Легенда

 Бескрайняя всхолмленная степь, покрытая снегом, кое-где прорезанная око́лками – небольшими участками леса. По снегу мела лёгкая позёмка. Двое на лыжах шли по целине. Два матёрых казака Нечай и Тит. Им где-то около тридцати лет, Нечай русобородый, широкоплечий, что называется русский богатырь, про чернявого Тита можно сказать: жилистый. Казаки опытные, много чего в жизни повидали. Вооружены они одинаково: за плечами лук и стрелы, колчаны закрыты чехлами, что бы не отсырели, за поясом слева – чекан, впереди кистень, на поясе справа нож в ножнах, в правой руке копьё.

   Их станица пришла в эти края четыре года назад, облюбовали себе остров посередине Реки, возвели укрепления (кош) на нём, построили там жильё, амбар, погреб.

   В этом году зимовало всего двадцать четыре казака. Вначале было больше, но погибали казаки в походах. С самого первого года у них вошёл в обычай, обходить на лыжах станичный кош, что бы знать: не появились ли вблизи какие-нибудь соседи. Знали точно, что к юго-западу от Реки кочевал род ногайских татар, а больше никого поблизости и не было. Вокруг острова – враждебная степь и поменяться всё может в одночасье.

   Шли казаки против солнца и сейчас находились на северо-запад от своего коша. Всё было тихо, как вдруг Тит показал рукой на юг.

   – Нечай, смотри.

   Там приближалась к ним большая чёрная точка.

   – Вершник, – сказал Тит, – татарин, должно быть.

   – Знамо дело, – откликнулся Нечай, – кто ж ещё? Сюда едет. Уходим.

   Казаки бросились к ближайшему околку, залегли за деревьями.

   Околок тянулся с севера на юг. Вдоль него, прижимаясь к нему, и ехал всадник. Лошадь шла тяжело, с трудом вытаскивала ноги из снега. Поперёк седла у татарина лежала что-то тёмное и явно живое.

   – Девку, наверное, украл у ногаев, – предположил Нечай.

   Они схоронились в кустах за березняком.

   Татарин остановил коня у лыжни, долго осматривал след, глядел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил и двинулся дальше.

   – Айда за ним, – Нечай толкнул в бок Тита.

   – Зачем?

   – Девку эту себе хочу.

   – Ты же её не видел. Может она страшная, горбатая и кривая на один глаз.

   – Что ж делать? До весны и с такой уж помучаюсь. Айда, айда.

   Татарин доехал до полянки посреди околка. На поляне небольшая полуразобранная юрта, рядом дремали три привязанные к деревьям, лошади. Из юрты вышел пожилой мужчина лет сорока, поприветствовал всадника:

   – Удачно съездили, Ирэк? Где Клыч?

   – Должен сейчас подъехать, Текер-ага. Он погоню от меня отводил.

   Ирэк скинул свою ношу. Ноша упала в снег, задёргалась, застонала. Текер поднял её, снял мешок. На него смотрели злые чёрные глаза.

   – О, какая! – засмеялся, – Ирэк, твоя «чёрная» жена будет красивей «белой».

   Ирэк посмотрел на девушку и безразлично произнёс:

   – Да, наверное. Шамай тоже не плоха. Нам собираться пора. Русский след видел.

   – Почему думаешь, что русский?

   – Тут все на лошадях ездят и только русские на дереве.

   – И сколько их?

   – Кто их знает? Позёмка следы заметает, не понять. Точно не один. Вон Клыч едет. Собираемся, торопиться надо.

   – Я уже начал.

   Подъехал третий татарин, оглядел девушку, она по-прежнему стояла в снегу, хмыкнул:

   – Красивая, повезло тебе, Ирэк.

   – Брат, ты русский след не видел?

   – Какой?

   – От «деревянных коней».

   – Нет.

   – Странно. Быстро уходим.

   Они торопливо собрали юрту, навьючили двух лошадей, но уйти не успели. Из леска вылетели две стрелы и вонзились одна в спину Текеру, а другая в шею Клычу. Ирэк прыгнул на коня и поскакал прочь, но конь попал в рыхлый снег, застрял. Нечай подлетел на лыжах, ударил копьём застрявшего всадника. Снял с Ирэка оружие, вывел коня, вернулся на стоянку.

   – Уходить надо, Нечай.

   – Куда спешить? Их всего трое было.

   – А лошадей больше.

   – То вьючные.

   С убитых татар собрали всё ценное, коней повязали друг за другом, впереди конь Ирэка.

   – Садись-ка на коня, красавица, – сказал, улыбаясь Нечай. – Гляди-ка, Тит, не кривая и не горбатая.

   Тит пожал плечами:

   – Всё одно весной зарежешь.

   Девушка сверкнула глазами в сторону Тита.

   – Как зовут? – спросил её Нечай по-татарски. – Карагёз (Черноглазая)?

   – Ёк. Каенкай. (Нет. Берёзка).

   – Тоже красиво. Что ж пошли.

   К кошу на острове подошли уже к вечеру. Шли по-над берегом до спуска, дальше по льду до городка. Встречать их вышла вся станица, впереди атаман Нефёд Мещёрин.

   Когда Нечай и Тит входил в ворота, Юшка Зипунов, самый молодой казак завистливо крикнул:

   – Гляди-ка, уходили пустые, а вернулись с добычей и с девкой ещё.

   Атаман глядел недовольно:

   – Во что ввязались-то?

   – Успокойся, Нефёд, – сказал Нечай, – эти татары пришлые. Ногайских татар, наверное, пощипали, девку вот у них увели.

   – Ладно, развьючивайте лошадей, – сказал Мещёрин, – на кругу, всё расскажите.

   Круг, в общем-то, был уже на месте, все казаки вылезли встречать удачливых товарищей. Казаки с интересом слушали Нечая и Тита, качали головами, потом загомонили:

   – И что с этим добром будем делать?

   – Да тем же ногаям отвезём, обменяем на что-нибудь.

   – Их же добром им и челом?

   – Не мы же их грабили.

   Нечай что-то горячо говорил атаману, атаман вздохнул, поднял руку, привлекая внимание:

   – Нечай хочет обратиться к товариществу.

   – Браты́, – сказал Нечай, – отдайте эту девку мне. Из будущей добычи мой можете вычесть её стоимость.

   Казаки зашумели:

   – А эта добыча не считается? Чай вы её брали.

   – А чего не отдать? Нечаю в прошлый раз по жребию девок ему не досталось. Всё по справедливости.

   – Так что решим, товарищество? – спросил атаман.

   – Что тут решать, Нефёд? Пусть забирает.

   – Всё равно зарежет её весной, как в поход пойдём.

   – Аль не пойдём?

   – Пойдём, – ответил Нефёд. – Я в Городе договорился, что б нам оружие огненного боя припасли. Плохо мы из луков стреляем, браты, из ружей оно попроще будет.

   – Что удивительного? Татары из луков с детства стрелять учатся.

   – Эх, а такую красу жалко резать будет.

   – А тех персиянок не жалко было?

   – Жалко. А что делать? Обычай есть обычай.

   – Что ж, – сказал атаман, – владей девкой, Нечай, до весны, а там ты обычай знаешь.

   – Знаю, – сказал Нечай.

   – За девку ногаи, что потребуют, что сказать? – спросил Семён Арзамасец, он был есаулом в станице.

   – Саблю отдам, ту, что под Баку у персидских татар в прошлом году взял.

   – Не жалко? Красивая сабля, дорогая, – сказал Арзамасец, – и досталась она тебе нелегко.

   – Нет, не жалко, ещё добуду.

   – Добро, – сказал Мещерин. – Так ступай в самую маленькую землянку с татаркой своей, саблю принеси утром. Так что с конями будем делать, товарищество?

   – Пущай до утра здесь ходят, чай с голода не подохнут, а утром к ногайским татарам их отгоним.

   Нечай привёл Каенкай в самую маленькую землянку, рассчитанную на двух человек, а не на шесть, как в остальных. Здесь год как никто не жил, уменьшилась станица за четыре года, есть и ещё землянки пустые, побольше этой.

   Нечай развёл в печи огонь и ушёл куда-то. Вернулся он с водой, мукой и мясом. Быстро приготовил ужин.

   – Устала, наверное, за день, Каенкай?

   – Брата убили, – сказала она грустно и не в попад. – Он был старше меня на год, защищал меня всегда…

   Нечай вздохнул, сказать на это не чего, а она, наверное, думала об этом всё время.

   – Тут прибраться надо бы по-хорошему. Да ладно, завтра. Иди спать вон туда. Что ты так на меня смотришь? Что я – зверь? Успеем ещё. Отдыхай.

   Утром Нечай отнёс саблю. Сабля дорогая, ножны дорогой кожи в каменьях драгоценных и в позолоте, рукоять такая же. Воевать такой не будешь, но вещь красивая.

   К ногаям поехали есаул Семён Арзамасец, Тит, Влас Мыкин и Тимофей Муха.

   Вернулись, когда уже смеркалось, на лошадях в сопровождении одного татарина. За ним тянулась цепочка из пяти лошадей, на каждой из которых были привязаны по две овцы. Овец поменяли на добычу Нечая и Тита.

   – Лошадей на баранов сменили, – усмехнулся атаман.

   – А что? Зато охотиться долго не будем, Нефёд, – весело ответил есаул.

   – Хорошо, завтра зарежем, а сейчас их вон в той пустой землянке заприте. Ещё что привезли или только бараны?

   – Ещё творог сухой и кумыс.

   – Кумыс? – сморщился атаман.

   – А где я тебе пьяный квас возьму? Кумыс тоже не плохо, говорят – ядрёный.

   – Вообще его брать было не надо, Семён.

   – Ладно, Нефёд, разговеемся.

   Ногаец сидел на коне безучастный ко всему с каменным лицом, пока казаки суетились, снимали овец со спин лошадей и загоняли их в пустую землянку, на его коне чересседельные сумы.

   Из землянки Нечая выбежала Каенкай:

   – Алдар!

   Ногаец посмотрел на неё, улыбаясь уголками губ, с коня не слез, передал сумы. О чём-то разговаривали, Алдар слегка повернулся, отыскал взглядом Нечая и тут же отвернулся.

   – Заботливый, ей, видать, привёз чего-то. О тебе, чай, говорят, – сказал Тит.

   – Пущай, жалко, что ли? – ответил Нечай. – Кто он?

   – Брат ейный. Не понравиться ему, как узнает, что ты его сестру зарезал.

   – Знамо дело, не понравиться. Тебе бы понравилось?

   – Мне и не понравилось, ты же знаешь. Когда мою сестру сын боярский изнасиловал, сестра с горя утопилась, а я кишки сынку боярскому выпустил и в разбойники подался. Давно это было… А как сейчас помню.

   – Вот то-то. А так как он узнает? Мало ли от чего баба умереть может.

   Нечай принёс в землянку огромного осетра, увидев брезгливое выражение лица Каенкай, улыбнулся:

   – Неужели не пробовала?

   Каенкай замотала головой.

   – Странно. На Руси такую рыбу на стол царям подают.

   Каенкай недоверчиво посмотрела на Нечая.

   – Правду говорю. Неужели ни когда не ела?

   – Я в нищете не жила, наш род не бедный. А рыбу у нас только бедные едят.

   – А эту рыбу на Руси только богатые едят. Приготовь её, Каенкай, сама поймёшь – вкусная.

   Осетра разделали и сварили.

   – Ну как? – спросил Нечай. – Вкусно?

   Каенкай замотала головой:

   – Без соли не очень. Почему вы, казаки, соль не едите?

   – Едим. Да где взять её?

   – На озере.

   – На каком?

   – На солёном. Хотя у вас всё равно лошадей нет. Как вы туда доберётесь?

   Атаман был очень удивлён: