Дьюп спал. Дьюпу вчера всяко разно досталось больше, чем мне. Я не хотел его будить, потому лежал тихо и ругался молча… Может, поразмышлять о чем-нибудь? Но о чём? Перестрелка с экзотианцами закончилась, как и не начиналась. Мы в очередной раз попытались заполнить энергией вакуум. Но вакуум большой. Беспредельно. Если начальство не верит — я могу подтвердить. Потом экзотианские корабли отошли «на заранее подготовленные позиции». Мы остались на условно нейтральной территории, где и стояли. Фигня, в общем. Я тихо-тихо потянулся за ноутбуком, выключил предварительно звук, а потом уже развернул экран. От нечего делать стал перечитывать свою писанину. Ё-моё… Нет, конечно, если дать Веймсу или Каролю, то ржать они будут. А дай гражданскому какому-нибудь, так он разве что вежливый попадется. Потому что… Ну ничего же вообще не понятно. Где мы находимся, что делаем? Если бы я хоть даты, что ли, записывал, а так… И вообще, восемь месяцев прошло, как я последний рассказ написал, а уже глупость моя отовсюду торчит, как на свежеобритой голове — уши. Такое ощущение, что я ничего не знаю, или мне на все плевать. Надо бы писать хоть чуть-чуть подробнее, что ли? Во-первых, уже полгода идет война. (Стандартный год — 400 дней — двадцать месяцев — сорок недель.) Война идет потому, что наше любимое правительство официально выразило претензии по спорным территориям правительству миров Экзотики. До этого все кипели невыраженными претензиями. Что доконало нас, я лично не знаю. Экзотианские дэпы пишут, что последней каплей стала серия вооруженных мятежей на сырьевых мирах, добывающих графит, титан и железо. Но чьё правительство все это срежиссировало — они не пишут. Тем более что пояс Гампсона, где сконцентрированы сырьевые планеты, как раз граничит с центральной частью миров Экзотики. Давнишняя, в общем-то, спорная территория. Особенно для любителей воевать. А без графита и титана — не повоюешь… Лично я мог бы совсем не лезть в эту войну. Я родился на маленькой аграрной планете. Но всю жизнь таскать навоз мне почему-то не улыбнулось. И когда мне выдали результаты «тестов предварительной зрелости», я сразу послал документы в академию армады. Если с моими физическими данными не в армаду — то только навоз… У меня идеальное здоровье (было шесть лет назад), идеальная стрессоустойчивость (тоже, наверное, была). Вот так вышло: или сам на мясо, или… Но в армаде, мне кажется, всё-таки интереснее. По крайней мере, я успел на той же Экзотике побывать, пока эта каша не заварилась… И тут проснулся Дьюп. Неужели я его таки разбудил? Он рывком сел на кровати, уже ноги спустил, но передумал и начал тереть виски. У него бывает от перенапряжения. А может, наоборот, башку заломило оттого, что сегодня просто до неприличия тихо? Я свернул ноут и пошел в санузел. Потом решил сделать зарядку. Два раза присел, и захотелось прилечь. Разозлился на себя, стал отжиматься.

— Вилы, — сказал вместо приветствия Дьюп.

Слово было незнакомое. (Может показаться странным, что герой рос на планете-ферме и не знал, что такое вилы. Но, к сожалению, никаких вил в его время в хозяйстве уже не применяли). Переспрашивать я пока не стал. Вилы — так вилы. Может, это болезнь такая или состояние после полуторасуточного обстрела? Тридцать часов за пультом… Потому что весь сменный состав латал вместе с техниками и палубными дыры. А у нас с Дьюпом и вообще сейчас сменщиков не было. Три резервные двойки, в том числе и нашу, забрали на соседний корабль. Это мне Дьюп разрешал пару раз вздремнуть вчера, а сам, когда прошел отбой боевой ситуации, ещё в общий зал ходил. Чего они там обсуждали — я не знаю. Я, лично, где упал, там и уснул. Хорошо уже, что мимо кровати не лёг. Вообще Дьюп вхож на корабле куда угодно, он даже член какого-то армейского профсоюза. За это его кое-кто в команде не выносит, но Дьюпу плевать. Ему, по-моему, на всё плевать. Да и чего ему заморачиваться? Семьи у него, кажется, нет, родных — тоже нет. Хотя я очень мало про него знаю. Дьюп наконец перестал тереть голову, и взгляд у него стал более осмысленным.

— Что значит вилы? — спросил я всё-таки, падая пузом на пластик и прикидывая, сколько дать себе отдохнуть между подходами.

— То и значит. Экзотианцам нужно было отжать нас к дельте Змееносца, и они будут отжимать.

Я ничего не понял, поднялся и стал умильно, по-собачьи смотреть на Дьюпа, сделав глупую морду и задрав вверх брови, как делал наш домашний пес. Тот фыркнул, наконец.

— Надо тебе это, Анджей?

Я последнее время стал задавать ему вопросы, каких раньше не задавал. Не волновали они меня. Сам не понимаю, что такого со мной сделалось, но по студенческой ещё привычке быстро нашел отмазку.

— Мне, вообще-то, в конце года стратегию сдавать. Или, ты думаешь, из-за войны отменят?

— Могут и отменить, — Дьюп потёр надбровья. — Ты в шахматы умеешь играть?

Я даже слова такого не слышал. Да Дьюп и знал все мои игры. Я во все играл, во что на корабле ребята играли, а он со мной — только в пространственные шашки.

— Набери в поисковике, — сказал он и налил себе воды из кулера. Дьюп принципиально пил только воду. Ни чай, ни кофе его не вставляли. А нет, ещё на Экзотике дрянь какую-то пил. Не алкоголь, а типа напитка тамошнего. Мне не понравилось — горько. Я вывел на экран ноута трехмерную доску типа шашечной, только вместо шашек наличествовали адмиралы и звездолеты, а само поле украшали астероидные пояса, пульсары и магнитные аномалии.

— Интересная, наверно, игра?

— Обычная. На ней лучше объяснять, чем по карте.

Он быстро раскидал по доске фигурки.

— Вот — наши звездолеты, вот — экзотианские. Вот — их резерв и ремонтная база. Вот их схема сообщения…

На экране загорались всё новые символы, изменялись условные созвездия, и скоро я начал узнавать местность. Дьюп работал быстро, похоже, он умел играть в эту игру. Надо будет научиться потом, раз от нее даже польза есть.

— Всё узнал?

— Ну… Вроде.

— Спрашивай.

— Откуда ты знаешь, что госпиталь у них в третьем… кубике? Он вчера восточнее был и ближе… Вот тут примерно, — я ткнул пальцем.

— Разведчики вчера сказали, что госпиталь переместился. Я полагаю, что сюда. Так он лучше защищен.

— Значит, вчера они собирались нас дожимать, чтобы мы вот в эту вилку попали? Между пульсаром и Змееносцем? — и тут до меня дошло: вилы-вилка. Был такой древний инструмент. — И обстрел прекращать не собирались?

— Нет.

— Тогда почему? Может, переговоры на уровне высшего командования? Или к ним какая-то шишка летит?

— Я бы и сам хотел знать… В любом случае обстрел скоро продолжат. — Дьюп достал полотенца. — Отдыхай, пока можно.

И я стал продолжать свой «отдых». Я уже весь мокрый был, но решил, пока Дьюп из ванной не выйдет, буду «отдыхать». Ещё 182 раза отжаться успел, с передышками. Потом тоже помылся. У Дьюпа, судя по всему, болела голова, он морщился, «листал» новостные каналы и разговаривать больше совсем не хотел. Интересно, в нашем отсеке систему охлаждения починили? Я решил маленько пройтись. У лифта наткнулся на чужого капитана, судя по нашивкам — из южного крыла армады. Ближний свет. Отсалютовал ему и вспомнил про жрать. Кто-то умный динамики громкой связи выкрутил до минимума, так что я про столовую и забыл, пока в желудке не свистнуло. Или громкая связь у нас вчера во время обстрела вылетела? И Дьюп ведь голодный. Надо же было так наломаться, чтобы про жратву забыть. Хотя, может, дело в том, что он мне пару раз прямо в кресле колол что-то. И себе колол. И есть не хотелось совсем… Я решил, что сначала схожу в столовую на разведку. Сходил. И поел. И даже сыграл кона два с Каролем и Веймсом в пасет. (Игра такая карточная.) Но что-то вдруг играть мне резко расхотелось. Дьюп, вспомнил я, голодный сидит. Ему сейчас не напомнишь, он и не поест. Взял я кое-что из столовой с собой и пошел в каюту.

Дьюп был неожиданно сосредоточен и одет в парадное. Это было так ненормально, что я встал столбом на пороге.

— Меня в южное крыло переводят, — просто сказал Дьюп. Я открыл рот и закрыл. Что я мог сказать? «А я?! А меня?!» Дьюп вздохнул. Глаза у него были грустные и совсем больные. После вчерашнего, наверно?