"Стрела" буквально пожирала расстояние, развивая умопомрачительные скорости: легкая, маневренная, скоростная, она уносила их все дальше и дальше. Конечно, машина была оборудована и навигационным оборудованием, и картографическими базами данных, и системами спутниковой связи, бесполезной на этой планете (ни один уважающий себя росский корабль мимо спутника не пролетит, не пальнув в него пару раз – больше спутник не выдерживал при всей навешанной на него броне).

По картам Рин не ориентировалась вовсе – пометки и система обозначения высот вводили ее в крайне скучное и тоскливое состояние бессилия перед собственным идиотизмом. То же касалось и маркировки на циферблатах: язык понимать – это одно, а вот читать на нем – это совершенно другое. Вся коллекция закорючек, палочек, двойных, а то и тройных стрелок, каких-то амебоподобных сгустков в пластиковых шариках на пульте… все это вводило в ступор. Да и вообще весь полет проходил под знаменем здоровой интуиции: Рин не знала расстояние до побережья ни в родных километрах, ни в росских альдерах, ни в авах хоммо. Но, то самое великое чувство направления, что не дает заблудиться в чужом городе, вывело ее к тому самому побережью.

Переезд занял четыре дня, и все это время Навь так и не пришел в сознание.

Побережье . Красная луна правила небом. В сумраке бескрайний ковер леса казался монолитной стеной, встающей на равнине и уходящей куда-то далеко, за горизонт, растворяясь во мраке надвигающейся ночи. Ночной лес ожил под красным светом луны призраками и кошмарами; шевеление в глубоких тенях будило ужас, страх населял их чудовищами и хищниками, готовыми вот-вот выскочить на тебя. Далекие крики животных, рев хищников, переклички дракончиков и стрекот насекомых лишь усиливали страхи подсознания.

Фары "Стрелы" выхватывали из темноты стволы деревьев и кустарник подлеска. Рин остановила машину у того самого дерева, на котором остался стоять шалаш, и осторожно, бережно, стараясь лишний раз его не дергать, вытащила воина из машины. Зеленая мордочка котяры вынырнула из кустов, шумно принюхиваясь, но кошка близко не подошла. Машина пугала. Рин выгрузила все припасы, ободрала "Стрелу" и, выведя за границы леса, пустила ее в полет к горизонту с намертво заклиненным рулем и педалями тяги. К тому моменту, когда иссякнет топливо в объемных баках, машина улетит далеко. Пусть ее ищут где-то там, за далеким горизонтом.

Ита вернулась, шумно обнюхивая росса и тихонько?-ти?хонь?ко попискивая. Умный зверь чувствовал, что ему пло?хо. А росса подкосила болезнь. Страшная, чуже?род?ная, введенная учеными в последний момент. Рин ничего, ну совершенно ничего не могла поделать, никак не могла ему помочь, облегчить страдания, и это просто убивало!

Оставив кошку охранять росса, девушка затащила многочисленные тюки, пакеты и пакетики на дерево в шалаш. Наверху ничего не изменилось за эти семь дней. Все так же, все то же. Разложив и закрепив припасы, она вернулась за воином.

Ита лизнула его щеку, и жалобно, тоскливо мяукала. Росса скрутил очередной приступ. Тяжелый, затяжной. Рин села рядом с ним на траву, прислонившись к дереву, поддерживая его, обнимая, а его било крупной дрожью… Горячее от внутреннего жара тело неестественно-белого цвета, тонкая пятнистая куртка хоммо, насквозь мокрая от пота, облепила тело, уже не защищая от порывов прохладного ночного ветра. Его состояние все ухудшалась, дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, появился неприятный хрип, – болезнь набирала обороты, а он все слабел и слабел.

– Только не умирай… Только не умирай! – тихо, как заклинание, бормотала Рин, убаюкивая его и придерживая.

Приступ прошел, окончательно истощив и без того небольшие силы воина. Рин скинула с ветки несколько веревок, подцепила к ним гамак и осторожно подняла росса на развилку. С трудом, опасаясь уронить. Устроив его со всеми возможными удобствами, она спустилась вниз, и, обняв кошку, долго-долго сидела на траве, бездумно глядя в яркое звездное небо.

Утром болезнь росса обострилась. Вирус сдавался неохотно. Моменты облегчения сменялись жестокой лихорадкой с резкими судорогами. Вирус и иммунная система выкачивали энергию из организма, и к концу недели воин превратился в собственное приведение.

Однако вскоре болезнь пошла на убыль. К концу второй недели лихорадка и приступы прекратились, через пару дней спал жар и исчезли резкие перепады температуры. Побочным эффектом болезни оказалась полная блокировка сознания, и только через две недели, когда состояние воина пошло на улучшение, росс пришел в себя. Впервые с тех пор, как они покинули базу хоммо .

Глава 4: Выбор

Даже если вас съели, у вас есть два выхода.

Он очнулся внезапно. Глубокий, похожий на кому сон исчез, оставив глухую слабость во всем теле. Он повернулся на бок. Что-то захрустело. Трава? Откуда здесь трава? Прохлад?ный ветерок холодил кожу, шелестели листья… Листья? В лаборатории? Воин открыл глаза.

– Что за…?!!

Над головой радостно шумела листва. Чья-то рука свела вместе ветки дерева, создав крытую речным савейном крышу. Солнце пробивалось сквозь крону, заливая шалаш радостным зеленоватым светом. Рядом – стопка с одеждой, бутыль с водой, и что-то весьма вкусно пахнущее, завернутое в мясистый лист.

Рин.

Росс улыбнулся. Девчонка где-то рядом…

На побережье.

Осознание пришло само собой, словно так и должно быть. Немного поколебавшись, он мысленно позвал:

– "Рин?"

Ответ пришел мгновенно:

– "Навь? " – неуверенность и тревога.

– "Да. Я это, я." – усталый смешок и всепоглощающая слабость.

– "Как самочувствие?"

– "Жить буду."

– "Да уж надеюсь."

– "Долго?"

– "Долго."

– "Сколько?"

– "С момента, как по загривку прикладом получил?"

– "С момента, как вирус ввели."

– "Двадцать пять дней. Включая этот." – Рин мысленно хохотнула.

– "Что смешного?"

– "Да так. Эт я о своем. Жди, сейчас буду. Постарайся не свалиться с дерева."

– "С какого дерева?" – росс напрягся.

– "С того, на котором ты сидишь. Неужто ты думал, что я рискну ночевать в лесу на земле???"

– "Гхм, ну да. Сожрут к середине ночи."

– "Я думаю, немного пораньше. Ты поел?"

– "Нет."

– "Пожуй, а я скоро буду. Силки проверю, пока Ита все не сожрала."

– "Она все еще рядом?"

– "Она всегда рядом. Кстати, кошка к тебе явно неравнодушна."

– "Это с какой стороны?" – подозрительно спросил росс.

– "Ну, во всяком случае, не с гастрономической. Я ее хорошо кормлю."

Воин расхохотался.

– "Навь, не смешно."

Мгновение тишины, а потом он с какой-то заминкой, с тяжестью, словно сражаясь с чем-то в глубине души, сказал:

– "Мое имя – Зуан."

– "Зуан… Красивое имя."

– "Да… Красивое…"

Контакт прервался. Рин что-то отвлекло, а он не хотел мешать. Привалился спиной к ветке. Кто бы мог подумать. Рин. Все же вытащила. Проклятье! Двадцать пять дней! Мозг обожгло тревогой. Корабль! Его не станут ждать чужие пилоты. Пока "Всадник" в доках на ремонте…