И если бы Торин обернулся… но Торин не обернулся.

Кили сердито сжимал кулачки.

… Малыш ежился, когда руки женщины осторожно касались его и ласковый голос мало успокаивал мальчика. Почти горячая вода в большой лохани приятно грела тело, а душистое мыло щекотало нос, отчего ему хотелось чихнуть. Мочалка в руке госпожи-гномки коснулась его лопаток, подымаясь выше к шее, и мальчик тут же втянул голову в плечи.

Дис с жалостью смотрела на худенькие, острые плечи, покрытые застарелыми синяками и ссадинами. Синяки были везде — на руках, ногах, спине… хотя не то, чтобы их было много. Куда хуже были некрасивые бугристые рубцы, сплошь усеявшие руки белесыми полосками, ноги ниже колен являли собой туже картину — будто кто-то со всей силой долго-долго бил по ногам прутьями-розгами.

Бедный ребенок… он испуганно сжимается от одних прикосновений!

Сколько же пришлось вытерпеть этому маленькому гномику! Без семьи, один-одинешенький, у злых людей… волосы у него светлые, а глаза… а телом… нет, он явно принадлежит к ее народу. Слава Махалу, что он привел Торина к этому мальчику!

— Вот так… — мягко сказала Дис. — Теперь мы чистые. Ну-ка!

Она подхватила мальчика подмышки и, вынув из лохани, поставила на табурет у горящего камина. Быстро вытерла мальчика льняным полотенцем, промокнула светлые кудри и завернула мальчика в другое большое, сухое и чистое полотенце, вышитое по краям традиционным узором.

— Так… во что же нам тебя одеть? Ну-ка, подожди…

Дис оставили мальчика и прошла к сундуку у стены. В этот миг в комнату заглянула черноволосая головенка маленького мальчика. Мальчонка ревниво ожег взглядом стоящего на табурете Фили, замотанного в полотенце. Фили будто почувствовал взгляд и повернул голову, и стоило взглядам детей встретиться, как Кили тут же показал язык Фили.

— Вонючка! — прошипел Кили с чувством от дверей.

Дис, которая открыв сундук перебирала внутри вещи, услышала злое шипение сына.

— Кили! — сердито прикрикнула она, и головенка сына тут же исчезла в дверях. Топот маленьких ножек показал, что негодник поспешил сбежать от гнева мамы.

Дис сердито поджала губы. Ничего, кое-кто еще получит по своей маленькой, мягкой попе! Она с ним серьезно поговорит. Ни за что, ни про что обижать Фили!

«Так, спокойно,» — сказала себе Дис. — «Ты после с ним поговоришь, а сейчас Фили.»

Она вынула из сундука детскую синюю рубашонку и коричневые штанишки, пару носочков из нежнейшего пуха горных коз и вернулась к Фили.

— Давай-ка одеваться, малыш. И не обращай внимания на этого маленького грубияна. Кили добрый мальчик и вы с ним еще подружитесь.

Она одела Фили, и сняла его с табурета. Надо бы и обуть мальчика, да обувки не было. Килины запасные ботиночки явно были малы. Ну, ничего, в доме достаточно тепло, а носочки из пуха козы должны были справиться с прохладным деревянным полом. Она усадила тихого Фили на лавку у стола и принялась накрывать стол к ужину. Расставила чашки, положила ложки, порезала крупными ломтями хлеб… появившийся Торин, уже переодевшийся в чистую одежду, тут же был взят в оборот.

— Торин, вынеси лохань с водой. И позови Кили, ужинать будем!

— Хорошо, — кивнул Торин.

И тут Торин и Дис чисто случайно заметили… светловолосый Фили опасливо протянул ручонку и очень быстро схватив самый маленький кусочек хлеба, сунул его за пазуху рубашонки. Он проделал это так быстро, что Дис на миг усомнилась в увиденном. Но Торин был уверен в том, что видел это. Сердце нехорошо кольнуло, но он сдержался и не стал показывать, что увидел воровство хлеба.

Ребенок, украдкой прячущий хлеб…

И мальчик при этом с таким страхом посмотрел в их сторону…

Торин сжал зубы, подхватил лохань с грязной водой, и вышел из кухни вон. Ногой открыл дверь на улицу, вышел, выплеснул из лохани воду, обернулся… и обнаружил Кили. Мальчик стоял перед ним, сердито-обижено выпятив нижнюю губешку…

— Кто этот вонючка? Зачем ты его принес? — требовательно спросил мальчик.

Торин на миг замер. Поставил лохань на землю, крутанул Кили за руку, разворачивая спиной к себе и жестко хлопнул по жопе.

— Чтобы я никогда больше этого не слышал, ясно? — ледяным тоном сказал он. — Марш в дом!

Кили аж задохнулся от неожиданности и обиды. Ему?! Поджопник?! За что?! За эту Вонючку?! Но он же правду сказал! Губы Кили затряслись, захотелось зареветь, убежать и пусть дядя со своим Вонючкой остается!

Кили всерьез обиделся. Но он мужественно сдержал слезы от обиды и с прямой спиной, гордо и молча пошел к дому вперед дяди. Так они и в дом вошли, и в кухню прошли. Кили мрачно протопал к столу, сел на лавку, поднял глаза и тут же увидел его. прямо перед собой. В синей рубашке с красивым узором по вороту…

«Хм-м… маленький ты еще для этой рубашки. Ничего, подрастешь, будешь по праздникам ее носить!»

Голос мамы прогремел в мыслях Кили…

А этот Вонючка в ЕГО рубашке!

— МАМА, ЭТО МОЯ РУБАШКА!! — обижено возопил Кили.

— Кили!! — в голос прикрикнули на мальчика Торин и Дис.

Вонючка опасливо вжал голову в плечи, но Кили не было до него дела… МАМА И ДЯДЯ ОТДАЛИ ЕГО ВЕЩЬ ЭТОМУ! ОТДАЛИ! А что потом?… игрушки? А… а как же Кили?

— Мама… — несчастно вопросил Кили подняв глазенки, полные слез на Дис.

Сердце Дис дрогнуло, но все же она взяла себя в руки и строго сказала:

— Кили, перестань.

— Кили, не позорься, — сердито добавил дядя Торин.

Нет, это было свыше сил Кили!

Мальчик выскочил из-за стола и со слезами бросился прочь из кухни.

— Кили! — крикнула вслед мама.

— Пусть его, Дис, — удержал Торин сестру. — Вернется, я с ним поговорю.

… Фили сидел за столом тихо-тихо, как мышка. Было страшно и… неудобно. Он никогда не сидел за столом. Не ему, дармоеду и уроду, сидеть за столом со всеми, и есть вкусное. Но госпожа гномка посадила его стол, и когда ее сын закричал от возмущения никто его не прогнал из-за стола и не сорвал с него рубашку… хотя Фили ждал этого. Ведь он одел чужую рубашку!

— Ешь, милый, — сказала госпожа Дис и поставила перед ним глиняную миску до краев полную рассыпчатой кашей.

Живот Фили болезненно скрутило, так хотелось есть!

— Ешь, — мягко сказала госпожа Дис, и пододвинула к нему миску.

Фили опасливо, голодно глянул на нее и на Торина, вцепился одной ручонкой в миску, угнулся над ней и… жадно глотая, стал есть. Торин и Дис шокировано замерли за столом с ложками в руках. Потрясенно переглянулись. Нет, они понимали, что мальчик наголодался в жизни, но… ЕСТЬ РУКАМИ?!

А рядом с Фили лежала ложка…

… Кили убежал из дома. Выбежал на улочку, на которой расположились старые домишки, что снимали гномы, и шмыгая носом, вытирая локтем слезы, побрел по ней от дома. Дошел до конца улочки и сел у забора, прямо на траву, чувствуя себя разнесчастным.

Они его променяли… на Вонючку!

— Эй, Кили, ты чего здесь? — вдруг спросил кто-то, остановившись рядом.

Кили сердито зыркнул на старые сапожки, облепленные грязью.

— Сижу… — пробурчал он.

— А чего сидишь? — с любопытством спросил хозяин сапожек и присел рядом.

Кили хмуро посмотрел на усевшегося рядом мальчика. Рыжий, вихрастый, с конопушками… соседский Вий, чуть-чуть старше самого Кили.

— Чего случилось-то? — с сочувствием спросил Вий.

— Угу, случилось… — пробубнил Кили. — Дядя Вонючку принес…

— Какую-такую Вонючку? — вытаращился Вий с любопытством.

— Такую! Желтую и вонючую! — выпалил Кили, а после все-все рассказал. И про дядю, который сказал, что будет вместо папы. И что дядя взял и притащил — на руках! — вонючего мальчишку с желтыми волосами. И про рубашку. И про поджопник!

— Ого, — потрясенно сказал Вий.

— Ага, — шмыгнул носом Кили. — Представляешь?

— М-дя… — протянул Вий. — Ну, ты и влип! Теперь они этому Вонючке все самое вкусное отдавать будут. И твои игрушки, и прочее… и сладости. Взрослые они такие… как новый ребенок в доме, так все ему. Мои вон, девчонку завели и все. Я мол большой, а она маленькая. И все. Знаешь, как обидно? Отец и мамка над ней пляшут и пляшут, а я… будто меня и нет! Больше я им не нужен…