«Хоть они и куклы, но не все одинаковы, — подумал он. — Вот муж ее, тот — да… заводной попугай… а она… утонченней как-то, что ли…»

Он поднял рюмку водки и сказал первое, что пришло ему в голову:

— Товарищи. Дружная семья… она, как говорится, основа общества. Именно в семье закладываются главные духовные ценности человека и его социальное самосознание. Так что предлагаю выпить за семью.

На глазах Нюши блеснули слезы нежности, она первой потянулась чокнуться с Сигурдом.

Они снова выпили, и в эту минуту в дверь позвонили.

Руна испуганно вскочила, опрокинула недопитый фужер.

— Тихо, — прошептала она. — Нас нет.

— Как это нас нет? — поразился Сергей Витальевич. Он обвел всех пьяным взглядом. Мальчики хитро заулыбались и переглянулись. Нюша нахмурилась и с подозрением покосилась на Руну.

— Нет, не будем открывать… — пробормотала Руна. — Это… мой поклонник бывший.

— И что с того? — удивился Сергей Витальевич. — Зови своего поклонника! Пусть с нами водки выпьет.

— Тсс! — Руна приставила палец к губам. — Ты не понял, Сергей…

— Чего я не понял? — Гахраманов скрестил руки на груди и повел бесцветной бровью.

— Он ужасно ревнив, этот поклонник… никак не угомонится.

— Угомоним. Успокоим. — Гахраманов уперся руками в стол, поднялся. Вид у него сделался воинственный.

— Сиди ты, — проворчала Нюша. — Тут и без тебя разберутся.

В дверь снова позвонили, послышался голос: «Флора, я же знаю, что ты дома. Открой, пожалуйста».

— Ну уж нет, — возмутился Сергей Витальевич. — Раз он ревнив, твой поклонник, то надо это дело до конца довести. И сегодня же. Вот перед тобой Орест. Этот человек в самом деле тот, кто тебе нужен. Он и учитель первоклассный, и в политике шурупает, и за «Динамо» болеет… Он и за семью выпить может, и ко всему тому он великолепный охотник. Зачем Флоре какой-то там ревнивый придурок, если у нас такой замечательный Орест есть?

Он выбрался из-за стола и, не смотря на шиканья Нюши, решительно шагнул в коридор. Руна посеменила следом.

— Дети… торт через полчасика, а пока можете поиграть, — сказала Нюша, и мальчики юркнули из-за стола. Нюша положила Сигурду на руку свою мягкую ладонь, мечтательно спросила: — Может, потанцуемте?

В это время открылась дверь. Первым заговорил Гахраманов:

— По какому поводу, молодой человек?

— Вы сами кто такой? — отозвался тот же голос, что звал Флору. — Документы!

Из коридора потянуло ваксой, куревом и еще чем-то, кажется, шинельным сукном.

— С какой такой стати? — возмутился Сергей Витальевич. — Я брат хозяйки квартиры, и я ее гость. А вам чего надо?

— Так, — сказал тот, кто требовал документы. — Так-с, граждане… Не хотим по-хорошему, придется по-плохому.

Сигурд с Нюшей переглянулись, она все еще держала его за руку.

— Коля, — вмешалась Руна. — У нас сейчас семейный праздник. Извини, но…

— Семейный! — нервно закричал Коля. — А вот мы сейчас узнаем, какой он семейный и кого твоя семья укрывает. А ну заходи, ребята!

Послышались тяжелые шаги, вскрик Руны и сдавленное возмущенное бормотание Гахраманова, видно, его оттеснили в сторону.

— Не бузить, — сказал кто-то.

— Детоньки мои!.. — ахнула Нюша.

Маленький человек в форме ворвался в комнату и уставился на Сигурда испепеляющим взглядом. Это был лейтенант Коля Басов. Нюша успела отдернуть руку.

— Документы, — сказал милиционер.

«Тетради, — подумал Сигурд. — Комната… тумбочка…»

— Ну, конечно, — сказал он как можно миролюбивей. — Я их в тумбочку положил, товарищ лейтенант. Принести? — Он встал.

— Сейчас принесешь, — сухо сказал Коля. — Только сначала вот что… — Он повернулся в коридор: — Хныкин!

Подошел еще один милиционер — в погонах рядового. Сигурд сразу узнал: это тот самый конвоир, который охранял его в учительской.

Оба милиционера едва доходили Сигурду до груди.

— Этот? — спросил Коля.

— Этот, — взволнованно ответил Хныкин.

— Говоришь, документы в тумбочке, — сказал Коля. — Где эта тумбочка? — Он положил руку на кобуру.

— В соседней комнате, товарищ лейтенант. Там есть тетради. Документы — в них, — уверенно сказал Сигурд. Теперь им полностью руководило чутье. Все, что необходимо было сделать, уложилось в голове в виде цепочки событий — гибкой, легко изменяемой в зависимости от обстоятельств.

— Тумбочка в комнате! — громко сказал Коля. — Глянь!

Кто-то из коридора прошел в спальню.

— Справа от кровати, — подсказал Сигурд, приветливо улыбнувшись. Он подумал об обуви — своей и Руниной. До начала решительных действий оставалось несколько секунд. Он слышал, как скрипнула дверца…

— Можно мне к детям?.. — срывающимся голосом спросила Нюша.

— Так. Ты — к стене, — сказал Коля Зуброву, — а вы, женщина, туда.

Нюша встала. В эту минуту из спальни донесся голос:

— Каракули какие-то. Документов нет.

— Их шестеро, Сиг! — отчаянно закричала Руна.

Сигурд сделал выпад, пнул Колю в живот — тот сложился пополам, улетел…

Хныкин вскинул руки, защищая голову.

— На пол! — цыкнул на него Сигурд.

Хныкин упал как подкошенный. Сигурд схватил со стола нож, прижал к себе побледневшую Гахраманову. Острие уперлось ей в шею.

— Пошли, — Сигурд грубо поволок Нюшу в коридор, прикрываясь ею, как щитом.

Навстречу выскочили двое с пистолетами. «За углом еще два, — прикинул Сигурд. — Один в комнате, другой у двери».

— Назад! — рявкнул он. — Или женщина умрет!

Нюша обмякла, и он едва ее не выронил. Перехватив понадежней, он перешагнул Хныкина. Милиционеры попятились. Сигурд глянул на лейтенанта Колю, тот был в отключке — он лежал в ногах у мальчиков, они кривились, сдерживая слезы.

Отступая, один из милиционеров на миг обернулся, Сигурд воспользовался этим. Войдя в состояние скачка, резко крутанул Гахраманову и, раскрывшись, нырнул под дула; повалив милиционеров, выдрал пистолеты, а в следующее мгновение вскочил и прилип к стене, за шкафом, — он успел заметить, что на входе еще один милиционер. Нюша была явно не готова к таким трюкам — ее грандиозное падение все еще длилось, когда грянул выстрел — это Сигурд пальнул в потолок. Посыпалась штукатурка. Тут и Нюша грохнулась, как мешок с песком, и из груди ее вырвалось тяжкое «Ых!»

Дети громко заревели.

— Тот, что в комнате, тетради отдай! — заорал Сигурд. Ему был виден кусок дверного проема. — Руна, возьми их! А ты… попробуешь ее тронуть — погибнут пятеро. Одна из них — мать двоих детей.

Перед ним мелькнуло плечо, волна белых волос.

— Они у меня, — отозвалась Руна через секунду.

— Прислонись к стене!

— Петров, стреляй… — простонал один из тех, что лежал перед ним. — Давай сквозь шкаф…

Сигурд пнул умника ногой, и тот затих.

— Петров, не вздумай, — прохрипел Сигурд. — Я держу их под прицелом. Все умрут. Женщина будет первой. А теперь бросай сюда пистолет. Живо!

— Зубров, не усугубляй своего положения, — очнулся Коля. Он начал с кряхтением вставать, но Нюша, тоже пришедшая в себя, шепотом стала умолять его не перечить. Дети заголосили с новой силой.

— Дважды повторять не стану! — твердо сказал Сигурд. Он вытянул руку, так, чтобы ее было видно со стороны входа, и направил пистолет на Нюшу.

— Да кинь ты оружие, Петров, — с досадой процедил Коля. — Черт с ним.

Петров помешкал, но решился. Пистолет брякнулся у самых ног Сигурда. Пододвинув его ногой к плинтусу, он крикнул:

— Теперь тот, что в комнате! Давай свое оружие! А ты, Руна, к двери. Вещи, обувь, тетради — все в плащ.

Она засуетилась. Где-то близко, за шкафом, вздохнул Гахраманов. Сигурд заметил, как из-за дверного косяка показалась осторожная рука, двумя пальцами удерживавшая пистолет.

— На пол, — приказал он, и пистолет упал. — Руна?

— У меня все готово, — отозвалась она.

— Гахраманов, Петров и вы двое — в спальню, — скомандовал Сигурд. — Хныкин!

— Я!

— Очень аккуратно принеси пистолет лейтенанта Басова и свой. Одно лишнее движение — и тебя нет.