Из-за гостиницы мы едва не поссорились. Мне это заведение сразу приглянулось, а Чармела пыталась меня отговаривать, однако в этот раз я не уступил. Возможно, после неприятностей на таможне я перестал воспринимать ее, как своего потребителя? На Земле она была vip-персоной, а здесь - почти преступница, которую власти не трогают лишь потому, что она пошла на сделку с правосудием и своевременно слила чьи-то там криминальные планы.  

Двухэтажный дом из розовато-рыжего кирпича, с башенками и окнами-фонарями. По углам крыши сидит пара бронзовых ящеров, бесстрастно взирающих сверху на тихий переулок. Над дверью вывеска "У Помойного Тима", с рельефными готическими буквами, тоже как будто отлитая из потемневшей бронзы. Сбоку прилепилась бревенчатая пристройка с застекленной верандой - кофейня "Притон контрабандистов", как гласит еще одна вывеска в том же стиле.  

Я попросил Чармелу остановить машину, чтобы как следует рассмотреть и сфотографировать этот притягательно странный особнячок. Если б она предвидела, что я захочу здесь поселиться, вряд ли бы затормозила, но фото на память - это для гостя из чужого мира, считай, святое.  

- Смотри, да ведь это же гостиница! - сообщил я с энтузиазмом, углядев под названием надпись мелкими буквами. - Как раз то, что нам нужно.  

- Диплодис, только не сюда, - она по-прежнему была в своих шпионских очках, и насчет выражения лица оставалось строить догадки, но голос прозвучал напряженно и с прохладцей.  

- Что-то нелегальное?  

- Теперь уже наоборот. У хозяина этой забегаловки большие связи - лично знаком с кесейской верховной княгиней, до катастрофы был ее доверенным агентом. Все считали его чокнутым старьевщиком, а он пробирался, как крыса, в Гиблую зону и обратно, снабжал кесу информацией и выменивал у них всякую запрещенную дрянь, которую потом продавал магам. Помойный Тим - его тогдашнее прозвище, а теперь он сделал из этого бренд. Поехали, остановимся в приличном отеле. Все равно меня сюда не пустят.  

- Как тебя могут не пустить, если ты потребитель и захочешь снять свободный номер?  

- Во-первых, не захочу, еще чего не хватало, - раздраженно возразила Чармела. - Во-вторых, на Долгой Земле нет ничего похожего на вашу Декларацию о Правах Потребителя, а у этого Тима такие покровители, что он вполне может позволить себе отвадить не понравившегося клиента. И серая ведьма Иссингри, и Мерсмон, и трахнутая на голову авантюристка Янари - самые сливки Совета Согласия. Поехали отсюда!  

Ей не терпелось рвануть с места, но я-то все еще стоял около автомобиля. На солнцепеке, с непривычно увесистым механическим фотоаппаратом. И чувствовал себя, как в детстве, когда увидел что-то необыкновенное и манящее, и страшно хочется подойти ближе, но тебя поскорей тащат за руку мимо.  

Из приоткрытой двери "Притона контрабандистов" сочились на улицу умопомрачительно аппетитные запахи жареного мяса, незнакомых специй и крепкого кофе. У меня некорректно заурчало в животе.  

- Если все так, как ты говоришь, хорошо бы мне здесь остановиться. Вдруг удастся через хозяина выйти на нужных людей? А ты езжай тогда в приличный отель, потом свяжемся.  

- Диплодис, я за тебя отвечаю. Кто знает, что может произойти, если мы разделимся...  

- Мне. Нужен. Контракт. На древесину. Если я буду вместе с тобой прятаться по темным углам от представителей власти, я вряд ли добьюсь успеха, а без контракта мне лучше не возвращаться.  

Я еще некоторое время назад начал склоняться к мысли, что "беглец совести" Рунге чересчур сгустил краски. По дороге из Шарсаны в столицу нам не встретилось ничего из ряда вон выходящего. Может, сразу после катастрофы здесь и царила повальная неразбериха, но, судя по всему, жизнь давно наладилась и вернулась в берега, никакого бедлама вокруг не наблюдалось.  

И Чармелу мне в сопровождающие навязали почем зря, от нее больше осложнений, чем пользы. Бледная, затравленная на грани нервного срыва, ест по чуть-чуть, порой непонятно чего пугается без всякой видимой причины. Ага, телохранители и консультанты именно такими и бывают, о чем разговор. Яснее ясного, что у нее здесь какой-то свой крючок, и моя командировка - благовидный предлог, чтобы ей за компанию сюда вернуться, а потом без проблем вместе со мной отсюда убраться, но не за счет же контракта, который всем позарез нужен!  

Это были рациональные соображения, и в придачу к ним гостиница с симпатичными башенками и задумчивыми бронзовыми рептилиями на черепичной крыше покорила меня с первого взгляда - увидел и как будто прилип. Что-то вроде "хочу туда, в эту сказку".  

Дверь заведения распахнулась, на улицу вышел, шаркая шлепанцами, загорелый подросток с копной небрежно подрезанных пепельно-русых волос, в линялых джинсах и свободной, как балахон, футболке. По-мальчишески худой, хотя руки мускулистые. Черты смышленого лица мелковаты и невзрачны.  

- С Изначальной? - поинтересовался он, остановившись в двух шагах от меня.   Нашу Землю местные называют Землей Изначальной, чтобы не путать со своей родной Долгой Землей.  

- Оттуда. Найдется свободный номер?   Угадав в нем здешнего служащего, я улыбнулся ему широко и приветливо, хотя в душе забеспокоился: вдруг придерется к тому, что я без спросу фотографирую чужую частную собственность? Но тогда Чармела предупредила бы, что снимать нельзя.  

- Отчего ж не найдется?   Парнишка пусть и не улыбался в ответ, но выглядел дружелюбно. Впрочем, не такой уж он и парнишка: глаза взрослые, умудренные. По всей вероятности, лет двадцать пять - двадцать восемь, мой ровесник. А что наружность тинейджерская, так они тут все поголовно долгожители, в особенности после пресловутой катастрофы и ураганной мутации.  

- Замечательно. Сейчас вещи достану...  

Повесив фотокамеру на шею, я выволок из багажника чемодан с социальной наклейкой "Потребляй в гармонии с окружающими". В адрес затаившейся в машине Чармелы парень не сказал ни слова, скользнул по ней взглядом - и все, однако мне показалось, он уловил, кто она такая.  

Как только я захлопнул багажник, автомобиль плавно тронулся с места и исчез за поворотом. Стыдно сказать, но я ощутил малодушное облегчение.  

- Меня зовут Тим, - представился гостиничный работник, ухватив за ременную ручку мое дорожное чудовище на колесиках. - Идемте.  

Сын, внук или племянник хозяина, названный в его честь?  

- Диплодис. Я в командировке, и мне понадобится документ для отчета...  

- Устроим.  

Внутри гостиница выглядела не менее привлекательно, чем с фасада. Стулья с гнутыми ножками и потертыми атласистыми сиденьями, люстры в гирляндах подмигивающих стекляшек, оранжевые и горчичные плюшевые кресла, много картин в багетных рамках, портьеры с переливчатыми золотистыми пейзажами и разлохмаченной, словно ее кошки трепали, бахромой.  

В номере стояла двуспальная кровать с точеными шишечками на столбиках, а телефона не было. Телефон имелся только внизу, в вестибюле, похожем на небольшую арт-галерею.  

- День добрый, вы, наверное, проголодались?   Я обернулся. Молодая женщина, полная и статная, затянутая в платье из блестящего черного шелка с желтыми, синими, красными набивными тюльпанами. В ушах висели тяжелые рубиновые серьги, темные волосы пышной волной падали на плечи.  

- Барбара - наш шеф-повар, - отрекомендовал ее Тим. - Идемте, перекусите с дороги.  

Они определенно состояли в родстве. В чертах непрезентабельно худощавой юношеской физиономии и миловидного женского лица, которое слегка намеченный второй подбородок ничуть не портил - скорее, добавлял шарма - присутствовало не слишком заметное в первый момент, но явное сходство. Скорее всего, брат и сестра, то ли родные, то ли двоюродные. И Барбара наверняка старшая: в ней больше уверенного спокойствия и представительности.  

Меня по внутреннему коридору провели в "Притон контрабандистов". В маленьком зале с камином в полстены царил уютный кофейно-коричневый полумрак, за проемом сияла, словно полость внутри громадного алмаза, залитая солнцем застекленная веранда - выбирай, что тебе по вкусу. Я выбрал зал. Несколько столиков темного дерева, такие же стулья с высокими спинками. По углам расставлены разлапистые коряги: здесь они выглядели прирученными - безобидные и стильные элементы декора, а увидишь такое где-нибудь в Лесу, испугаешься до икоты.