УЛИЧНЫЕ ПЕСНИ
Составитель Алексей Добряков
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Песни с улицы… В прежние годы они никогда не звучали в эфире, не достигали наших ушей с экрана, эстрады и граммофонных пластинок. Не входили они и в песенные сборники. Но песни жили и звучали: на улице и во дворе, в общежитии и частной квартире, в лагерной и армейской зоне. Начиная с 50-х годов некоторые из них можно было услышать с «костей» (использованной рентгеновской пленки), чуть позже с магнитофонной ленты в исполнении безвестных менестрелей. У каждой песни был свой автор, но память об абсолютном большинстве из них не сохранилась. Исполнители-интерпретаторы очень часто изменяли текст и мелодию, к сожалению, нередко не лучшим образом. Кто пел и слушал эти песни? Все. Хотя каждая социальная группа отдавала предпочтение своему репертуару Песни продолжают жить и сегодня. Потому, что являются не только отражением подлинных человеческих чувств и мечты о яркой жизни, но и нашей истории, и нашей повседневной действительности. Этим песни выгодно отличаются от большинства так называемых песен советских композиторов. Не случайно раннее творчество многих маститых бардов мало отличалось от «песен с улицы».
Сборник готовился в «застойные» годы. С тех пор имена некоторых авторов стали известны. Так, стал известен автор «Лесбийской свадьбы» Юз Алешковский. Имена некоторых других известны предположительно.
Вместе с тем фольклорно-песенная переработка стихов отдельных поэтов иногда настолько далеко уводит нас от оригинала, что можно, скорее, говорить только о цитировании первоисточника, да и то неточном: достаточно сравнить «Ах, васильки, васильки» и соответствующий фрагмент стихотворения А. Н. Апухтина «Сумасшедший». Составитель счел возможным сохранить первоначальный безавторский статус некоторых песен, то есть оставить их такими, какими они были и исполнялись (в том числе и составителем) «при социализме».
В первых, «микротиражных» изданиях сборника (1990, 1995 гг.) составитель сообщал, что не закончил работу по собиранию песен и приведению к «общему знаменателю» их многочисленных, иногда несуразных текстов. Настоящий сборник пополнен новыми песнями, представлены отдельные альтернативные тексты, в том числе и некоторых широко известных песен. Включена подборка собственных песен, которые показались схожими с «песнями с улицы». Хотя бы по судьбе, так как никогда раньше не звучали перед широкой аудиторией.
Подавляющее большинство песен сборника — подлинный, преимущественно городской песенный фольклор России XX столетия. Этим объясняется наше к ним отношение.
Составитель выражает глубокую признательность Владимиру Коростылеву за вклад, внесенный в создание сборника.
Алексей Добряков
СПОЕМ, ЖИГАН
* * *
Споем, жиган, нам не гулять по бану
И не встречать веселый праздник Май.
Сноси, жиган, как девочку-пацанку
Везли этапом, отправляя в дальний край.
За много верст на Севере далеком,
Не помню точно, как и почему,
Я был влюблен, влюблен я был жестоко —
Забыть пацаночку никак я не могу.
Который год живу я с ней в разлуке
На пересылках, в тюрьмах, лагерях.
Я вспоминаю маленькие руки
И ножки стройные в суровых лопарях.
Где ты теперь? Кто там тебя фалует —
Начальник зоны, старый уркаган?
Или в побег ушла напропалую,
И напоследок шмальнул в тебя наган.
И, может быть, лежишь ты под откосом
Иль у тюремных каменных ворот.
И по твоим по шелковистым косам
Прошел солдата кованый сапог.
Споем, жиган, нам не гулять по бану
И не встречать веселый праздник Май.
Споем, жиган, как девочку-пацанку
Везли этапом, угоняя в дальний край.
На колыме
На Колыме, где холод и тайга кругом,
Среди снегов и елей синевы
Тебя я встретил с подругой вместе —
Там у костра сидели вы.
Шел тихий снег и падал на ресницы вам
Вы северной природой увлеклись.
Тебе с подругой я подал руку —
Вы, встрепенувшись, поднялись.
Я полюбил очей твоих прекрасный свет
И предложил встречаться и дружить.
Дала ты слово мне быть готовой
Навеки верность сохранить.
В любви и ласке время незаметно шло.
Но день настал — и кончился твой срок.
И у причала, где провожал я,
Мелькнул прощально твой платок.
С твоим отъездом началась болезнь моя.
Туберкулез проходу не давал.
По актировке — врачей путевке —
Я край колымский покидал.
Немало лет меж нами пролегло с тех пор…
А поезд все быстрее мчит на юг.
И всю дорогу молю я Бога
С тобою встретиться, мой друг.
Огни Ростова тихий снег слегка прикрыл,
Когда к перрону поезд подходил.
Тебя, больную, совсем седую,
К вагону сын наш подводил.
Так здравствуй, поседевшая любовь моя!
Пусть кружится и падает снежок
На берег Дона, на ветки клена,
На твой заплаканный платок.
По тундре
Мы бежали по тундре, по широким просторам,
Там, где мчится курьерский Воркута-Ленинград,
Мы бежали из зоны, а за нами погоня —
Кто-то падал убитый, и кричал комендант.
Припев:
По тундре, по стальной магистрали,
Где мчится скорый Воркута — Ленинград…
По тундре, по стальной магистрали,
Там мчится скорый Воркута — Ленинград.
Дождик капал на рыло и на дуло нагана.
Вохра нас окружила: «Руки вгору!» кричат.
Но они просчитались — окруженье разбито,
Нас теперь не догонит револьверный заряд.
Мы бежали с тобою зеленеющим маем,
Когда тундра одета в свой прекрасный наряд.
Мы ушли от погони. Мы теперь на свободе,
О которой так много в лагерях говорят.
В эту темную ночку я опять в одиночке
Перед совестью чистый, но законом распят.
Предо мной, как икона, ненавистная зона.
А на вышке все тот же распроклятый солдат.
Припев:
По тундре, по стальной магистрали,
Где мчится скорый Воркута — Ленинград…
По тундре, по стальной магистрали,
Там мчится скорый Воркута — Ленинград.
