– Я хочу этим сказать, что я сам принимал его.

– Вы говорите?…

– Посмотрите, – продолжал он, подняв рукавчик, чтобы показать ей знак на ручке, – я знаю его и узнал бы среди тысяч.

Мистрис Смит не ответила ни слова. Они сошли вниз, в гостиную, где их ожидал Фредерик. Сэр Стефен говорил по пути.

– Матерью этого несчастного ребенка была та злополучная женщина, которая умерла у вдовы Гульд на Дворцовой улице несколько лет тому назад. Я это хорошо помню, если другие забыли.

Вдова упорно смотрела на доктора.

– Я спрашивала мистрис Пеперфли, сиделку этой дамы, не было ли у ребенка какого-нибудь знака на теле, а она мне ответила, что нет.

– Мне нет дела до того, что говорит матушка Пеперфли. Она могла забыть этот знак или могла не заметить его, ее способность понимать иногда затмевается; но я говорю вам, что это тот самый ребенок.

Фредерик Грей слушал их разговор, но ничего не мог понять. Мистрис Смит, не пускаясь в дальнейшие пререкания, признала этот факт.

– Вы, значит, тот доктор, который лечил ту даму?

Мистер, мистер… – Стефен Грей, теперь сэр Стефен Грей. Да, это я. Я тот, которого обвиняли, что он по ошибке всыпал яд в лекарство.

– А вы этого не сделали?

– Я, добрая женщина? Я не знаю, кем приходились вы этой бедной даме, но вы можете всецело верить тому, что я говорю: над ее трупом в присутствии ее и моего Создателя я клялся, что лекарство вышло из моих рук чистым, не содержащим никакого яда; я повторяю эту клятву и теперь, при ее умирающем сыне.

– Кто же это сделал? – Продолжала вдова.

– Этого я не знаю, – возразил сэр Стефен, садясь, чтобы написать рецепт. – Смит! Смит! – Повторял он, – Но вы должно быть та женщина, которая взяла к себе ребенка.

Мистрис Смит поняла, что ей не следовало более скрываться.

– А если бы это была я? – Сказала она.

– Как! Если бы это были вы? – Повторил сэр Стефен, вставая и глядя на нее с изумлением. Да, милая дама, знаете ли вы одну вещь? Знаете ли вы, что были приняты все меры, чтобы найти вас?!

– Почему?

– Чтобы вы сказали то, что вам известно об этой тайне, чтобы пролить на нее хоть какой-нибудь свет, чтобы сказать, кто была эта бедная дама, – воскликнул сэр Стефен.

– Но если я этого не могу сделать?

– Я не думаю, чтобы вы этого не могли сделать; я, напротив, думаю, что вы это сделаете и немедленно…

– В таком случае, сударь, вы очень ошиблись. Я перед Богом объявляю, что я знаю о ней, ее родных и знакомых не более этого ребенка, который страдает здесь наверху. Я приехала в Венок-Сюд, чтобы найти истину; до моего приезда сюда я даже не знала, что мистрис Крав умерла.

Сэр Стефен Грей был поражен. Фредерик, опершись о спинку кресла, играл небрежно цепочкой от часов.

– А где муж ее? – Спросил сэр Стефен, садясь на стул.

– Вот что я хотела бы знать. Я ни разу не слыхала о нем с тем пор, как уехала из Венок-Сюда с ребенком.

– И вы не имеете ни малейшего понятия о том, кто она? Невозможно, чтобы вы были ей совершенно чужой, I вы бы не приехали сюда, чтобы взять ее ребенка. I

Мистрис Смит молчала.

– Я знала ее потому, что она жила у меня, – сказала она, – почему мне не сказать вам этого? 1

– А ее муж тоже живет у вас?

– Нет, сударь, только она; я клянусь вам честным словом моим, что я ничего не знаю, кто она и кто ее муж.

Только для того, чтобы не быть забросанной вопросами, на которые я не в состоянии давать никакого ответа, я скрывала, кто я и кто этот ребенок.

– И вы не знали, что она умерла?

– Нет, я этого не знала. Я с тех пор жила в Шотландии, где мой муж служил на мануфактурной фабрике. Часто мы думали о том, что могло случиться с мистрис Крав, отчего она не осведомляется о своем ребенке. Мы думали, что она I со своим мужем поехала в Америку; об этом когда-то говорили.

– Но не догадываетесь ли вы, по крайней мере, зачем она приехала в Венок-Сюд? – продолжал сэр Стефен

– Чтобы видеть своего мужа, надо полагать. Она была очень скрытна во всем, что касалось его; она вообще не была общительна со мною.

– И вы не знали и об обстоятельствах ее смерти?

– Решительно ничего, сказала мистрис Смит. И теперь я знаю только то, что мне говорили здесь. Мистрис Крав жила со мною в Лондоне и вдруг уехала в Венок-Сюд. Через два или три дня я получила от нее письмо, в котором она известила, что родила ребенка и просит меня приехать. Решили, что я буду воспитывать ее ребенка. Вот все, что я знаю.

Вот все, что могла или хотела сказать мистрис Смит. Сэр Сефен Грей из ее слов узнал не более того, что уже знал. Он встал, советуя ей все рассказать полиции.

– Я так и сделаю, – сказала она, – но выберу для этого удобное время. У меня на это есть причины. Не моя вина, если истина не будет открыта.

Сэр Стефен собирался уходить.

– Сударь, не забудьте взять ваше вознаграждение за визит.

– Я не принимаю денег в Венок-Сюде, – ответил Стефен, улыбнувшись. Следуйте моему предписанию и ребенку будет немного легче. Но ничто не может спасти его.

Выходя оттуда, Стефен и его сын встретили Карлтона.

«Почему они здесь? – Подумал он, затем громко спросил:

– Вы посетили моего пациента?

– Разве это ваш пациент? Признаюсь у меня даже не было времени спросить об этом; я ввел некоторое изменение в метод лечения и оставил рецепт; по только, чтобы дать ему некоторое облегчение, потому что ничего нельзя сделать.

Сэр Стефен говорил небрежно, тоном высокого авторитета, но без всякого оскорбительного намерения. Однако Карлтон почувствовал себя оскорбленным.

– Кто же пригласил вас сюда?

– Мистрис Смит посылала за мной, – сказал Стефен Грей и, после некоторого молчания прибавил. – Я думаю вы знаете, кто этот ребенок?

– Кто этот ребенок? Бедное создание, которое, несмотря на ваш рецепт, скоро отправится на тот свет.

– Это дитя той молодой дамы, которая умерла на Дворцовой улице, куда меня позвали во время вашего отсутствия и которая была отравлена синильной кислотой.

– Нелепость, – прошептал Карлтон, побледнев.

– Здесь нет никакой нелепости. Смит пробовала доказать мне, что я ошибаюсь, по я доказал ей, что это факт.

Лицо Карлтона приняло вдруг странное выражение; он чувствовал на себе взгляд Фредерика, не спускавшего с него глаз.

– Возможно ли узнать ребенка после стольких лет? Как вы думаете, сэр Стефен?

– Нет, если, как в этом случае, ребенок не родился с известным знаком. Я бы узнал этого ребенка, если бы встретил его в старости даже в дальних пустынях Африки.

– Что это за знак? – Спросил Карлтон недоверчиво.

– На левой руке, около плеча. Его нельзя забыть, увидев раз. Посмотрите на него.

Они расстались. Стефен Грей вышел из сада, а Карлтон вошел в дом. Он едва ли расслышал, как Стефен повторил ему еще раз:

– Вы сделаете хорошо, мистер Карлтон, если объявите кому следует, что он тот самый ребенок; это обстоятельство может пролить некоторый свет на эту старую историю. Быть может мистрис Смит скажет вам больше, чем мне. Она уверяет, что мистрис Крав приехала в Венок-Сюд, чтобы увидеться со своим мужем; я склонен верить этому. Помните того человека, которого вы увидели прятавшимся на лестнице?…

Лишним было напоминать Карлтону об «этом человеке», он слишком часто нарушал его покой.