эстетической информации. Поэтому, принимая его определение семантической информации, мы не можем согласиться с определением информации эстетической109. Действительно, если семантическая информация «подготавливает действия», а сами действен не следуют автоматически за этом подготовкой, то необходим импульс для их совершения.

Этот импульс, согласно изложенной здесь точке зрения, вырабатывается

на основе эстетической (аксиологической) информации и имеет эмоциональный характер. Таким образом, эстетическое также имеет утилитарный характер, только по отношению не к отдельному человеку, а к обществу в целом. При этом речь должна идти не только об обмене информацией, но прежде всего о ее получении из внешней среды, так как

обмен информацией используется для организации совместных действий, но организуются-то они на основе информации, полученной извне.

Философы-марксисты, занимающиеся проблемой ценности, дружно

ставят в вину буржуазным аксиологам противопоставление сферы

наука и сферы ценностей. Действительно, многие видные философы

(как, например, Перри, Дюркгейм и др.) считают познание и оценку

принципиально различными процессами. Наука, в сфере которой осуществляется познание, занимается предметами и явлениями независимо от их отношения к человеку. Это последнее, по мнению Р.Б. Перри,

входят в сферу ценностей, поскольку «как чистая наука, так и общая

технология полезны, но безразличны, к целям, которым они служат»110. Оценка, предполагающая эмоциональное отношение, является

108

Моль А. Теория информации в эстетическое восприятие. – М., 1966. – С. 203-204.

Идея об эстетической информации как информации «персональной» нам представляется весьма плодотворной, и мы вернемся к вей в третьей главе при рассмотрении художественного эффекта. Расширение же этого положения на эстетическое вообще – следствие широко распространенного фактического отождествления эстетики и искусствоведения, – нельзя признать справедливым.

110

Цит. по сб.: Проблема ценности в философии. – С. 54.

109

67

Л.А. ГРИФФЕН

определителем поведения (Клакхон, Спиро, Хэлоуел, Ротенштрайх и

др.». М.Е.Спиро: «Хотя поведение определяется нуждами и запросами,

им управляют ... ценности»111.

Положение о различии сферы науки и сферы ценностей – в акасиологии одно из важнейших. Однако, прежде чем приклеивать на этом основании аксиологии ярлык «буржуазной лженауки» (как это в свое время

было сделано в отношения кибернетики – забывать об этом ни в коем

случае не следует), необходимо рассмотреть объективную ценность

данного положения. Теоретическая аксиология не может нести ответственность за те практические выводы, которые делаются из ее положений, и которые действительно бывают весьма реакционными (другое

дело, что порой не так-то просто отделить полученные аксиологией положительные результаты от их тенденциозной интерпретации).

Положение о двух формах отношения человека к предметам и явлениям вовсе не является коварной выдумкой современных буржуазных аксиологов; оно опирается на довольно прочную философскую традицию,

заложенную еще до того, как в середине XIX в аксиология выделилась в

самостоятельную философскую науку. Известно, что при любой интерпретации системы ценностей, эстетические ценности являются ее непременной составной частью. И именно с эстетическим отношением человека сопоставлялся его научный подход к действительности. Кант

считал логическое и эстетическое суждения различными по своей природе. Он утверждал, что «суждение вкуса не есть познавательное суждение; значит, оно не логическое, а эстетическое»112. Ш.Баттё пишет о

двух видах отношения человека к природе – рассматривая ее как нечто

обособленно существующее (чистый разум) и во взаимосвязи с ним (эстетический вкус)113. Многие философы представляют эстетические эмоции как воплощающие в различных модификациях функцию побуждения к тому или иному действию. Так, например, рассматривая соотношение разума и вкуса, Д.Юм пишет: «Первый дает знание истины и

лжи; второй дает понимание красоты и безобразия, греха и добродетели.

Один рассматривает предметы, как они есть на самом деле в природе,

ничего не преувеличивая и преуменьшая; другой же обладает творческой способностью и украшает или пачкает все естественные предметы

теми или иными красками, заимствованными из внутреннего чувства,

создавая в известной мере новые творения. Разум, будучи холодным и

незаинтересованным, не дает повода к действию. Вкус, поскольку он

приносит радость или страдание и тем самым составляет счастье или не111

См.: Антонович И.А. Американская буржуазная аксиология на службе империализма. – С. 51.

Кант И. Критика способности суждения. – СПб., 1898. – С . 42.

113

Баттё Ш. Начальные правила словесности. – М., 1806. – Т. 1. – С. 35.

112

68

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

счастье, становится причиной действия»114. Здесь как раз и выражена

своеобразным языком та идея, что познание дает программу действий,

а эстетические эмоции побуждают к ним115.

Не следует думать, что признание известной противоположности познания и (эстетической) оценки неизбежно заведет в трясину иррационализма, антиинтеллектуализма, идеализма и прочая, и прочая. Представление о вероятностно-статистической переработке информации, результаты которой не могут дать однозначной программы действий,

а только служат основанием для общей оценка обстановки, выражаясь в

виде побудительных эмоций, не дает никаких оснований для такого рода

опасений. Это представление не имеет никаких признаков идеалистичности. Если и можно говорить об иррациональности эмоций, то только

подчеркивая другой, не рационально-логический характер переработки

информации. Однако эта переработка происходит по реальным и вполне

познаваемым законам, в которых нет места никаким мистическим элементам. Не может быть также, разумеется, и речи о каком-то абсолютном противопоставлении рационально-логического (научного) и эмоционального (эстетического), поскольку это две стороны единого отношения человека к объективной действительности: они взаимосвязаны,

переплетаются друг с другом, обуславливают друг друга, что, однако, не

мешает им выполнять в этом процессе различные функции.

При исследовании научного и эстетического мы имеем дело со своеобразным «принципом дополнительности». Научная и эстетическая

характеристики, будучи различными по функции, исключают, но в то

же время, являясь характеристиками одного и того же объекта, предполагают, обуславливают и «дополняют» друг друга. Они находятся в

разных плоскостях нашего отношения к миру. Эта плоскости не совпадают, но пересекаются, и на линии их пересечения лежит действие,

носящее общественно-значимый характер (также как и «вообще» действие лежит на линии пересечения результатов обработки семантической и аксиологической составляющих полученной информации).

Выбор варианта поведения основывается на непосредственно эмоциональном (эстетическом) импульсе. Он может быть (и зачастую бывает)

сделан в результате рационально-логического мышления: выкладки,

рассуждения, довода. Однако полученные при этом данные сами по себе

114

Цит. по кн.: Гилберт К., Кун Г. История эстетики. – М., 1960. – С. 263.

Следует отметить, что у нас всюду здесь речь идет не только о явно выраженных