Я веселился, Айяна терпеливо делала вид, что её здесь нету. А потом и совсем вышла.

Я принципиально не собирался помогать Мерису. Показал, куда можно положить малую и всучил чистую распашонку.

Пуговица не любила лежать на мокром и начала сердито морщить нос и насупливать светлые бровки.

— Давай-давай, — сказал я. — А то сейчас разорётся.

Мерис озадаченно топтался вокруг деревянного комода, где лежала девочка. У меня чесался язык. Очень хотелось сказать что-нибудь вроде "Слева, слева заходи!" Но я кусал губу, трясся от смеха и молчал.

Мерис наконец решился, расстегнул застёжку на пузе и попробовал вытащить из короткого рукава маленькую ручку. Малая набычилась и…взвревела, как сирена радиационной опасности. Мерис отскочил от неё, а я, подвывая от сдерживаемого смеха, подхватил крошку на руки и закружился по комнате. Она это дело любила и тут же смолкла. Я стащил мокрую распашонку и набросил сухую.

— Всё, Пуговица, попалась. Напугала дядю, да? На, держи, — я отдал кроху Мерису. Начнёт вертеть головой и чмокать — значит, есть захотела. А пока — знакомься, давай.

И я тоже выскочил из комнаты. И так скулы уже заболели.

Только привалившись спиной к двери, я расхохотался, наконец. Ну, Мерис влип. Неужели и у меня был такой же глупый вид?

Надо было готовить воду для купания, и я, просмеявшись, пошел на кухню. Травяной отвар уже стоял на столе, а воду полагалось тащить мне. Вода грелась в баках на улице. Блага цивилизации здесь тоже имелись, но Айяна сразу сообразила бы, откуда я взял воду.

И я пошёл на улицу. И увидел, как на свободной от деревьев лужайке перед домом нахально снижается малая "капитанская" шлюпка, "двоечка", мигая знакомой мне россыпью маячков. Дьюп! Вот почему я не сразу понял, кто у нас в гостях. И этот был рядом. Я побежал навстречу, от переполнявшей меня радости перемахивая через клумбы. Что у нас за праздник сегодня? Кто-то хороший родился или кто-то плохой — помер?

Колин был один. Даже без пилота.

Мы не виделись с неделю. После того, как я покинул "Леденящий", эрцог велел мне сразу лететь на Къясну, и я первый раз в жизни послушался доброго совета. Потому, наверное, больше никуда по дороге и не влип. Послушался я, правда, из своих соображений. Совсем не хотелось допроса на тему, что я всё-таки натворил на корабле Локьё.

— Мальчишка, — сказал Дьюп и улыбнулся чуть-чуть, оценивая мой одомашненный вид.

— А что за столпотворение, на ночь глядя?

— Просто летел мимо.

— Мимо?!

Къясна вращалась вокруг солнца, находящегося глубоко в экзотианском тылу. Этот сектор, у нас он шёл просто под номером, называли здесь Система Дождей. Возможно, потому, что климат на многих планетах был теплый и влажный. Особенно на Джанге — столичном мире сектора.

Но Колин не стал конкретизировать и пошёл в дом.

Я обогнал его, махнув через очередную клумбу. В этом не было уже особой необходимости, но прыгать мне понравилось. Тело, соскучившись по нагрузкам, вело себя как застоявшаяся лошадь. Оно сказало мне "и-го-го" — и поскакало галопом. Ну и я тоже поскакал.

— Вижу, что отдохнул, — кивнул Колин, которого я подождал на крыльце. — Что они с тобой делают?

— Ничего, — удивился я. И понял: что-то таки делают. Я переменился внутренне за эти неполные пять дней на Къясне. Стал гораздо спокойнее и больше походил теперь на человека своего возраста. Значит, я опять просто не просёк, что происходит. Но, по крайней мере, боли или дискомфорта это мне не причиняло.

— Ну вот и ладно, — сказал Дьюп на невысказанное мной, и провел рукой по моей давно не стриженой голове. — Я вижу, что в тебе что-то изменилось. Надеюсь, это к лучшему.

Ординарец Мериса, которого я отогнал от "фонаря" — даже не подошёл к нам. Но Дьюп и так опознал его. А может, просто знал, что Мерис уже здесь.

— Где Виллим?

— С Пуговицей возится.

— С Пуговицей? — переспросил лендслер. И добавил по-экзотиански. — Ла майи-эль? (Маленькая, как пуговица").

Я фыркнул. А он прошёл на половину Айяны, где она не только спала, но и работала, потому мы с Тоо без спроса туда не заходили. И Дьюп просто так не пошёл бы. Значит, между этими двоими всё-таки что-то есть… Я ещё раз фыркнул и поскакал за водой.

Принёс. Поставил немного воды на плиту, работающую на природном газе, чтобы кипяток был на всякий случай. Достал из шкафчика полотенца и пеленки. Вроде всё.

Успел налюбоваться на ординарца на лужайке, пока пришла Айяна, следом за ней — Колин, а потом и несколько побледневший Мерис заглянул. Да так и застрял на пороге. Хотя мог бы и войти. Не такая уж маленькая кухня.

Айяна стала доводить до нужной температуры воду, а малявку передала Дьюпу. У того ни один мускул не дрогнул — взял и взял. Или раньше имел дело с полуголыми младенцами, или у него вообще нервы были гораздо глубже, чем у нас с Мерисом.

Купаться малая любила. Она зашлёпала по воде ножками и ручками.

Мерис предусмотрительно сделал шаг назад. От брызгов что ли спасался?

Колин опустил руку в воду и Айяна посторонилась, разрешая ему подержать малую. Я махнул Мерису — присоединяйся, мол. Но Мерис на провокацию не поддался.

И тут до меня дошло, что Дьюп делает что-то странное. Он придерживал левой рукой малую, а правой — несколько раз коснулся её лба, приговаривая что-то почти неслышно. О том, что Колин был сосредоточен — говорили капельки пота, блестевшие на его лице.

Я посмотрел на Айяну: она всё видела, но не реагировала. Значит, сговорились. Подошёл поближе. Пуговица была моя, и я должен был понимать всё, что происходит. Хватит мне проблем со своей персоной. Но перебивать не стал, спросил, когда Дьюп уже закончил.

— Что ты делал?

— Там, где я родился, так защищают младенцев от… — он помедлил. — Неоправданной крови. Вокруг твоей девочки — слишком много людей в форме. И ничего с этим уже не поделаешь.

Мерис, наконец, вошел в кухню. Похоже, он боялся именно обряда, или был против него.

Я положил на горячую крышку кастрюли полотенце, чтобы согреть его. Сейчас Айяна покормит малую, и она отвалится на боковую.

Мерис — гад всё-таки. На голую грудь Айяны он может смотреть, а на то, что делал Дьюп, якобы не может. Ладно, вдох — выдох и все успокоились.

Айяна унесла малышку, а мы перешли в гостиную. Я видел — все окна были распахнуты — как вернулся Тоо. Махнул ему, но он сразу ушёл к себе. Хотя, вряд ли он не заметил, как я ему семафорю.

Свет никто зажигать не собирался. На столе сиротливо лежал один единственный шар, заполненный светящимся газом, по стенам прыгали причудливые фигуры, когда кто-то из нас изменял позу. Белой тенью возникла Айяна и села на подоконник. Дьюп шумно вздохнул.

— Ну, а ты что скажешь, женщина? — спросил Мерис.

— Скажу, что я бы поспорила с человеком, писавшим это заключение. Да, к анализам и энографии придраться невозможно. И относительно физиологии процесса — он совершенно прав. Но. Либо у них плохие психотехники, либо — они кое о чём умолчали. Это не может не броситься в глаза человеку опытному. Возможно, вы и сами наблюдали, что некоторых ситуациях ваш мальчик действует так, словно ЗАРАНЕЕ не имеет выбора. Не может поступить иначе по каким-то важным для него причинам.

Я понял, что говорят опять обо мне. Только бы не погнали спать.

— Или словно бы в нём в определённые моменты срабатывает подсознательная программа, — продолжала Айяна. — Пока довольно трудно понять, что именно происходит. Рискну предположить, что ваши "друзья" пытались разобраться, но результата не получили. Или результат был, но остался им не понятен… Хотя, я думаю, они работали с ним и под гипнозом. Вряд ли так, как это делаем мы, потому, теоретически я могу ввести мальчика в глубокий транс и попытаться вытащить что-то непосредственно из подсознания. Как вариант. Но делать это я не советую. Возраст. Он и так слишком много перенёс. Ему нужен отдых, а не подобного рода эксперименты. Не оправданные ничем эксперименты. Могу вас заверить, если бы людям Локьё удалось узнать хоть что-то достаточно ценное или спорное, они просто не отпустили бы мальчика. И ты, — она посмотрела на Дьюпа. — Рисковал тоже неоправданно. Да, я могу подтвердить — с ним всё не так просто. Но я не буду вмешиваться. И вам не советую.