел… а теперь вот сказал, что он его папа.

Что же теперь получается?

— Кили, ты почему здесь сидишь? — удивленно спросил голос мамы.

— Мама… — прошептал Кили, подымая несчастные глаза на Дис. — Дядя теперь нас бросит, да? Как папа?

— Что?! — у Дис аж руки разжались, и корзинка с бельем упала и опрокинулась на землю. Гномка села на ступеньку и крепко обняла сына: — Что ты говоришь, Кили?! Папа не бросал нас! И Торин, он твой дядя, тебя не бросит!

— Но мама… он сказал, что он папа Фили. Значит… значит, мы ему не нужны, да? Ведь у него теперь есть Фили… а как же мы? Я не хочуууу… — и Кили в голос разревелся, как маленький.

Впрочем, он и был маленьким мальчиком. Мальчиком, который не так давно потерял отца, а теперь ему думалось, что он потерял и дядю…

— Он нас больше не люююбит! — проревел Кили.

Растерявшаяся Дис с трудом взяла себя в руки. Надо было успокоить мальчика и объяснить ему, что все не так, как он себе навыдумывал.

— Кили, посмотри на меня, — ласково сказала она, и мальчик, сглатывая и растирая слезы по щекам, послушно поднял на нее несчастные глазенки. — Ты любишь меня, свою маму? Верно?

Кили согласно кивнул головенкой, икнув со слез.

— А папу ты помнишь, ты ведь тоже его любишь?

Кили отчаянно закивал головой. Папу, что ушел еще шесть месяцев назад, он уже смутно помнил. И если бы не маленький портрет в медальоне мамы, то он и вовсе бы не смог вспомнить его лица. Казалось, папа исчез тысячу лет назад… его Кили очень любил.

— Люблю, — проикал Кили со слез.

— И дядю Торина ты тоже любишь?

Ещё один согласный кивок.

— Раньше ты любил папу, а Торина ты не знал и не любил. Но теперь, ты его знаешь и любишь, — мягко стала объяснять Дис, приглаживая растрепавшиеся кудряшки сына. — Но разве ты разлюбил своего папу? Ты его больше не любишь?

— Нет! Неправда! Я люблю его! — яростно запротестовал Кили.

— Вот видишь, — сказала Дис, — то, что ты любишь дядю, это не значит, что ты разлюбил своего папу. В твоем сердце есть место, чтобы любить нас всех. Так почему ты думаешь, что твой дядя больше тебя не любит?

Вот тут Кили не знал, что сказать…

— Но… но… у него теперь Фили… — неуверенно пробормотал он.

— А ещё у него есть ты и я. И мы тоже ему дороги, понимаешь?

Кили шумно вздохнул и кивнул, опустив глаза. Шмыгнул носом виновато…

Но мама была права. Он любит ее. И папу тоже. И дядю Торина… но раньше его не было. Но Кили же не разлюбил маму и папу, когда появился дядя!

— В семье все любят друг друга, если это настоящая семья, — негромко сказала мама, усаживая Кили на свои колени. — А мы все, одна семья.

И это было так.

Фили чувствовал себя таким счастливым, как никогда. Он всегда мечтал о семье. Мечтал о родителях… или что хоть кто-то придет и заберет его далеко-далеко, и он уже не увидит мыловаров. И никто не будет его бить.

Все мечты сбылись и даже больше. Фили даже в самых смелых мечтах не представлял, что будет так.

Что его отец будет таким… большим, сильным… добрым.

Да, Фили был просто счастлив.

Вот только бы плечо не болело… от клыков того ужасного волка. Один из клыков зверя теперь висел на тонком кожаном шнурке на шее мальчика и господин… нет, папа, сказал что он принесет ему, Фили, удачу.