Вообще понятие (а точнее, категория) “зрелости”, которое сейчас все чаще используется для характеристики социализма в нашей стране (как, впрочем, и в других социалистических странах), применительно к общеметодологическим моментам имеет явно выраженный телеологический характер. Этимологически данное понятие восходит к определению относительно устойчивой взрослой формы биологического организма по сравнению с ее “ранними”, еще “незрелыми”, изменяющимися в сторону достижения “зрелости” формами. В этом случае конечная цель — взрослая форма — действительно как бы “из будущего” определяет в значительной степени (но не полностью, поскольку и “незрелый” организм находится в окружающей среде и вынужден взаимодействовать с ней как некоторое отдельное образование независимо от конечных результатов его развития) путь развития “ранней”, т.е. как бы обратным воздействием влияет на формы незрелые, превращая их таким образом в ступени достижения зрелой формы. В этом случае такая возможность существует в связи с онтогенетически циклическим развитием биологических организмов. Но в филогенезе это как бы детерминирующее “будущее” на самом деле является “прошлым” — результатом борьбы за существование, эволюции, и ничего общего с мистическим влиянием конечного результата на процесс не имеет. А когда речь идет о действительном становлении того или иного объекта, входящего в определенный ряд развития (например, о том или ином общественном устройстве), рассуждения о его “зрелости” или “незрелости” уже впрямую приобретают мистическую форму телеологической заданности процесса развития конечным результатом. На самом деле характер реально существующего объекта на каждом этапе его развития определяется не мистическим стремлением к “зрелости”, а исходными условиями и действующими законами. Моментом же развития некоего “зрелого” объекта каждый этап становится только после его “созревания”, но не в момент существования — в этом случае он имеет самодостаточный характер, не привязанный к конечному результату, как тот выявится впоследствии (и который, кстати, мог бы оказаться и другим, если бы в процессе развития условия существования, редко остающиеся неизменными, изменились иным образом). Только “в искаженно-спекулятивном представлении делу придается такой вид, будто последующая история является целью для предшествующей... Таким способом бесконечно легко придать истории “единственные” обороты: для этого достаточно изображать каждый раз самый новейший ее результат в виде “задачи”, которую “она искони ставила перед собой”... Можно, например, утверждать, что подлинная “задача”, которую “искони ставил себе” институт земельной собственности, заключалась в вытеснении людей овцами — последствие, обнаружившееся недавно в Шотландии”.[32] Пользуясь такой методологией, “излагают историю только с той целью, чтобы изобразить рассматриваемую эпоху как несовершенную, предварительную (“незрелую” — Л.Г.) ступень, как еще ограниченную предшественницу истинно исторической (“зрелой” — Л.Г.) эпохи”.[33]

И, наконец, все явственнее начинает проявляться третья точка зрения на социализм, согласно которой социализм представляет собой особую общественно-экономическую формацию со своими собственными законами функционирования и развития, существенным образом отличающимися от законов как капиталистического, так и коммунистического общества. В этом случае социализм сам по себе (а не только как продолжение капитализма или преддверие коммунизма) становится объектом изучения. Это уже строго научный подход, не имеющий ничего общего ни с метафизической консервацией “старых” законов общественного развития, ни с телеологическим управлением “из будущего”, а представляющий этот общественный строй как самостоятельный качественно отличный этап в ряду других этапов общественного развития, хотя и отличающийся определенным своеобразием.

Поясним эту мысль на примере, столь любимом нашими философами для демонстрации качественного скачка, — переходе воды из жидкого в газообразное состояние и обратно. Они знают, что при подводе (или отводе) тепла агрегатное состояние воды скачкообразно изменяется и она приобретает ряд новых, существенно отличных от прежних, свойств. Но большинство из них даже не подозревает, что между этими двумя крайними состояниями (жидким и газообразным) существует целая область так называемого влажного пара. И это вовсе не простая смесь жидкости и пара, влажный пар имеет ряд особенностей, не присущих ни той, ни другому. Это можно представить наглядно, если изобразить соответствующий переход, например, на так называемой PV-диаграмме. На ней ясно видно, что речь идет далеко не о “постепенной замене старого новым”, а о довольно сложном и специфическом процессе, имеющем свою внутреннюю структуру с “переходами второго порядка”, на той же диаграмме фиксируемыми в виде особых линий, именуемых спинодалями.

Конечно, если рассуждать о переходе жидкости в пар “вообще”, все это можно считать не столь уж существенным, и физики в свое время имели полное право так поступать. Но это только до тех пор, пока не доходит дело до решения практических задач. А вот если бы инженер-теплотехник при конструировании или эксплуатации соответствующих устройств решил считать влажный пар “еще жидкостью” или “уже паром” (пусть даже с “родимыми пятнами” того агрегатного состояния, из которого он произошел), ничего, кроме конфуза, не получилось бы. Ибо в практическом отношении это и не жидкость, и не пар, а совершенно специфическое состояние воды, причем отнюдь не неизменное на протяжении всего перехода. И важнейшее его отличие от других состояний заключается в том, что его существование и характеристики кроме внутренних процессов в весьма существенной степени определяются внешними влияниями, прежде всего тем, что данный объект существует в поле земного тяготения.

Может быть, этот пример яснее покажет, почему вопрос о том, является ли социализм первой фазой коммунизма или особым состоянием общества, столь тесно связан с тем, имеет ли социалистическая революция всемирный характер и одновременно происходит в большинстве наиболее развитых стран, или первоначально локальный в одной относительно отсталой стране: в первом случае внешние влияния несущественны, во втором же они играют важнейшую роль. Если бы верным оказался первый вариант, то действительно речь шла бы только о простом переходе из одного “агрегатного состояния” в другое путем выведения “родимых пятен”, и действительно социализм представлял бы собой первую фазу коммунизма. Но в действительности верным оказался второй, всемирная революция “задержалась” на неопределенное время, а значит “смесь” должна существовать достаточно долго. Ее реальное существование показало, что она имеет собственные весьма специфические характеристики, отличные как от одного, так и от другого крайних состояний. И это действительное состояние общества нужно изучать, выявляя присущие ему закономерности, а не навязывать ему априори заданные определения.

Тот скачок в общественном развитии, который происходит при переходе от классового к бесклассовому обществу, является диалектическим переходом более высокого порядка, чем происходившие ранее переходы в пределах классового общества между различными его этапами. Однако, признавая фундаментальный характер соединяющих данные этапы скачков в общественном развитии, некоторые “диалектики” совсем недиалектически переходный период между этими этапами представляют себе как период “вытеснения” старого новым. Но ведь именно фундаментальность перехода (в отличие, скажем, от переходов между этапами развития внутри классового общества) имеет следствием не только его протяженность во времени, но и необходимость внутри данного периода ряда качественных скачков низшего порядка, своеобразных “ступенек”. В частности, что касается перехода между классовым и бесклассовым обществом, то при этом из отдельных “атомов”-индивидов, характерных для классового общества, не может быть непосредственно сформирован монолитный “кристалл” общества коммунистического, общества “ассоциированных индивидов”, просто путем их постепенной агрегации. Такой “переходный период” недиалектичен теоретически и невозможен практически.