– Ну я ж не штурмовать ее собрался! – рассмеялся Рей. – Просто просочиться потихоньку и…

– И? – заинтересовался Кивилгар.

– Пошалить немного, – усмехнулся Рей. – Пока суть да дело, разбираться будут, новая база, то-се, может, и вообще проект закроют.

– А ты?

– А мне здесь уже скучновато. – Рей мягко, словно кошка, потянулся. – Проберусь тишком на корабль… Хочу посмотреть вашу хваленую Империю, так сказать, во всем блеске.

– Как у тебя все легко! – покачал головой Хаттис. – Словно с девкой на сеновал собрался.

– Знаешь, – легко поднялся Рей и отошел к высокому окну, – это путь всех цивилизованных народов. Сначала вы полагаетесь только на свои зубы и когти, потом на топоры и пики, затем приходит черед пулеметов и лазеров, мощь растет, а доблесть уходит. – Он говорил совсем негромко, но слова его, ясно звучавшие в тишине дворцового покоя, падали тяжко, словно капли расплавленной стали. – Роботы, компьютеры, ракеты… И вот наступает момент, когда солдат перестает видеть глаза своего врага. Забывает запах его крови. И становится легкой добычей для молодых и не боящихся смерти рас. Солдатами начинают командовать не вожаки, добывшие это право в бою, а политики и прочие уроды. Так пала не одна империя. Так падет и ваша. – Он неожиданно широко улыбнулся. – Но! Надеюсь, что не скоро.

– А твой мир? – нарочито небрежно поинтересовался Хаттис.

– Мой мир? – Рей плеснул вина из почерневшей бутылки и не торопясь сделал несколько глотков. – Мой мир достаточно молод, чтобы не растерять звериную ярость, но уже достаточно зрел, чтобы возвести войну в ранг науки и искусства. Многие трактаты посвящены философии войны. Академии, всякие училища, школы боевых искусств и так далее. Страна, где я вырос, непрерывно воюет с момента появления первых племен. И при этом на одну проигранную войну десятки побед. Драки и стрельба на улицах – совсем не редкость. Мы воинственны, упрямы, невероятно изобретательны, особенно в том, что касается военного дела, и при этом невероятно, до самозабвения ленивы. Но мы – лучшие. В климатическом поясе, где живет мой народ, не живет более никто. Просто вымерли бы. Холодно зимой – даже птицы иногда мрут в полете – и жарко летом. Очень жарко…

– Ты скучаешь? – подал голос Кивилгар.

– Черт его знает! – Рей пожал плечами. – Жалею, что друзья не видят всего этого. – Он развел руками. – Мечи, магия… Тут понравилось бы многим из моих друзей.

– А тебе нравится? – Кивилгар дернул шнурок, вызывая слугу.

– Мне? – Рей на секунду задумался, но не над вопросом, а над выбором куска холодного мяса. – Я же бродяга. Мне хорошо там, где интересно. Но вам тоже скучно не будет, господа разведчики.

Мгновенно в комнате повисла полная тишина.

Вошел слуга, расставил с большого серебряного подноса полные тарелки, забрал пустые и так же бесшумно и быстро исчез.

– Как ты нас расколол? – хмуро поинтересовался Хаттис.

– Все легенда ваша! – охотно пояснил Рей. – Слабовато, прямо скажем. У нас в школе такое называли туфтой. На пикник не отправляются, прихватив вакуум-синтезатор, корабли не взрываются сами по себе. – Рей загибал пальцы растопыренной пятерни, считая несуразности. – Для нормальной адаптации в таком обществе необходимо обладать целой кучей совсем не бытовых знаний и навыков. И так далее.

Маг и император переглянулись.

– А что ты там сказал по поводу ожидаемого веселья?

– Не догадываетесь? – улыбнулся Рей. – Палс. Они очень точно рассчитали момент. Степняки откатились, армии распускаются. Все расслабились и пьют пиво. Самое время для точного и выверенного удара.

– Полагаешь?

– Полагаю… – Рей презрительно фыркнул. – Да к бабке не ходи, если они сейчас не готовят свой флот.

– А степняки? – подал голос Кивилгар.

– Их сейчас уже не соберешь. – Хаттис одним движением выбил пробку из новой бутылки и набулькал себе полный кубок. – Ну тысячи две-три ханской гвардии, а остальные уже расползлись словно тараканы по своим стойбищам.

– Лучшего времени для нападения у Палса не будет, – продолжал Рей. – Через пару месяцев, когда все окончательно стихнет, он подгонит ударный флот в устье реки и под прикрытием пушек высадит десант со своих кораблей и с кораблей Торгового Конгресса.

– Это которые степняки забрали?

– Ну какой степняк попрет на корабль? Да у него такой мысли не возникнет. Образ мышления не тот. Конный маневр – вершина стратегической науки. А вот Палс – совсем другое дело.

– Так что, снова собирать армию? – вскинулся Хаттис.

– Да зачем? – спокойно возразил Рей. – Наша гвардия плюс новое оружие и корабли… Я полагаю, Палс получит очень-очень больно.

– И главное, – согласился Хаттис, – политически очень правильно разбить армию Палса только регулярной армией. Тогда к нам еще долго никто не сунется…

Армия Степи уходила. Уходила не просто так, а подписав нерушимую клятву о дружбе между народами Эласа и Великой Степью. Сам Хан Айасс убыл, твердо пообещав приехать с посольством ближе к зиме и погостить подольше. Как ни крути, а клятву Эбита следовало выполнять. Но разрешившийся конфликт был по вкусу далеко не всем. Особенно неприятно было то, что граф Ратонга-и-Гассари не только упрочил свое положение при дворе, но и пользовался если не любовью, то во всяком случае уважением дворцовой челяди и особенно гвардии и совершенно неприкрытым обожанием со стороны «Черных птиц».

Король Палса, объявивший неслыханную награду в сто тысяч золотых за голову графа Гассари, успокоился только после того, как официальной почтой получил письмо от самого Ратонга-и-Гассари с предложением лично получить причитающуюся награду. Но спокойствие его было, пожалуй, только внешним. Лучшие давонские специалисты разрабатывали все новые и новые способы извести наглеца, а он, нисколько не утруждая себя мерами предосторожности, приканчивал наемных убийц одного за другим.

Последняя попытка, как казалось, имела все шансы на успех. Опытнейший боец, один из ренегатов Храма Тени, «ночной специалист», вооруженный магическим стилетом, успел только метнуть клинок в спину Рею. А после того как стилет бессильно отскочил, был просто пришпилен к стене словно бабочка собственным оружием. А убивший его граф, бросив только: «Убрать эту падаль», – проследовал дальше.

Палсский король, стоявший минимум за тремя четвертями всех покушений, предпринимал все новые и новые попытки, пока сам не был найден мертвым в постели. И хотя правды, естественно, знать не мог никто, факт, что сам граф Ратонга-и-Гассари гостил в это время неподалеку, стал сразу же известен всем заинтересованным сторонам, каковые и предпочли сделать соответствующие выводы…

Скромный полярный островок, которому еще не дали названия вездесущие моряки неутомимого Кивилгара, был не чем иным, как скалой, выпершей из моря во время очередного землетрясения. Просто кусок безжизненной каменной плоти, облюбованный стаями лиранси. За те двести лет, пока стояла скала, вся ее поверхность была покрыта густым слоем птичьего помета, скорлупы и остатков птичьих пиршеств. Все было как всегда. Вот только иногда огромная серая тень бесшумно, словно призрак, выскальзывала из чрева островка, выеденного, словно скорлупа, изнутри, и пропадала в бескрайних просторах Белого океана…

Конечно, птицы с их крошечными мозгами не могли заметить изменений, которые произошли с их пристанищем. И даже падающие рядом звезды, и тень, вылезающая из своего логова для того, чтобы поглотить очередную звезду, не отрывали их от таких важных птичьих забот.

А серая тень сожрала очередную звезду, мягко вошла внутрь островка и, гулко вибрируя всем телом, начала подниматься на поверхность искусственного озера, накрытого, словно куполом, каменными внутренностями скалы.

Огромное тело, похожее на кожаный бурдюк, ткнулось в пирс, и одна из боковых секций с мягким шелестом раскрылась, откинувшись на берег удобным мостиком.